охотничью винтовку «Кентукки» с длинным стволом, которую протягивала из фургона Морриган.
Используя дугу фургона как опору, Айвен опустил ложе винтовки на нее, секунду потратил на то, чтобы поймать такт движения спины одного из индейцев и сделал выстрел. Видел, что тот упал, не стал дальше смотреть и занялся перезарядкой оружия.
И вот результат — осталось два индейца, уходящих вверх по склону.
Тут очень вовремя подоспел ирландец Дуглас Маккинли из тринадцатого фургона, который сегодня был в замыкающем дозоре. Крепкий и жилистый, спокойный и уравновешенный по характеру, очень быстро думающий, перед атакой он успел завести оседланных лошадей за фургоны позади каравана, и сейчас подъехал верхом, держа за узду серую кобылу Айвена, оседланную.
После пальбы наступила тишина. Никто больше не стрелял, и люди осторожно начали выглядывать из фургонов.
— Дэвид, проследи тут! — крикнул Айвен с лошади, набирая ход, и вместе с ирландцем поскакал вверх по пологому склону холма вслед за удаляющимися индейцами и своими наставниками.
Друзьям помогало то, что индейцы начали подъем вверх по пологому склону, и их лошади, хорошо поработавшие во время атаки, устали. Сэтору и Джеро были свежими, и развили в беге максимальную скорость, на какую были способны на коротком отрезке. В высоком темпе бежали, насколько хватило их дыхания, потом одновременно упали на траву и сделали по выстрелу.
Выстрелы были удачны — упал еще один всадник, а его лошадь осталась стоять возле него. Японцы опять встали и уже медленнее, рысью побежали к упавшему.
Последний имел шанс уйти. Его лошадь почти преодолела оставшееся расстояние до вершины пологого холма, после чего он скроется из виду. Но у Айвена и Дугласа были свежие лошади, и обогнув с двух сторон упавшего индейца, они понеслись к вершине холма.
Вершины они достигли секунд на десять позже индейца и увидели его, удаляющегося вниз. А вниз по пересеченной местности скакать ничуть не быстрее, чем вверх. Скорее медленнее. Айвен спрыгнул с лошади и крикнул Дугласу, чтобы он продолжал преследование, но ушел вправо и не закрывал цель.
Упал на траву левым боком, пристраивая отполированный приклад к щеке и ища хорошую опору левой руке впереди. Сейчас у Айвена в руках была его любимая длинноствольная охотничья «Кентукки», которую семь лет назад начали выпускать с ударными капсюльными механизмами. За время похода Генрих, оружейный мастер, довел ее до совершенства, отполировал, и украсил приклад и ложе.
Уходящий индеец видно так испугался, что скакал ровно и без ухищрений, как они любят, уходя туловищем то под один бок лошади, то под другой. С такого расстояния парню не представляло никаких трудностей сделать выстрел по удаляющейся со слабым перемещением цели.
Прозвучал выстрел, от которого индеец явно получил пулю в спину. Дело сделано, и Айвен не спеша поднялся в седло и поехал вперед с винтовкой на плече.
Индеец упал с лошади и повис на одной ноге, которая застряла в некоем подобии стремени, сделанном из веревок с петлями. Его гнедая лошадь с белым пятном на голове между глаз было очень хороша. Она немедленно остановилась, ожидая команды.
Первым к последней жертве медленно подъехал Дуглас и остался на расстоянии, чтобы не пугать лошадь. Не спускал глаз с индейца и держал карабин в готовности.
— Оставайся-ка ты на лошади, Айвен. Я посмотрю! — сделал предложение ирландец, и слез на землю. Подошел, ткнул карабином подвешенного за ногу индейца, убедился, что тот мертв, потом вынул нож и перерезал стремя из веревки.
Когда индеец упал на землю, его лошадь немного нервно затанцевала на месте, а Айвен стоял рядом и любовался ее статью, теперь вблизи. Эта кобыла действительно была хороша. Юноша покинул седло, осторожно подошел к гнедой кобыле сбоку и положил ей руку на шею. Та ответила нервно, с фырканьем. Но быстро успокоилась, и парень начал осторожно гладить ее по морде.
На такое действие сзади тихо заржала Хильда, и явно из ревности.
Айвен не спешил. Через минуту он взял гнедую кобылу за повод и отвел в сторону. За то время, что юноша потратил на лошадь, ирландец успел обыскать труп.
Не нашел ничего интересного. Старое кремневое ружье и нож из плохой стали решил забрать. Труп они с Айвеном решили оставить на месте, сели на лошадей и шагом поехали назад, ведя за собой новое приобретение.
Вблизи каравана было тихо. Не было шума и криков, только легкий ветерок едва шевелил тенты фургонов.
— Ну что у вас тут? Ты уже допросил раненых, Джеро-сан? — решил пошутить Айвен. Юноша был в очень хорошем настроении, а шутка после боя помогает расслабиться.
— Те не поверишь, Айвен-тян, они все умерли! — в том же тоне ответил наставник, но потом добавил серьезно:
— Всего их было девятнадцать человек. Пока мы там бегали, джентльмены в фургонах и особенно некоторые дети делали еще выстрелы. Решили подстраховаться, и добили упавших всадников, так что живьем никого взять не получилось. У нас никого не задело. Доктор с женой, Патриком и Мэри осмотрели всех быков и лошадей — тоже все хорошо. Три индейские лошади оказались ранены, так что их пришлось забить. Сейчас возьмут немного мяса, остальное оставим на корм койотам…
— Индейцев мы уже обыскали, хотим взять веревки и с помощью петли оттащить их подальше от дороги, — добавил проводник.
— Все равно их здесь не спрятать, — пояснил Сэтору. — Самое главное, что ни один не ушел к своим, так что несколько дней покоя есть, а за это время их растащит зверье. Но не скроет произошедшее, не будем обманывать себя.
— Потом надо отойти немного…, - вставил Август, поглядывая на трупы.
— Не немного, а много! А то случится так, что будем спать под песни койотов, которые соберутся со всей округи! — не смогла удержаться от иронии Амалия Циммерманн, единственная мощная женщина на весь караван.
— Апачи — пришлые на этой земле, — добавил Дэвид. — Думаю, что здесь полегли все боеспособные мужчины их общины. Так что, давайте быстро оттащим трупы и пойдем вперед. Через три мили в лощине должен быть чистый ручей, который течет к реке. Там сделаем привал до утра…
Айвен вспомнил, как недавно много знающий отец Уильям в беседе об индейцах утверждал, что на самом деле те никогда не обладали единым национальным самосознанием. Вот как он выразил эту мысль:
«Разные племена отличаются друг от друга не меньше, чем португальцы от финнов. И культурой, и образом жизни, и языками. При этом для многих племен белые вызывают меньше неприязни, чем соседние племена».
Чтобы не задерживаться на этом месте, решили оставить