— Вообще-то у меня есть другое предложение.
Кьяра хотела уклониться от его прикосновения.
— Какое именно?
— Я подумал, что нам нужно поменяться ролями, — объяснил он. — Вы станете ученицей, а я — учителем.
— Пожалуйста, Хэдли. У меня пропасть серьезной работы. — Она отобрала у него перо. — А вы меня отвлекаете.
— Боитесь научиться чему-то новому?
У нее слегка задрожала рука, когда она стала насыпать чайную ложку киновари в котелок.
— Что вы придумали?
— Устроить простейший химический опыт.
— В этом предмете вы полнейший профан, — сказала Кьяра.
— Напротив, в некоторых разделах я большой знаток. — Он встал рядом, так что лацканы сюртука коснулись ее лопаток. — Например, в том, какое воздействие тепло и трение оказывают на летучие вещества.
Над ней легким облаком висел аромат духов. От желания закружилась голова. Удержать его в себе не было сил. Он вытянул руки.
Кьяра замерла.
— Да, именно так, — шепнул Лукас ей на ухо. — Не двигайся. Молчи. Просто чувствуй. — Он положил ей руки на бедра, а потом погладил ягодицы. — У тебя роскошная задница, Кьяра. Мягкая и отличной формы.
Лукас услышал, как она часто задышала, когда он гладил ее. Пока все хорошо.
Он рывком задрал ей юбки до колен.
Кьяра издала какой-то горловой звук.
— Слушайся учителя. — Прижавшись губами к ее шее, он почувствовал слегка солоноватую сладость кожи. — Стой спокойно, дорогая.
Зашуршали кружева, когда он провел руками вверх по ее бедрам спереди.
— Хэдли…
— Лукас, — поправил он.
— Л-Лукас… — Она задохнулась. — О, черт!
Он потерся набухшей ширинкой о ее ягодицы и стал не торопясь ритмично поглаживать руками напряженные бедра, заставляя ее расслабиться.
Она упирались руками в стойку, костяшки пальцев побелели, выделяясь на темном дереве.
— Спокойно, спокойно, — тихо проговорил он, увидев изумление на ее лице. Пар завитками поднимался над котелком. Ее лицо порозовело. От разгоряченного тела сладко запахло вербеной, смешанной с природным запахом женской страсти.
Вдохнув его, Лукас едва не взлетел на вершину блаженства.
Проклятие! Он рывком привлек ее к себе. Желание грозило отключить разум. Лукас сдерживался из последних сил. Когда Кьяра повернула голову к нему в профиль и Лукас увидел, как трепещут ее ресницы с золотистыми кончиками, он вдруг сообразил, что она дана ему не просто для эгоистического удовлетворения.
Пусть это была малость, но ему захотелось доставить ей удовольствие.
Кьяра застонала. Тело ее обмякло, и она прижалась к нему спиной.
— Правильно, мое счастье. Только расставь ноги шире. Ее туфли заскользили по полу.
— Дай, я потрогаю тебя вот здесь. — Его пальцы наткнулись на тонкое кружевное полотно. — И здесь.
Звук, который слетел с ее губ, не обозначал ни «да», ни «нет». Казалось, это был голос самой природы. Лукас почувствовал, что желание бьется в каждой жилке ее тела, но она боится признаться в этом.
Кьяра была слишком сильной, чтобы попросить чего-нибудь для себя. Неожиданно захотелось освободить ее от всех страхов, погрузить в сладкое забвение, чтобы хоть на короткий миг она почувствовала себя центром Вселенной. Что еще может сделать для нее порочный оболтус? Проведя руками по бедрам, Лукас задел за узлы на подвязках. Он потянул их, и шелковые чулки поползли вниз по ногам.
Кьяра слегка вздрогнула, когда у него под руками оказался разрез на панталончиках.
Юбки пенной грудой путались в ногах. Лукас повернул Кьяру к себе лицом.
— Я не причиню тебе боли.
В ответ Кьяра, поколебавшись, медленно раздвинула бедра.
Просунув руку под тонкую ткань, он нащупал там складки женского естества, жаркие и влажные. Чувство, которое его охватило, не поддавалось описанию. Застонав, он стал гладить их, потеребил завитки волос. Пальцы стали влажными.
Сдерживаясь изо всех сил, Лукас начал не торопясь описывать круги вокруг возбужденного узелка.
Кьяра ахнула. Ее жаркое дыхание коснулось его щеки. О да! О да!
Лукас прижался к ее губам. Язык вошел в ее рот, и он задвигал им. И язык, и рука у нее между ног двигались в одном ритме. Ее губы приоткрылись ему навстречу — жадно, он это чувствовал, — позволяя ему проникать в нее все глубже и глубже. Свободной рукой он погладил ей грудь и ощутил, как у нее затвердели соски. Ее плоть отзывалась на его ласки. И это возбуждало больше всего.
В груди у него родилось рычание. Или это был стон? Лукас считал себя человеком опытным в сексуальных играх, но это ощущение, которое пронизывало его насквозь, было совершенно новым. Ни на что не похожим. Так кто кого из нас учит?
Поразившись этой мысли, он остановился, чтобы перевести дыхание и немного прийти в себя. Ощущения могут подождать. Неожиданно ему показалось, что сейчас нет ничего важнее, чем навсегда оставить память о себе. Свой неизгладимый след в ее уме и на ее теле.
— О, пожалуйста… Ее глаза широко открылись и заморгали на ярком свету. — Только не останавливайся.
— Меня за уши от тебя не оттащат. — Лукас раздвинул складки у нее между ног и пальцем нащупал вход. — Тебе так нравится? — настойчиво спросил он.
Кьяра слегка сжала бедра.
— Д-да.
Он вытащил палец, потом снова ввел. Уткнувшись лицом в его галстук, она стиснула зубы. Ему было слышно ее прерывистое дыхание. Лукас тоже учащенно дышал.
— Ты хоть знаешь, какая ты красивая, Кьяра? — шепнул он.
Ее тело напряглось.
— Только не я.
— Именно ты, счастье мое.
Прижимаясь к нему, она стала извиваться, корчиться, цепляться за него, пытаясь освободиться от напряжения, владевшего ее телом.
Еще, еще немного.
Она отклонилась назад, сбив стеклянные пузырьки на пол.
Ему самому хотелось разлететься на тысячи осколков, но Лукас продолжал держать себя в руках. Шепча ее имя, он ласкал ее, проникая все глубже и глубже.
И тут у нее вырвался прерывистый возглас.
Лукас накрыл ее губы своими губами, принимая в себя этот влажный, ликующий крик наслаждения.
Кьяра схватилась за его плечи. Он тяжестью своего тела прижал ее к конторке, не давая соскользнуть на пол. С растрепанными волосами, с губами, распухшими от поцелуев, вид у нее был дикий, сладострастный и женственный…
Роскошно!
Лукас прижал ее к себе, переводя дыхание, прежде чем произнести хоть слово. В какой-то момент ему пришло в голову выдать что-то умное и смешное, но он тут же передумал. Странно, он даже не помнил, что хотел сказать.
— Мама? — Тишину в комнате неожиданно нарушил стук в дверь. — Можно войти? Лорд Хэдли у тебя?