— Удивительный человек, — сказал доктор. — Пришел из леса, где провел весь день, и тут же сел играть. Он даже не переоделся. Уверен, что никто не заметил, когда именно он вернулся. Его замечают только, когда он уже здесь. Что это он играет?
Халлер покачал головой.
— Не знаю, — ответил он. — Давайте пройдем мимо и посмотрим на ноты.
Они медленно прошли мимо фортепьяно. Григ — «Весна». Но играл господин Эррон что-то совсем другое. Он мечтательно склонил голову на бок и прикрыл глаза, пальцы его летали над клавишами. Вдруг доктор, словно чем-то заинтересовавшись, наклонился над фортепьяно и зажег лампочку под зеленым абажуром. Белый свет залил клавиши и руки игравшего.
Господин Эррон прервал игру резким аккордом. Он только сейчас заметил инженера и доктора. Вскочив, он схватил свою шапку.
— Спасибо за внимание, но избавьте меня от таких неожиданностей.
Он горько улыбнулся, обнажив зубы. Они были такие же белые, как клавиши.
— Спасибо за внимание, но избавьте меня от таких неожиданностей, — повторил он и ушел.
— Я обнаружил кое-что интересное, — прошептал доктор. — Вы обратили внимание на его руки?
— Нет.
— Не заметили бурых пятнышек у него на пальцах?
— Нет, наверное, это от сигарет?
— Это не никотиновые пятна, — возразил доктор. Они похожи на давно засохшую кровь. У дамы в черном на пальцах тоже такие пятна.
21
Никто из гостей не заметил маленькой сцены, разыгравшейся между доктором и господином Эрроном. Все решили, что господину Эррону просто надоело играть и потому он закончил свою импровизацию этим режущим слух аккордом. Странности господина Эррона всегда вызывали интерес у гостей, особенно у дам — в его игре было что-то необъяснимое, она угнетала, но не слушать ее было невозможно. Две дамы попытались задержать господина Эррона у двери и попросили его продолжить игру, но он лишь коротко бросил на ходу:
— Весьма сожалею, сударыни!
Инженер и доктор продолжали беседовать, словно ничего не случилось. Они говорили о господине Эрроне. В конце разговора доктор сказал:
— Я весь день думал об этом странном человеке, и конечно у меня возникли кое-какие подозрения. Он играет отнюдь не для того, чтобы понравиться дамам. Тут что-то не ладно. Пусть мы не можем доказать, что он и есть тот таинственный незнакомец в высоких сапогах, который являлся сюда ночью, но зато мне удалось обнаружить связь между ним и дамой в черном. Эти бурые пятна на пальцах…
— От крови… — Халлер улыбнулся.
— Как вам угодно. — Доктор пожал плечами. — Да, они похожи на запекшуюся кровь. Такие же бурые.
— Но ведь кровь легко смыть.
— В том-то и дело. Они только похожи на запекшуюся кровь.
— А вот ваше другое наблюдение определенно подтверждает, что между дамой в черном и господином Эрроном есть некая связь. Они, безусловно, знают друг друга, хотя и не подают вида. Я тоже заметил, как они обменялись взглядом при встрече, почти незаметным, однако весьма выразительным.
— Это еще ничего не означает.
— Возможно. Но дело не только в этом. Они прибыли в отель в один день и из одного и того же места.
— Ну и что, большая часть гостей приезжает из столицы. Это может быть чистое совпадение.
— Однако я узнал от портье, что они оба заранее заказали себе определенные номера. Господин Эррон заказал по телеграфу номер 234 и просил срочно ответить, сможет ли он его получить. Дама в черном просила оставить для нее номер 242. Тоже по телеграфу. И тоже просила срочно ответить, свободен ли он. То есть, они оба хорошо знали отель и существующие в нем правила и потому оба заказали определенные номера на одно и то же время.
— Наверное, они уже отдыхали здесь и им понравились именно эти номера.
— Портье говорит, что не отдыхали.
— Портье сам здесь недавно.
— Но я спрашивал у фру Александры. Она решительно отрицает, что видела раньше этих людей. Весьма решительно. «Никогда! — воскликнула она. — Я никогда не видела этих людей!»
Доктор задумался.
— Получается, что с этими номерами связанна какая-то тайна, — сказал он.
— Пока нам следует помнить, что обе эти комнаты находятся в старой части отеля, — сказал Халлер. — И обе они расположены недалеко от коридора Д.
Через некоторое время доктор занял свой наблюдательный пост в шезлонге под деревьями. Он просидел там весь день, и даже когда наступили сумерки, продолжал сидеть в шезлонге. Над зеленой изгородью можно было видеть его шляпу. Так день за днем он создавал образ человека, который, невзирая ни на что, наслаждается покоем и сладостью безделья.
Халлер наблюдал, как портье вешает объявление на одной из колонн холла. В этих объявлениях гостям обычно сообщалось расписание поездов, перечислялись потерянные и найденные вещи, указывалось время приема врача и тому подобное. На этот раз объявление было не совсем обычное и, вешая его, портье задумчиво качал головой.
— Прошли старые добрые времена, — проговорил он. — Нынче никто не знает, чем кончится день.
Гостей просили не заходить далеко в лес. В лесу хозяйничают браконьеры, они застрелили одного лесника. Прогулки по лесу не запрещались, но гостей предупреждали, что старая война между лесниками и браконьерами вспыхнула с новой силой и гостям следует соблюдать осторожность.
Халлер вдруг живо заинтересовался этим объявлением.
— Кто вас попросил его повесить? — спросил он у портье.
— Господин Фалкенберг, лесничий.
— Он был здесь?
— Да, он уже ушел. Он не может отлучаться надолго.
Портье выглянул в открытую дверь.
— Впрочем, он еще здесь, накачивает шину велосипеда, — сказал он.
Лесничий был молодой человек в спортивных брюках и легкой зеленой куртке. Его охотничья собака, вытянув голову, принюхивалась к запаху, доносившемуся из леса. Халлер всегда оставлял свою фуражку и трость на вешалке в холле. Он быстро надел фуражку, опустил пониже козырек и подошел к лесничему. Когда он похлопал его по плечу, лесничий быстро выпрямился и от удивления чуть не уронил велосипед. Собака тихо зарычала.
— Осторожней, пожалуйста, — предупредил его Халлер. — Меня здесь никто не знает.
Лесничий был поражен.
— А я только что с телеграфа, — сказал он. — Отправил вам телеграмму. И вдруг вы уже здесь, хотя сюда из столицы два дня пути.
— Делайте вид, что не знаете меня, — сказал инженер. — За нами могут наблюдать из отеля.
Он махнул рукой, словно спрашивал дорогу. Лесничий кивнул.
— Я пойду с вами, — предложил Халлер.
Они пошли по дороге. Лесничий вел велосипед.
Когда отель скрылся из глаз, Халлер сказал:
— Пожалуйста, запомните, что я живу здесь под именем инженера Халлера. Я приехал несколько дней назад и никак не ожидал, что встречу здесь старого друга. Вы идете домой?
— Да. Мой дом стоит в лесу.
— Прекрасно.
— Мне надо многое рассказать вам, — сказал лесничий.
Неожиданно он остановился и с облегчением воскликнул:
— Слава Богу, что вы уже здесь!
— Разве все обстоит так серьезно?
— Да, — ответил лесничий. — Моей жизни угрожает опасность.
22
Пройдя примерно час по лесной дороге, они подошли к дому лесничего. Небольшой белый дом был окружен цветущим садом, это был настоящий райский уголок.
Друзья продолжали беседовать у крыльца. Пожилая служанка вышла из дома и поздоровалась с инженером. Лесничий распорядился насчет ужина, и она снова ушла в дом.
За оградой сада на открытом склоне паслись коровы и две лошади.
— Эту землю я арендую, — объяснил лесничий. — А дальше снова начинается лес и тянется на десятки километров во все стороны. Днем отсюда видно шпиль на доме нашего хозяина. Здесь тихо и пустынно, но когда открывается охотничий сезон лес оживает.
— Должно быть, в лесу много дичи? — спросил Халлер. — Я вижу это по вашей собаке.
— За этот год я потерял уже трех собак, — горько вздохнул лесничий. — Их убивают браконьеры. В этих людях сообразительность поразительно сочетается с жаждой мести.
Друзья обошли усадьбу. Лесничий поздоровался со своими работниками, которые, закончив дневные дела, курили трубки и беседовали.
— Йорген Хромой заходил к вам? — спросил лесничий. — Мы встретили его в лесу.
— Нет, — ответил один из работников. — Не так давно он прошел мимо со своей собакой, но к нам не зашел.
— Значит, того человека, которого мы встретили по дороге сюда, зовут Йорген Хромой? — спросил Халлер, когда они уже сидели за ужином.
— Да, я не хотел говорить о нем в лесу. Там никогда не знаешь, не прячется ли кто-нибудь за деревьями.
— Вид у него неприятный, — заметил инженер. — Когда он вдруг вырос перед нами в самой чаще, я подумал, что именно так и должен выглядеть браконьер. Молчит, смотрит исподлобья, неслышная поступь…