– Я знаю, кто такие маньяки, – заявил Стасик. – Это вампиры. Злющие, они нападают, кусают за шею и пьют кровь.
Тут он оскалил зубы, скорчил свирепую рожицу, громко зашипел, растопырил пальцы – и в таком устрашающем виде пошел в сторону девочек, которые завизжали пронзительно и восторженно и принялись разбегаться кто куда.
– Дети, это плохая игра! Давайте поиграем во что-нибудь другое! – тщетно взывала к ним Наталья Павловна.
– Оставь, – махнула рукой Ольга Васильевна, воспитательница старшей группы, – детки любят страшилки. Не хуже взрослых. Пусть себе бесятся. Их-то мамаши разберут и на машинах увезут, а нам с тобой дворами топать. Жаль, что в разных сторонах живем, а то бы вместе пошли. Мой муж сегодня на сутках, так что одной возвращаться. Вот лучше бы не знали, так и не думали бы. А сейчас… брр.
Наталья вздохнула.
В коридоре ее изловила повариха Тамара, сунула в руки алюминиевую кастрюлю с винегретом:
– Гляди, сколько осталось. Совсем заелись детки. На, забирай домой, не выбрасывать же. А ты сегодня допоздна, дома небось и поужинать нечем.
– Забежим в магазин по дороге, – отнекивалась Наталья, но спорить с поварихой было бесполезно.
– Бери, говорю! – прикрикнула она. – Вон, худющая какая, на просвет смотреть можно. Еще ребенка голодом уморишь!
Наталья не стала объяснять, что у них с сыном такая конституция – сколько ни ешь, не в коня корм. Ей не хотелось спорить с Тамарой, как не хотелось после работы по морозу тащиться в магазин, да и, если совсем честно, денег лишних у нее не было – с зарплаты воспитательницы плюс нянечки не разгуляешься, так что винегрет к ужину был не лишним.
– Мне и положить-то некуда, – развела руками Наталья.
– В кастрюле и неси, а кастрюлю завтра вернешь, – решила повариха.
– Спасибо, – согласилась Наталья.
***
Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, за ребятишками потянулись мамочки. Каждая смотрела на фоторобот, охала и рассказывала Наталье Павловне, как страшно идти домой одной, так страшно, что стоит поймать такси, вызвать мужа с доберманом, нанять охранника или объединиться в большую компанию и провожать друг друга до рассвета.
Вначале Наталья рассеянно слушала вполуха и машинально кивала. Но после пятнадцатого излияния, когда совсем стемнело и обнаружилось, что узкую улочку, по которой Наталье Павловне с Никиткой возвращаться домой, освещает один-единственный тусклый фонарь да еще свет из вечерних окон, неожиданно почувствовала тревожный холодок в груди.
«Глупости, – мысленно поругала себя за трусость Наталья Павловна, – наслушалась бабьей болтовни. Стыдно, ей-богу. Кому ты нужна – нападать? В старой дубленке, с авоськой и ребенком в придачу».
– Наталья, пригляди за моими, я сбегаю в ларек, – сказала Ольга Васильевна. – Мандарины привезли недорого. Тебе взять?
Напротив ворот детского сада поставили разъездной ларек с фруктами и овощами. Этим пользовались работницы: удобная возможность отовариться, практически не отходя от рабочего места, и по разумной цене.
– Ага, возьми полкило. Побалую ребенка, – кивнула Наталья и, собрав в кружок своих и ольгивасильевных дошколят, затеяла хоровод.
В семь забрали последнюю девочку. Наталья подошла к Никитке, сосредоточенно раскрашивающему большую машину в книжке-раскраске, потрепала вихрастую макушку:
– Котенок, пошли домой.
Она собрала сумку. Поставила в авоську алюминиевую кастрюльку с винегретом. Сверху – кулек с мандаринами. Помогла Никитке завязать шнурки. Постучала сторожу Сергеичу, чтобы тот закрыл за ними калитку.
– Осторожнее, – напутствовал добрый сторож, – вокруг лучше обойдите, по освещенной улице. А то здесь темнотища, мало ли что.
– Вокруг в два раза дальше, а я с ног валюсь, – сказала Наталья Павловна. – Хватит пугать-то.
– Как знаешь, – ответствовал Сергеич и загремел замков за спиной у Натальи.
Было тихо и безлюдно. Казалось, что город вымер. Редкие тусклые фонари освещали острые углы домов, голые стволы деревьев и сгорбленные автомобили. Деревья колыхались, скрипели на ветру и отбрасывали длинные корявые тени, которые как жирные змеи бесшумно скользили по земле. Наталья невольно прибавила шагу. Никитка семенил рядом, крепко уцепившись за мамину руку.
Вдруг откуда-то вынырнул мужчина и пошел в том же направлении, что и Наталья с Никиткой, держась позади них, метрах в пятидесяти.
– Скоро будем дома, – сказала Наталья и свернула в темный проходной двор, освещаемый лишь луной да светлячками окон. Впереди маячила родная пятиэтажка.
– Как темно, – проговорил Никита, еще крепче цепляясь за мамину руку.
Мужчина, следовавший позади них, свернул в этот же двор и снова оказался у них за спиной.
Наталья все прибавляла и прибавляла шаг, но Никитка шел не слишком быстро, и Наталья спиной ощущала, как расстояние между ними и незнакомцем медленно, но верно сокращается.
– Мама, какой-то дядька идет за нами, – полушепотом проговорил сын.
Страх малыша придал Наталье мужества. Она почувствовала себя увереннее и сильнее.
– Дяде просто нужно в ту же сторону, что и нам, – сказала Наталья.
– А вдруг он – маньяк? – дрожащим голоском спросил Никита. – Мам, давай пойдем быстрее!
– Никакой это не маньяк, просто прохожий, – возразила Наталья, переходя на трусцу. – Вон наш подъезд. Сейчас придем домой и будем ужинать.
– А что на ужин?
– Котлеты и винегрет…
Бац! Натальина правая нога неожиданно поехала вперед, а за ней левая. Наталья поняла, что падает. Желая удержать сына, она вскинула вверх правую руку, в которой сжимала его ладошку, и грохнулась на раскатанную ледяную дорожку. Брякнула оземь кастрюля, мандарины выпрыгнули из порвавшегося кулька и раскатились как бильярдные шары от меткого удара кием.
Мужчина, шедший позади, в два прыжка оказался рядом, склонился над Натальей, подхватил ее под локоть и потянул вверх.
– Помогите! – завопил во всю глотку Никита. – Маньяк!
От неожиданности мужчина отпрянул в сторону, а Наталья, лишившись опоры, снова грохнулась, но уже на коленки.
– Я не маньяк! – испуганно возразил мужчина. – Я только помочь вам хотел. Вот… – Он присел на корточки и принялся подбирать мандарины и класть в пакет Натальи.
– Извините, – пробормотала Наталья, тоже собирая мандарины, ее щеки пылали от стыда, только в темноте этого не было видно.
Когда мандарины были собраны, оба поднялись и стояли друг против друга, смущенно улыбаясь. В неясной свете лампочки, горящей над подъездом, Наталья разглядела его лицо – доброе, открытое, немного усталое, совсем не похожее на фоторобот.