Я застыла, глядя на Эодана, лежавшего на сцене. Я не могла пошевелиться, пока он не стал снова похож на себя. Эодан поднялся, с нескрываемым удовольствием наблюдая за моей реакцией.
Когда я решила, что хуже уже некуда, мне показалось, будто выключили свет и звук. За моей спиной упал занавес, ниспадая к земле бархатными складками. Потом зрение и слух ко мне вернулись, а занавес задрожал и поднялся.
С высоко поднятой головой вышла Королева. В том, что это именно она, не могло быть никаких сомнений: от нее исходило ощущение силы и древности, хотя ее лицо казалось таким же юным, как мое. Золотой обруч на мягких светлых волосах странным образом напоминал обруч на руке Люка. В ее присутствии любая женщина почувствовала бы себя уродиной. Древние глаза распахнулись. Я почувствовала отвращение: я словно заглянула в детскую коляску и нашла там змею.
Элеонор и Эодан низко, до земли, поклонились.
Королева окинула взглядом сцену: мою арфу, Джеймса на груде мусора, меня.
— Почему она еще жива? — К моему удивлению, ее голос звучал устало и немного напоминал голос Люка. Видимо, именно таким становится человеческий голос через тысячу лет жизни.
Эодан ухмыльнулся.
— Мы развлекались.
— Будете развлекаться, когда она умрет. — Королева смотрела на меня, будто не веря своим глазам. — Ты и есть Дейдре? Я думала, что, увидев тебя, пойму, почему Люк Диллон меня ослушался. Но ты… — она пожала плечами, — такая заурядная…
Ее слова прозвучали так по-человечески, что я осмелилась заговорить.
— Ты сама когда-то была заурядной.
Королева с недоумением спросила:
— Ты сравниваешь ценность своей жизни с моей? Ты — ничто. А я — все. Так вот почему ты не хочешь умирать? Думаешь, что твоя жизнь чего-то стоит? Твоя история была написана тысячу раз, и каждый раз она кончалась твоей смертью и смертью твоего любовника.
Она приблизилась ко мне, источая силу, которая заставила меня отступить. Неужели она права? Неужели мне суждено разделить участь героини из «Песни девушки»?
Внезапно я почувствовала, как что-то сжало мою лодыжку. Спустя мгновение я оказалась в воздухе вверх ногами, цепочка с ключом свисала с моей шеи. Я потянулась руками к веревке, но меня крепко держала наиболее очевидная из всех возможных ловушек.
По сцене разнесся смех Эодана. Не обращая внимания на мрачное лицо Королевы, он захлопал в ладоши, подошел и встал лицом к моему лицу. Между нами висел ключ.
— Я уже начал думать, что ты не попадешься.
Я почувствовала жар его пальцев, когда он потянулся и расстегнул цепочку с ключом.
Нет. Черт побери, только не это.
Я призвала тьму, клубившуюся во мне, чтобы швырнуть ее в лицо Эодана. Все что угодно, только бы он не забрал секрет Люка.
— Нет, Дейдре Монаган, — равнодушно сказала Королева. — Ничего не выйдет.
Стоило ей произнести мое имя, как я почувствовала себя опустошенной, бессильной, обездвиженной. Так вот почему феи держат свои имена в тайне.
— Теперь я могу с ней поиграть? — Эодан обращался к Королеве, не сводя с меня глаз.
— Он хорошо поработал и заслужил награду, — кивнула Элеонор.
Королева сделала небрежный жест рукой, будто говоря, что ей все равно, и Эодан сразу же полез перерезать веревку. Я пыталась что-нибудь придумать, но мои мысли ускользали, словно вода в песке, и только сердце продолжало бешено колотиться.
Я упала, не успев сгруппироваться, и боль пронзила сначала мою голову, потом левую руку. Я лежала в той же груде мусора, что и Джеймс, стараясь не потерять сознание. Я не могла двигаться. Не могла дышать. Боль в руке была невыносимой.
О Боже. Я посмотрела на руку и меня затошнило. Сквозь ладонь прошел длинный гвоздь, кончик выступал на несколько дюймов.
— Больно?
Эодан сел на меня и прижал мою целую руку к полу, не обращая внимания на поврежденную. Его глаза сияли, от тела исходил невыносимый жар, а запах тимьяна вызывал тошноту. Мне следовало испытывать ужас, но думать я могла лишь об одном — как хорошо, что Люк меня не видит.
— Думаю, мы позабавимся на славу.
При этих словах Джеймс рядом со мной пошевелился и сквозь стиснутые зубы едва слышно сказал:
— Слезь с нее.
— Милашка, тебе придется немного подождать. — Эодан потянулся к кинжалу на ремне. — Мне нужно заняться твоим другом.
С меня довольно. Он занес руку с кинжалом, а я напрягла все силы, которые остались, и ударила левой рукой с торчащим из нее гвоздем по смазливому лицу Рыжего Придурка. Кончик гвоздя вошел ему в щеку.
Он выронил кинжал и отшатнулся, дотронувшись до раны. Она была легче, чем у меня — ничего смертельного, однако в его глазах я прочитала обратное.
Из ранки вылез молодой зеленый росток, который превратился в лист. И еще один, и еще. Его щеку покрыли побеги, мгновенно выраставшие в чудесные белые цветы с желтыми тычинками, лиловые маргаритки с черными сердцевинами и маленькие розовые соцветия. За доли секунды невероятная красота родилась из грязи, которой был Эодан, принося жизнь и надежду. Он упал, превратившись в ворох цветов, с тихим шорохом разлетевшихся по сцене.
Я вытащила гвоздь из ладони и схватила ключ. Рука была вся в крови, но не болела. Дурной знак. Королева посмотрела на новоявленные цветы, потом на Элеонор.
— Время для шуток прошло. Приведи Люка Диллона.
У меня остановилось дыхание.
— С удовольствием, — сказала Элеонор, наступая на цветы, будто они для нее ничего не значили. Я склонилась над Джеймсом, заслонив его от Королевы, хотя понимала, что ничего не смогу сделать. Она знала мое имя.
Взгляд Королевы скользнул по моему лицу, по окровавленному ключу и по телу Джеймса.
— Ты недостаточно сильна, и сама это знаешь. У тебя не хватит сил, чтобы убить меня. И не хватит сил, чтобы править Ими.
Я положила руку на колено и, опустив плечи, ответила:
— Я не хочу править Ими.
Она пожала плечами.
— Тогда Они убьют тебя. Разве ты не слышала легенды? Разве не знаешь, что случается с клеверными, которые не могут управлять феями? Им вырывают глаза. Обездвиживают. Убивают.
Ее слова были похожи на правду. Я начала припоминать сказки своего детства. И вдруг погрузилась в воспоминание Люка: он играет какую-то безудержную мелодию в кругу фей, которые танцуют и бьют в барабаны. Я узнала Брендана, увидела улыбку Уны, услышала дикую красоту мелодии. Это было одно из самых чудесных воспоминаний Люка, и только ради него стоило читать мысли.
— Дейдре! — рявкнула Королева. — Ты уже проиграла. Положи ключ, и я обещаю, что твоя смерть будет быстрой.