К вечеру трое измученных молодых людей поднялись на вершину.
— Корабль! — заорал Растор, едва взглянув на море. — Глядите! Вон там мой корабль!
Девочка пристально посмотрела в ту сторону и различила у самого горизонта какое-то темное пятно.
— Кажется, они уплывают? — Алекс опустил на землю связанные вместе бурдюки и с наслаждением разогнул спину.
— Нет! — решительно возразил Растор. — Если их не захватили дикари, судно вернется! Они не бросят племянника Котаса Минатийца!
— Хорошо, если так, — пожал плечами Алекс, вытаскивая из расщелины дрова.
Пока Айри раскладывала еду прямо на шкурах, он развел костер. Девочка покромсала мясо ножом и отодвинулась, давая возможность мужчинам насытиться первыми.
Растор взял мех с вином и наполнил прихваченный из поселка серебряный кубок. Брызнув несколько капель в огонь, он громко провозгласил:
— За победу, что даровали нам боги!
С наслаждением выпив, он протянул кубок Алексу. Тот отрицательно покачал головой и взял мех с вином. Выдернув пробку, парень присосался к нему словно изголодавшийся щенок к матери. Айри, открыв рот, смотрела, как ходит кадык на короткой шее.
— Варвар, — тихо буркнул Растор, выбирая кусок мяса пожирнее.
Алекс вытер губы и, наполнив чашу, подал ее девочке. Какое-то время все молчали, усиленно работая челюстями. Утолив первый голод, Айри стала потихоньку разлядывать своих спутников. Оба примерно одного возраста и телосложения. Возможно, Алекс старше, но не больше, чем на год или два. Зато Растор смотрелся гораздо красивее. Смуглое, вытянутое лицо, крупный нос, что по либийским канонам считалось признаком мужественности, густые, сросшиеся брови над темно-карими, почти черными глазами, влюблено смотревшими на нее. Девочка перевела взгляд на Алекса. По ее расчетам он должен уже сильно опьянеть. Однако тот хмуро пережевывал жесткое мясо, глядя в огонь холодными пустыми глазами. На высоких скулах плясали отблески костра, в уголках губ залегли горестные складки, на щеках и подбородке торчала редкая, белесая щетина.
Не в силах больше молчать, Айри спросила:
— Где мы теперь будем жить, Алекс?
Тот взял бурдюк с вином.
— Сделаем шалаш у новой лодки. Теперь только в ней наше спасение.
— Ты думаешь, корабль не придет?
— Завтра утром увидим.
— О чем вы говорите? — настороженно спросил Растор.
Девочка объяснила.
— Скажи ему, что судно обязательно вернется, — твердо проговорил юноша. — Наша семья не даст мне пропасть.
— Поглядим — усмехнулся Алекс и, не дожидаясь ответа, отпил еще вина.
— Еще и пьяница, — фыркнул Растор, отворачиваясь.
— Айри, — проникновенно сказал он. — Если нам суждено вернуться в Тикену, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Неизвестно, когда мы туда вернемся, — девочка очень устала и не хотела ругаться.
— Даже лучше, если мы здесь немного задержимся!
Она от удивления перестала жевать.
Обрадованный тем, что наконец-то привлек ее внимание, юноша с жаром заговорил:
— Когда мы вернемся мужем и женой, ни отец, ни даже дядя не смогут разлучить нас! Мы дадим клятву верности перед лицом моря и ветра! Они станут свидетелями нашей брачной церемонии. Дома нужно будет лишь сделать богатые подарки родственникам и пожертвование в храм, тогда и жрецы подтвердят законность нашего брака! Я еще не все осмотрел, но того, что есть на острове, хватит не только на подношения, но и на долгую безбедную жизнь! Стань моей женой, Айри!
Он сделал попытку пододвинуться. Девочка отстранилась. Очевидно, Алекс заметил их неуклюжие телодвижения.
— Скажи ему, что Энохсет перед смертью назначил меня наследником всего, что есть на этом острове, — проговорил он, глядя на юношу помутневшими от вина глазами.
Айри с удовольствием перевела.
Растор погрустнел, но ненадолго.
— Пусть так! Я все равно тебя люблю и буду твоим мужем! А если он хочет выбраться отсюда, то поделится своим богатством!
— Еще передай, что я поклялся похоронить Энохсета в гробнице, отвезти Книгу Сета в Абидос, — Алекс прилег на одеяло. — И принести там в жратв… в жрут… в жертву двух быков.
Язык явно его уже не слушался.
— Тикены ему не миновать, — нагло усмехнулся Растор. — А там…
Но собеседник сделал знак замолчать.
— Еще скажи, что треть всего богатства пойдет тебе на приданое, — проговорил Алекс, подкладывая под голову мешок. — Так сказал Энохсет.
— Повтори!? — вскричал Растор, вскакивая. — Повтори еще раз!?
— Гляди, как распрыгался Ромео, — сонно пробормотал Алекс, зевая. — Чего это с ним?
— Хочет, чтобы я повторила, — голос девочки дрогнул.
— Так что же? Уважь влюбленного.
Племянник Минатийца смеялся, воздев руки к звездному небу.
— Благодарю вас, боги! Клянусь, не забыть ни один храм в Тикене! Теперь ты видишь, что я прав, и сама судьба соединила нас навеки!
Он бросился к ней, намереваясь заключить ее в объятия. Айри взвизгнула и рванулась к Алексу, который, казалось, уже дремал.
Растор замер, наткнувшись на холодный и абсолютно трезвый взгляд голубых глаз.
— Я не сказал самого главного, — твердо произнес молодой человек. — Она должна сама выбрать себе мужа!
Услышав перевод, тикенец, с трудом сдерживая счастливый смех, посмотрел на девочку горящими от возбуждения глазами. Облизав пересохшие губы, и тяжело дыша, он медленно пододвинулся к Айри. Та с тревогой взглянула на Алекса. Тот дремал, отчаянно распространяя вокруг запах перегара.
— Ты согласна, Айри? — с трудом выговаривая слова, тихо спросил Растор.
Девочка покачала головой.
— Не сейчас.
— Почему? Скажи этому варвару, что ты согласна стать моей женой! И мы сейчас же…
— Он так торопится? — раздался сонный голос Алекса.
— Как голодная свинья к корыту с помоями, — брезгливо ответила Айри.
— Переведи, что пока не пройдет сорок дней с похорон Энохсета никаких разговоров о свадьбе не будет!
— Почему?
— Траур.
— Что? — не поняла девочка.
— Будем скорбеть, плакать и вспоминать хорошего человека, — все так же лениво ответил Алекс. — Обычай такой. Чтобы боги видели, какой он был замечательный, и как нам без него плохо.
— Ага! — обрадованная Айри быстро протараторила перевод.
— Сорок дней! — взвился Растор. — Ты собираешься мучить меня целый месяц!
— Иначе дух Энохсета проклянет нас! — решительно заявила девочка.
Юноша подался вперед, верхняя губа его поднялась, обнажая белые зубы.
— Ты не понимаешь, как это тяжко видеть тебя и не сметь прикоснуться! Любоваться твоей красотой и не обнять тебя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});