Читать интересную книгу Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

500 рублей с Марии Беляевой за попытку вычистить мразь из власти? Что-то в этой сумме говорит об интеллигентности судьи. Нагадить по воле начальства придется, но при этом так, чтобы не очень сильно — чтобы окружающие нос затыкали, но успевали прошмыгнуть мимо. Мой личный опыт в суде стоил 700 рублей. За то, что лжец и циник при должности был назван лжецом и циником.

В этом маленьком эпизоде подлость власти проявлена в полной мере. Любой здравый человек должен сказать себе (прежде всего, себе): «Такая система не имеет право на существование!» Действительно, люди в этой системе становятся racaille. В них умирает что-то такое, что позволяет считать окружающих не просто хитрыми животными, но существами нравственными. Эта система создана лицами без чести и совести. Своей болезнью они заразили всю «вертикаль» и по всем ее «горизонталям» распространили гнилостные метастазы.

Человек во власти быстро утрачивает понимание нравственной нормы. При Ельцине этот процесс начался, при Путине дошел до своего апофеоза. Он состоялся повсеместно и привел страну к кризису: либо сменить эту власть и жить дальше, либо смешаться с racaille, утратить образ человеческий и стать рабом и рабовладельцем одновременно.

Произвол ментов

В народе российском бытует многие годы анекдот: принятый на работы милиционер получил табельное оружие и потом несколько месяцев не приходил за зарплатой. На недоумение начальника он отвечает своим недоумением: а я думал, что дают пистолет, а там выкручивайся как можешь. В виде трагедии этот фарс повторился, когда в Москве милицейский начальник без всякого повода расстрелял в магазине невинных людей.

Один из российских молодых философов предложил эксперимент: выйди на улицу и зафиксируй первую мысль при встрече с попавшимся на глаза сотрудником милиции. Объяснять ничего не надо. Набор мыслей вполне понятен. Мы же остановимся на некоторых не толь ярких, как расстрел граждан, но типичных эпизодах, которые характеризуют разложение милицейской службы.

Алкоголь продают на каждом углу, даже запах изо рта может стать поводом, чтобы лица в милицейской форме до вас докопались. Мне не приходилось попадать в такие ситуации, но историй на эту тему мне пришлось слышать достаточно. Это не только способ приобретения дополнительных доходов (за счет изъятия у гражданина денег), но и обычай, поддержанный милицейским начальством, которое занимается более крупными деяниями.

Пример в подтверждение — нападение милиционеров на героя России десантника Валентина Полянского, который выстоял под напором чеченских банд, рвущихся в Дагестан. А в столице России был унижен и избит милиционерами, да еще подведен под уголовную статью — за то, что оказал этой мрази сопротивление. Исход этого эпизода трагичен: боевой офицер лег на ствол — то ли застрелился, измученный потерявшим совесть следователем, то ли был застрелен теми, кто боялся его общественной активности. Я мимолетно был знаком с Валентином Полянским по оргкомитету Русского марша в 2006 году и восстановительному съезду КРО в конце того же года. Никакой хрупкости натуры в нем не было.

Особенно подробно с работой московской милиции я познакомился после нападения на моего помощника по думским делам. В данном случае, как и во множестве аналогичных, был выдуман факт «появления в общественном месте в виде, унижающем человеческое достоинство». Здесь также наличие удостоверения помощника депутата вызвало особый, плотоядный интерес.

Мой помощник обратился к сотрудникам милиции за помощью в связи с нападением на него неизвестных лиц. Он был взволнован, рубашка порвана. Ноздри чуткого мерзавца уловили запах недавно выпитого пива. Предъявленное помощником удостоверение его возбудило. И потерпевшего решили превратить в подозреваемого, а потом в обвиняемого. Вместо оказания помощи стали внушать, что «гражданин для милиционера», а не «милиционер для гражданина». Служебное удостоверение было вырвано из рук, и начался шантаж и издевательства: задержание, многочасовой допрос, запугивания, насильственное медицинское освидетельствование. Представляю, как пело гнилое нутро живодера, когда он на требование вернуть удостоверение ответил: «Да оно просто упало на землю, ая его поднял». А на требование объяснить причину задержания предложил жертве написать на себя донос на тему: «Почему я пытался прорваться на территорию учреждения МВД».

Мой разговор с неким подполковником Еремеевым по телефону не возымел действия. Но этот субъект, зная отношение начальства к подобным эпизодам, не собрался упускать свою добычу. Только направление по моему звонку сотрудника из дежурной части позволило прекратить угрозы и унижения, которые продолжались до поздней ночи.

Пару раз в своей жизни я подвергался нападениям уличных преступников, и мое здоровье (а возможно и жизнь) находились под угрозой. И ни разу рядом не было сотрудников милиции. Хотя дело происходило на людных улицах. Последующие расследования также не давали результатов. При этом любое обращение к сотрудникам милиции встречало явные признаки досады и раздражения, а также понуждало участвовать в бесплодных и унизительных процедурах, в которых всегда чувствуешь себя виноватым, а не пострадавшим.

Еще один личный опыт был у меня в связи с попыткой найти и задержать грабителей, насильно снявших часы у моего сына (тогда еще подростка) прямо на одной из центральных станций метро. Ясно было, где «тусуется» эта компания. И надо было всего лишь пару раз подежурить там — на Пушкинской площади — чтобы их обнаружить. Но следователи решили измотать меня. Трижды приходилось ездить с сыном в разные части города, трижды заполнять документы. Листать какие-то идиотские папки с анкетами «скинхедов» — одни с мутными фотографиями, а другие и вовсе без фотографий. В общем, дело умерло без единого продуктивного действия со стороны милиции.

Давнее мое воспоминание — о том, как в период всеобщего дефицита в статусе депутата Моссовета я провел проверку деятельности милиции на стадионе Лужники, где в то время был рынок, на который то и дело «выбрасывали» дефицит. Я буквально за руку поймал людей в фуражках, которые мешками выносили этот «дефицит» с черного хода магазина. Застал их в милицейском автобусе за дележом. И что? Многомесячная переписка с милицейским начальством привела к тому, что «офицерам поставили на вид».

Недавний опыт: посещение ОВД с требованием разыскать местного торговца, который угрожал мне ножом. Часовое ожидание следователя. Хамский комментарий дежурного при приеме моего заявления. Бесплодное ожидание ответа месяцами. Запрос в ГУВД. Ответ: письмо отправлено в УВД при метрополитене, а мне, якобы, было об этом сообщено. Еще через месяц прислали копию уведомления — на бланке, но без даты и исходящего номера. А ответа из УВД метрополитена не поступило никогда. Кругом сплошная ложь…

Гражданин, достаточно редко попадая в милицию и сталкиваясь там с недобросовестными должностными лицами, не каждый раз может найти правильную линию поведения. Этим и пользуются «оборотни в погонах», которые не так часто служат преступному миру, зато повседневно попирают достоинство граждан. Чтобы уличить негодяев в преступлении, надо быть просто суперменом. И одновременно психологом-практиком и юристом высшего класса. Проще самому надеть погоны милиционера, иначе надежной защиты от негодяйства не найти. Но не всем хочется погружаться в эту среду. От нее дурно пахнет.

'На последовавший депутатский запрос по сюжету с моим помощником московский генерал-лейтенант милицейской службы, не вдаваясь в подробности, сообщил мне, что «сотрудники милиции действовали в пределах прав и полномочий, предоставленных законом». Потом в том же клеветническом духе ответил замминистра внутренних дел. Но все же, я упорно добивался предоставления мне материалов служебного расследования, которое, якобы, было проведено.

Из письма министру внутренних дел

Свое обращение я рассматриваю как тест на определение уровня, до которого доходит влияние «оборотней в погонах», окопавшихся в милиции. Неужели простейшие нравственные установки полностью изгнаны из возглавляемого Вами министерства, а формулировка «появление в общественном месте в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство» превратилось просто в дежурную подлость? Хотели бы Вы, чтобы Ваши дети и внуки «обслуживались» такой милицией? Я не хотел бы.

Так получилось, что документы о проведенной проверке пришли мне сразу из двух источников — по линии центрального аппарата МВД и из московских структур — управления собственной безопасности. Оказалось, что в документах были занятные несоответствия — вписанные позднее данные и фиктивные подписи. Они свидетельствовали о мнимых понятых, которые были придуманы после — когда правонарушители почувствовали, что я это дело так не оставлю. Кроме того, помянутый Еремеев в рапорте писал, что гражданин предъявил удостоверение помощника депутата Государственной Думы, и «заявил, что он хочет сделать заявление», а в объяснении оперуполномоченному УСБ, Еремеев показал, что гражданин не делал никаких заявлений. Я констатировал отсутствие реальной проверки противоправных действий со стороны сотрудников милиции, а также служебный подлог.