— Много ты понимаешь. Туристы обожают меня катать. Это их любимый момент отпуска в Лос-Анджелесе...
Она бурно жестикулирует, и тут он замечает, насколько у нее крупные руки. «Боже мой, какие длинные пальцы, — думает он. — Им самое место на моем хуе, да чтоб сжимала покрепче, а большим пальцем потирала головку».
— ...до конца жизни будут рассказывать о том, как подвезли голливудскую хиппи...
Пока она щебечет, он бросает взгляд на ее ступни. «Хрена, тоже ведь немаленькие».
— ...до киноранчо.
Секунда.
Вторая.
Третья.
Четвертая.
— До «Киноранчо Спана»? — наконец спрашивает Клифф.
Лицо Дебры Джо озаряется.
— Ага!
Клифф переносит вес с правой ноги на левую и подсознательно перекладывает бордовый пакетик «Хот Вакс» с кассетой из левой руки в правую, уточняя:
— То есть ты туда едешь, на «Киноранчо Спана»?
И снова ее копна волос кивает в кукольном подтверждении и в сопровождении «угу».
— И зачем? — спрашивает Клифф с неподдельным интересом.
— Я там живу, — отвечает она.
— Одна?
— Нет. С друзьями.
«Чего-чего?» — думает он. Сперва, когда она только сказала про «Киноранчо Спана», Клифф решил, что она просто хиппи-внучка или хиппи-сиделка старика Джорджа. Но когда хиппи говорят «друзья», они имеют в виду других хиппи.
— Итак, — уточняет он, — давай еще разок: ты и куча друзей вроде тебя живете на «Киноранчо Спана»?
— Ага.
Каскадер сперва катает эти новости в голове, потом открывает для нее дверь со стороны пассажира.
— Заскакивай, подброшу.
— Отлично! — восклицает она, влезая на сиденье.
Клифф хлопает за ней дверцей. Обходя «кадиллак» к водительской двери, переваривает сведения, которые только что сообщила ему длинноволосая босоногая хиппи-брюнетка с огурцами. Если она сказала правду, то на ранчо Слана, похоже, творится что-то странное. В конечном счете, наверное, ничего такого, думает он. Но все-таки Джордж Спан уже стар, не повредит его проведать. Надо-то всего лишь проехаться до Четсворта. Сегодня ему больше нечем заняться. Почему бы и не заглянуть к старому другу. А тем временем он намерен флиртовать с Локтями-Коленками и, может, разузнать побольше об этих самых «друзьях» и откуда они такие взялись.
Скоро они несутся по Риверсайд-драйв. По радио шутит Рил Дон Стил во время рекламы масла для загара «Таня». Дебра Джо, которую подвозят часто, немедленно начинает командовать, как доехать до ранчо.
— Значит, надо выехать на Голливуд-фривей...
Клифф перебивает:
— Я знаю, как ехать.
Она откидывает голову с копной волос на подголовник и с интересом оглядывает блондина в гавайской рубахе.
— Ты что, какой-то старый ковбой, который снимался на ранчо в кино?
— Вау, — восклицает Клифф так, что застает Дебру Джо врасплох.
— Что? — спрашивает она. Он отвечает, пока вертит руль:
— Просто удивляюсь, как точно ты меня описала. Какой-то старый ковбой, который снимался на ранчо в кино.
Дебра Джо смеется:
— Так ты снимался на ранчо в вестернах?
Он кивает.
— В былые деньки? — добавляет она.
— Ну, если под былыми деньками ты имеешь в виду телевидение восемь лет назад, то да, — говорит он.
Дебра Джо закидывает огромные чумазые ступни на приборку «кадиллака», прижимает грязные пятки к гладкому холодному лобовому стеклу и спрашивает:
— Ты был актером?
— Нет, — отвечает он. — Я каскадер.
— Каскадер? — возбужденно переспрашивает она. — Это же намного лучше!
— Правда? — спрашивает он. — Почему это «намного лучше»?
— Актеры — фуфло, — говорит она с видом знатока. — Они просто повторяют слова, которые за них пишут другие. Понарошку убивают людей в своих дурацких сериалах, пока во Вьетнаме каждый день людей убивают по-настоящему.
«Ну, можно, конечно, взглянуть и с такого угла», — думает Клифф.
— Но каскадеры? — продолжает она. — Вы совсем другие. Вы, на хрен, с крыш прыгаете. Поджигаете себя. Вы приветствуете страх. — Затем углубляется в философию, подхваченную у Чарли: — Только приветствуя страх, можно покорить свою истинную суть. Покорить страх значит стать непокоримым, — говорит она с довольной улыбкой на красивой мордашке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Это еще что за хрень», — думает, но не озвучивает Клифф, выруливая на Голливуд-фривей на север.
В передаче «Биг 93» по радио KHJ звучит новая песня The Box Tops «Sweet Cream Ladies, Forward March».
Успешно влившись в движение, Клифф решает узнать:
— Как тебя зовут?
— Друзья зовут меня Киской.
— А на самом деле?
— Ты не хочешь быть моим другом?
— Конечно я хочу быть твоим другом.
— Тогда я уже сказала: друзья зовут меня Киской.
— Тоже верно. Рад знакомству, Киска.
— Алоха. Ты знаешь, что «алоха» значит и «здравствуй», и «прощай»?
— Вообще-то знаю.
Коснувшись плеча его желтой рубашки:
— Ты что, гаваец?
— Нет.
— Так как тебя зовут, мистер Белый?
— Клифф.
— Клифф?
— Да.
— Клиффорд или просто Клифф?
— Просто Клифф.
— Клифтон?
— Просто Клифф.
— Не нравится Клифтон?
— Это не мое имя.
Она опускает ножки с приборки и хватает бордовый пакетик «Хот Вакса» с переднего сиденья.
— Что тут у тебя?
— Эй, минутку, мисс Невоспитанность, — протестует Клифф. — Сперва спроси разрешения.
Она сует в пакетик свою ручищу, извлекает восьмидорожечную кассету «Лучшие хиты Тома Джонса» и разражается смехом.
В противоположность своей реакции на усмешку Сьюзан на подколку Киски Клифф улыбается.
— Слушай, иди ты, оборзевшая хиппи. Нравится мне «Делайла». Какие-то проблемы?
Поднимая кассету с фотографией Тома Джонса, она саркастично спрашивает:
— А что такое, у них закончился Энгельберт Хампердинк?
Наклонившись к ней поближе:
— Он мне тоже нравится, что пристала?
Она отмахивается широкими ладонями — мол, «без проблем»:
— Эй, Марк Твен сказал: «Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках».
— Так Марк Твен и сказал? — спрашивает он. Она пожимает плечами.
— Ну как-то в этом роде.
Ее длинные пальцы срывают с кассеты целлофан. Она снимает картонку, в которой сидит громоздкая пластмассовая кассета, потом переключает магнитолу «кадиллака» с радио на проигрыватель.
The Box Tops вырубаются.
Пока Клифф одним глазом приглядывает за ней, а вторым — за Голливуд-фривей, Киска вставляет кассету. Раздается громкий щелчок, потом секунду-другую они слушают из динамиков просто шипение, а потом в полном стерео гремит грандиозный хит Тома Джонса «Что нового, Киска?».
— Ладно, — признает Киска. — Эта песня мне нравится.
Она поворачивает ручку и делает погромче, начинает двигать под музыку плечами, исполняя для Клиффа небольшой сексуальный танец на пассажирском сиденье «кадиллака». Поднимает ноги с пола и подворачивает под попку. Потом, привстав на коленях, расстегивает металлическую пуговицу на обрезанных левайсах.
Клифф, до сих пор не издававший ни звука, поднимает брови.
«Ладно, может, это и стоит всего бензина до Четсворта», —думает он.
В ответ на его реакцию брюнетка поднимает коричневые брови, похожие на двух гусениц, и расстегивает ширинку шортиков. Затем стягивает их с задницы и ног, пока они не оказываются в ее руке, и обнажает испачканные розовые трусики с маленькими вишенками. Она крутит левайсы на пальце в такт напоминающему каллиопу пианино из «Что нового, Киска?», потом бросает их на пол.
Покачивая задницей под вокал Тома, Киска подцепляет большим пальцем грязные розовые трусики с вишенками, медленно спуская с ног и их. Затем ложится спиной к дверце и раздвигает ноги, открывая водителю лес темных лобковых волос. Волос таких же буйных и густых, как и на голове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нравится, Клифф? — спрашивает она.
— Еще бы, — честно говорит он.