Читать интересную книгу Единственный, кто знает - Патрик Бовен

Пианист поднял руки от клавиш.

Марион взглянула на Натана.

Он выглядел таким же взволнованным, как и она.

— Пойдем, — тихо сказал он. — Осталось еще третье желание…

Они вернулись на соборную площадь. К нулевому километру.

В этот раз Натан не стал зажигать свечу.

Он просто обнял Марион и, коснувшись губами ее уха, что-то прошептал.

Затем, словно скрепляя эти слова, поцеловал ее.

Уже поздно ночью они поднялись на крышу больницы Отель-Дье, желая посмотреть, как снег засыпает ночную столицу.

Внизу поблескивали рождественские огоньки на белом покрывале заснеженной площади перед собором Парижской Богоматери. Было четыре часа утра, и автомобили проезжали по улицам лишь изредка. Одинокие редкие прохожие возвращались домой. Звуки, доносившиеся снизу, слышались будто сквозь вату. Марион рассматривала эту картину, стараясь сохранить в памяти каждый звук, каждую деталь, малейшее ощущение, вплоть до вкуса снежинок на языке. Она даже не решалась лишний раз моргнуть — из страха нарушить хрупкое равновесие этого мига. Ей было всего двадцать лет, но она уже знала, что такие моменты — уникальные творения некой волшебной алхимии, они никогда не повторяются дважды. Поэтому она лишь старалась продлить мгновение насколько возможно.

Тем более что она находилась в объятиях человека, в которого была безумно влюблена.

— Что означает эта улыбка?

— Ничего, — ответила она. — Так… грезы наяву.

— Тебе хорошо?

— Лучше не бывало.

Он привел ее на крышу после совершенно удивительного дня. Сюда можно было попасть только по крутой винтовой лестнице, расположенной за железной запертой дверью на последнем этаже больницы. Марион даже не спрашивала, каким образом ему удалось раздобыть ключ. С Натаном она уже давно ничему не удивлялась. Когда они пришли, он усадил ее на расстеленное одеяло, достал из рюкзака плеер, бутылку вина, какую-то еду… Все было припасено заранее.

Внезапно она почувствовала боль в животе. Такое уже было сегодня несколько раз, но она ничего не сказала об этом Натану, чтобы не омрачать чудесные минуты, проведенные вместе.

— Что-то не так?

— Нет-нет, все в порядке.

— Ты вся съежилась…

Она выпрямилась, внезапно ощутив непонятную тревогу, и обхватила лицо Натана ладонями:

— Скажи, что ты меня любишь.

— Конечно люблю.

— Нет, не так.

— Ну, хорошо.

Он глубоко вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза:

— Марион Марш, я тебя люблю. Ты возлюбленная моей души. И я никогда с тобой не расстанусь… Никогда.

— Мы будем вместе до конца своих дней?

— Да.

— Ты уверен?

— Без вариантов.

Марион уткнулась лицом ему в грудь:

— Спасибо.

Она чувствовала себя немного смешной.

— Извини. Что-то я запаниковала. Так много счастья сразу — это даже пугает.

— Я понимаю. И мне тоже страшновато, если честно. Но это несерьезно. Я думаю, что иногда бывает лучше, если все идет как идет.

— Поцелуй меня еще раз.

Он так и сделал. Поцелуй длился долго. Затем Натан слегка отстранился и озабоченно взглянул на нее:

— Ты не слишком замерзла? У тебя губы холодные…

— Со мной все хорошо.

— Да нет же, ты прямо заледенела!

Он поднялся:

— Подожди, я схожу принесу еще одно одеяло. Внизу, у врачей «скорой», их полно.

— Не надо, все в порядке, — попыталась протестовать Марион.

— Это займет пять минут, не больше, — мягко сказал он.

И направился к лестнице.

— Натан!

Он остановился.

Марион пристально взглянула на него:

— Я тебя люблю.

Он улыбнулся:

— До скорого.

И исчез.

Марион повернулась, желая еще раз посмотреть на Нотр-Дам.

Внизу неоновая вывеска, горевшая над отделением скорой помощи, бросала красноватые отсветы на снег. Марион обхватила колени руками, чтобы согреться. Собственное тело казалось ей далеким, почти отсутствующим.

Она закрыла глаза и принялась ждать мужчину своей жизни.

Марион не чувствовала нетерпения. Она думала о множестве волшебных сюрпризов, о всех тех незабываемых моментах, которые он так хорошо умел создавать — только для нее.

Она ждала.

Сейчас он вернется.

Обязательно.

Глава 52

Сейчас

Хлоя о чем-то говорила с дедом, сидя на качелях в саду. Большой Па внимательно ее слушал. Вокруг них пестрели всеми цветами радуги клумбы, источая дурманящий аромат.

Марион наблюдала за Большим Па и Хлоей издалека. Затем вернулась в свою комнату и заказала международный телефонный разговор.

— Папа?

— Марион!

— Ты знаешь, где я сейчас нахожусь? — без всяких предисловий спросила она.

Пауза длилась несколько секунд.

Может быть, отец ждал, что она скажет еще что-нибудь.

Может быть, нет.

Но ей было это безразлично.

— Да, — признался он наконец. — Я знаю, откуда ты звонишь.

— Как же так? Значит, ты знаком с Армандо Фигероа?

— Это он связался со мной.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Это было в первый раз?

— Да.

Ответ прозвучал не слишком уверенно.

— Ты уверен?

— Я… не могу об этом говорить, Марион. Не сейчас. Не по телефону.

Она закрыла глаза:

— А все остальное — правда? У тебя действительно рак?

На этот раз отцу лишь с трудом удалось выговорить:

— Я думал… думал, что…

— Папа, почему ты мне ничего не сказал?!

— Ты и без того уже столько пережила…

— Ты думал, что я не смогу это выдержать?

Хорошие отцы защищают своих детей.

— Ты думал, что я с этим не справлюсь, да?

— Пожалуйста… — произнес он умоляющим тоном, — попытайся понять…

— Ты должен был мне сказать, что болен!

— Возвращайся домой, Марион.

— Что?

— У тебя нет никаких причин там оставаться. Мистер Фигероа обещал, что поможет снять с тебя все обвинения. Он сказал, что не будет заявлять о похищении внучки. Он лично займется твоим делом. У него хорошие адвокаты. Предоставь ему все уладить.

— Я тебя люблю, папа, — сказала Марион посуровевшим голосом. — Мне больно, когда я думаю о тех испытаниях, которые тебя ждут. Но сейчас я приехать не смогу. Мне нужно закончить то, что я начала.

— Марион… Когда Натан тебя оставил, последствия были ужасными… Тебе понадобились годы, чтобы восстановиться. Потом ты стала журналисткой. Начала другую жизнь. Не разрушай все снова…

— Я должна его найти.

— Ты гонишься за призраком.

— Я нужна ему.

— Может быть, он уже мертв.

— НЕТ! — Голос Марион сорвался на крик: — Он жив! Я это знаю! Такое ощущение, что никто не хочет увидеть его живым!

Она не выдержала и разрыдалась.

Отец молчал.

Успокоившись, она вытерла глаза и произнесла:

— Мое решение уже принято, папа. — И, помолчав, прибавила: — Я думаю, ты мне лжешь. И отец Адриана тоже.

— Марион…

— Замолчи.

Она поднесла трубку к другому уху:

— Вы оба сказали, что познакомились только сегодня. Но мне кажется, вы знакомы давно. Вы оба хотели держать меня в изоляции. Вы хотели защитить своих детей, каждый своего. Но со временем оказалось, что ваши тайны нас задушили. — Она говорила все более твердым тоном. — И в конце концов, папа, может выясниться, что ты прекрасно знал обо всем, что происходило в эти пятнадцать лет. Ты ничего не хочешь мне об этом рассказать? Тем хуже. Эта эпоха осталась позади. Потерянное время никогда не вернуть, ты сам повторял мне это постоянно. Но сейчас я сама принимаю решения. Так помогите мне, вместе с отцом Адриана. Или хотя бы оставьте меня в покое… Но даже не вздумайте мне мешать! — жестко добавила Марион.

И положила трубку.

Большой Па зашел к ней около полудня и сообщил, что уладил все проблемы с ФБР. Он также выразил надежду, что Марион и Хлоя завтра возвратятся в Лос-Анджелес.

— Я помогу вам, — прибавил он, — потому что материалы Адриана меня действительно интересуют. И потому, что хочу снова увидеть моего сына. И потому, что Хлоя вас любит. Итак, вы сказали, что сможете найти Троянца. Это правда?

— У меня есть идея, как за это взяться, — ответила Марион.

— Вы были суровы с вашим отцом.

— Вы снова с ним говорили?

— Он позвонил мне, чтобы попросить вам помочь.

— С чего вдруг его просьба на вас подействовала?

— Он ваш отец. Я знаю, что ему пришлось испытать.

— Такие типы, как вы, никогда не бывают сентиментальными.

Большой Па вплотную приблизился к ней:

— Такие типы, как я, мисс Марш, убивают направо и налево без всякого сожаления всю свою жизнь. А потом они стареют. И стараются убивать уже не так часто.

Марион не поверила ни одному его слову.