Читать интересную книгу Тайная семья босса (СИ) - Лорен Лена

— Нет! Нет! И еще раз нет! — громко выплевываю я.

За непроницаемой маской на его лице особо не различить истинных эмоций, но хочется верить, что я все же смог задеть его своим твердым ответом.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​И я все же оскорбил его, судя по тому, как он вскидывает голову, словно получил от меня незримую пощечину.

Этот мужчина не привык, когда что-то идет не так, как ему хотелось бы.

Отец берет паузу, убирает руки в карманы брюк, но как водится держится весьма интеллигентно и величаво. Даже в моменты, когда все идет не по плану, его сдержанности и холодному взгляду можно только позавидовать.

— Примерно через полгода мы снова с тобой встретились. Это была твоя инициатива. Ты узнал, что я в Москве, и попросил заскочить в Новосибирск. Мы снова сидели в том баре. Помню, ты был весь на нервах, расспрашивал у меня как я делал предложение маме. Поначалу я не понимал, к чему такие вопросы, даже чуть напрягся, а потом ты показал мне вот это.

Отец вынимает одну руку из кармана и раскрывает ладонь предо мной.  В ней лежит золотистое кольцо, переливающее в лучах солнца.

— Возьми его, оно ведь твое, — буквально заставляет меня, когда я не решаюсь даже притронуться к нему. — Оно было в твоих вещах, когда тебя доставили в больницу. Ни телефона, ни документов, только кольцо и все. Оно все это время было у меня, потому что в момент аварии я еще был в городе. Я приехал в больницу сразу же, как только мне позвонил твой друг Артем. И как же я боялся, что кольцо — это все, что останется у меня от тебя.

Беру кольцо в руки, кручу его на кончике указательного пальца, внимательно рассматривая со всех сторон.

Где гарантии, что это не выдумки отца?

Нет их у меня.

Только я планирую вернуть кольцо отцу за ненадобностью, как вдруг по всему телу проходит волна дрожи, потому как на внутренней стороне ободка я замечаю выгравированный знак бесконечности. Двойной знак бесконечности. Точно такой же, как и татуировка на задней стороне шеи у моей "незнакомки".

— Ты приобрел его для Юли. На следующий день ты планировал сделать ей предложение, — отец расплывается в улыбке, но в следующую секунду улыбка его меркнет. — Я спросил у тебя: а почему не сегодня? На что ты мне ответил, что перед предложением хотел бы выпустить пар на гонках, иначе ты бы свихнулся от нервов. Ты звал меня прокатиться с тобой, а я отказался, у меня был самолет через три часа, но в самолет я так и не сел. Мне позвонил Артем и сообщил, что... — протяжно он выдыхает.

Я больше не слушаю его...

В голове только имя: Юля.

Юля, Юля, Юля...

Стоило услышать из его уст ее имя, как меня пробрало до костей.

То, что могло сдерживать меня, теперь трещит по швам, и в конечном счете разрывается на ошметки. Разум ослепляет новая вспышка злости, как спичкой вспыхивает безудержным пламенем. Тлеет и рассыпается прахом.

Я совсем не замечаю, как крепко сжимаю свою ладонь, в которой держу кольцо. Оно в кожу впивается. И одна только боль ощущается.

Все тело пружинит, вибрирует каждая мышца, пока налитый свинцом кулак со всего маха не врезается в капот моей машины.

Тогда меня отпускает. На секунду, а потом помешательство бросает меня по замкнутому кругу.

— Все это время ты знал о Юле? Знал и ни словом не обмолвился о ней? — рявкаю я на всю мощь своего голоса, как сумасшедший продолжая колотить раскаленный на солнце метал. Я вне себя. — Только сейчас ты подсунул мне это кольцо? Спустя столько лет? Зачем? Чтобы что? Чтобы свести меня с ума окончательно и упечь в дурку? — отплевываюсь я сухой горечью, сжимаю и разжимаю ладонь, глядя на кольцо. В итоге замахиваюсь и выбрасываю его на дорогу, после чего оно закатывается в траву. — Ты этого добиваешься?

Отец хмурится, сдвигая широкие седые брови к переносице. Я ловлю его взгляд на себе. Он смотрит на меня так, словно ему нестерпимо хочется все исправить, но силы его небезграничные.

— Прости... прости меня, сынок. Я думал, что со своей стороны все делаю правильно, — он зажмуривается на мгновение, втягивает ртом воздух, гортань его сдавливает, и он едва может говорить дальше: — Врачи мне посоветовали быть предельно осторожным и избегать того, что могло бы замедлить процесс твоего восстановления. А расскажи я тебе о Юле, ты бы забросил лечение. Уж мне ли не знать?! Я принял решение отложить разговор о ней до твоей выписки, но за это время ты уже сблизился с Робертой. Я не вмешивался в ваши отношения. Изначально предполагалось, что общение с ней пойдет тебе на пользу, однако меня не переставали терзать противоречивые чувства на ее счет. По твоим рассказам слишком уж она была ладненькой. И только позже выяснилось, что все-таки не зря я сомневался в ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

У меня перехватывает дыхание. Я раскрываю рот, чтобы спросить как он узнал о Бобби. Я ни слова не говорил ему о ней. Но отец предусмотрительно выставляет вперед ладонь, вынуждая меня запастись терпением.

— А между тем твое восстановление зашло в тупик.  Поездки к Роберте больше не доставляли тебе прежнее удовольствие. Все чаще и чаще ты впадал в депрессию, ты был на грани того, чтобы потерять интерес к жизни, а лечение гипнозом ты воспринимал в штыки.

Я глубоко поражен. Меня посещают абсурдные мысли вплоть до того, что у отца внезапно открылся третий глаз. Я даже стараюсь больше ни о чем не думать, чтобы он не прочел мои мысли...

— Тогда я задался целью открыть тебе глаза на правду. Я отправился в Россию, чтобы встретиться с тобой и рассказать тебе о Юле... Хотя бы частично, но, к большому сожалению, мы разминулись. Ты полетел к ней. К этой Бобби, простигосподя, — произносит он с отвращением. — Зато мне удалось разыскать адрес, по которому проживала Юля. Я хотел ей объяснить причину твоего внезапного исчезновения. Я верил, что, если подтолкну ее, то ей удастся вернуть тебя к привычной жизни. Не без труда, но все же. Я застал ее у подъезда. Она вышла мне навстречу, но я не смог заговорить с ней... Она была не одна. С ней был молодой человек и младенец. Они выглядели, как самая настоящая семья. Они и были семьей, как позже мне пояснила их соседка. В тот день я официально сдался в борьбе за правду, и в этом заключается, наверное, самая большая моя ошибка.

Долгое время я просто молчу. Перевариваю все его слова, изо всех сих стараясь держать себя на привязи, а внутри меня все громыхает, надрывается и безумствует.

Все-таки заниматься самообманом намного проще, нежели чем принимать правду такой, какая она есть. Гораздо проще знать, что ты остался один в этом мире, предоставлен самому себе, нежели чем понять, что кто-то пытался всячески это исправить, а ты ввиду своей замкнутости просто не хотел замечать этого, закрывался как мог от внешнего мира и все глубже уходил в себя.

Обвинить человека в бездействии всегда проще, нежели чем открыть глаза и пойти ему навстречу. Ненавидеть проще, чем отпустить вину и простить...

Я всматриваюсь в отцовское лицо со строгими чертами, в мрачные глаза, что так похожи на мои, и сопоставляю его с тем человеком, которым он был в прошлом. В них по-прежнему много общего, но все же есть то, что отличает его от прежнего себя — это стремление к искуплению.

Если я смог простить его семь лет назад, то что мне мешает сделать это прямо сейчас?

— Допустим, я верю тебе, отец, — сдавленно произношу, такие слова всегда мне даются труднее. — Но я не не понимаю, откуда ты знаешь о Бобби? Я ведь не рассказывал тебе о ней. И у нас нет общих знакомых, которые могли бы проболтаться о ней. Ты не мог знать, что я встречаюсь с ней.

— Напомни, когда ты познакомился с этой девушкой?

— Не помню когда, но это было еще в реабилитационном центре.

Отец медленно мотает головой из стороны в сторону.

— Нет, Влад, и тут ты заблуждаешься, поскольку вы познакомились еще задолго до несчастного случая, — заявляет он настолько уверенно, что вынуждает меня теперь внимательно прислушиваться к каждому его слову. — В день нашего примирения ты о многом мне рассказывал. В частности о девушке, с которой познакомил тебя твой друг. Ты даже показал мне ее фотографию с телефона, и я, мягко говоря, был в некотором шоке от твоего выбора. Даже тот факт, что она живет и работает в Нью-Йорке, нисколько не сглаживал мое впечатление. Но ты меня успокоил, сказав, что это лишь мимолетная интрижка не более того. И ведь правда, спустя две недели ты позвонил мне и сообщил, что расстался с ней, потому что повстречал девушку по имени Юля. Ты так тепло отзывался о ней, обещал мне, что как-нибудь познакомишь нас... У меня не было никаких сомнений, что на сей раз ты сделал правильный выбор.