— Как, романтично получается, — мурлыкнула Элла, — ради любимого пробралась в технический отдел корабля. А когда пути назад не будет, ты красиво, покачивая бедрами, выйдешь на капитанский мостик. Доррен будет долго собирать нижнюю челюсть с пола…
Да — а, моя голубая подруга совсем допилась. Она попыталась изобразить только что сказанное, представила себя мной, а в роли Доррена выбрала Микка. То ли Микки ей подыграл, то ли не устоял перед ее сексуальностью в данный момент, склоняюсь ко второму… Он ее нежно обнял, запустил руку в волосы и поцеловал. Страстно. Элла ответила на поцелуй, подавшись на встречу. Я прикинулась мебелью, даже на пьяную голову сообразила не портить сей момент, мало ли когда они вот так вот смогут. А вот мы с Реном на кануне… М — м-м… Черт! Прочь ненужные мысли!
Вспомнишь Рена, вот и он! На коммуникаторы Микка и Эллы пришли сообщения. Голубки нехотя оторвались друг от друга.
— Не вовремя, — заключил Мик, — Доррен просит всех подняться на капитанский мостик.
— Как? Уже? — возмутилась Элла. — Так, надо собраться, подобраться и не светиться…
— Юль, ты пока здесь побудь, ладно? — попросил Микки.
— Есть, товарищ друг! — отрапортовала я.
Голубки косой походкой направились к выходу. В обнимку. Интересно, как они себя поведут, когда протрезвеют? А мне что делать? Поспать что ли? Я осторожно встала и села на стоящий неподалеку низкий стул. Было жутко не удобно но все лучше, чем на полу. И столик небольшой рядом есть. Если положить на него руки… Я отдаленно расслышала, как они уже в коридоре натолкнулись на капитана.
— Как это понимать? — рыкнул он.
— Мы это, того, — Мик подал голос первым, — с вашей новоиспеченной женой отметили вашу свадьбу. Вот.
— Как она? — голос любимого заметно потеплел.
— Кое‑как откачали, — ответила Элла.
— Что — о?
— Юлька очень расстроилась, что вы ее с собой не взяли. Вот нам и пришлось ее спасать от депрессии… ик… Простите.
— Понятно, — по голосу я поняла, Доррен сильно жалеет.
Их голоса становились все отдаленнее, и, наконец, я сладко заснула. На нетрезвую голову мне снился полный бред…
«Я свидетельница на свадьбе Эллы и Микка. В храме полно народу. И, вот, входят молодожёны, одетые во все желто — розовое… Мик на себя напялил розовые лосины, желтый кафтан, подпоясанный какой‑то лентой, а Элла была в желтом мини — платьице, расшитом розовыми блестками. Парочка была без обуви. Стоявший рядом со мной Доррен был свидетелем. За место священника пару приветствовал Гер. С обнаженным торсом, почему‑то и в голубых лосинах… Потом сон сменился.
Теперь мне снились свекровь и Шира. Они обсуждали очередной план по изведению меня. Обсуждали как‑то странно… С бутылкой вина, в одних ночных сорочках и периодически… целуясь?! Допилась!»
Глава 7
Дорогой длинною, да ночкой лунною,Да с песней той, что вдаль летит звеня.Да с той старинною, да семиструнною,Что по ночам, так мучила меня.
гр. Песняры «Дорогой длинною»
Сны стали совсем невыносимыми, и я проснулась. Подняла голову со сложенных на столе рук и поморщилась. Ну да, я еще не протрезвела… ой, а голова‑то раскалывается… необходимо опохмелиться. А вот и бутыль заветный! Целых полбутылки! Встав с неудобного стула, доковыляла до стоящей на полу опохмелки. Моя спасительница — а-а. Как же мне плохо. Отпив глоток, я решила, что пора являть свою скромную персону на капитанский мостик. Определенно, мне очень скучно. Отпила еще глоточек и констатировала.
— Щас спою! — а что там подходящего к моему положению можно спеть? На ум не приходит ни одной песни… Зато вспомнились стихи, чьи, правда не помню…
— Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой…
Эх, дальше не помню… Зато вспомнила автора… Пушкин! Мне мама в детстве читала его сказки… Так, отставить лирику! Мотнув головой, я направилась к выходу. Должна признаться, что ноги меня плохо держали, и походка получилась зигзагами. Дверь открыта, это хорошо. В коридоре нет никого и это несомненно радует. А вот про животинку я и забыла… Но каур о себе сам напомнил.
— Р — р-ру!
— Ик! Прости! Забыла… — и как в моей голове не отложилось, что каур шел за нами от самого Альянса? И ведь так скромно себя вел. Это на него не похоже. Даже ждал сидел под дверью… Мне как‑то резко стало совестно.
— Р — Ру?!
— Сам идти сможешь? А то я не уверена, что выдержу нас двоих.
Мистер Спайк оказался трезвее меня и, виляя бесхвостой попой, потерся о мои ноги.
— Вот и замечательно! — ответила я недопсу, и мы двинулись вперед.
По пути на капитанский мостик нам никто не встретился, а душе требовалось хлеба и зрелищ… Пришлось самой себе обеспечивать развлечение, в чем мне активно помогал Спайк. Я пою, а он подвывает. С непривычки было стремно, но я быстро вошла во вкус.
— А я и не знал,
Что любовь может быть жестокой,
А сердце таким одиноким,
Я не знал… Я не знал…
Тут я заметила каюту Микка. Как это я так быстро с нижнего уровня добралась? Интересно, чем он там занимается… Я представила себя партизаном, подкралась на цыпочках к двери и бесшумно открыла ее, по пьяни они забыли ее заблокировать. Решила не входить, а только голову просунуть. И не зря. Оу! Оу! Оу! Микки… Элла! Да вы проказники! Совет да любовь, как говорится. Страсть да постель… Я убралась обратно в коридор и бесшумно закрыла дверь.
Уже подходя к капитанскому мостику, я горланила другую песню…
— Напилася я пьяна, не дойду я до дому,
Довела меня тропка дальняя до вишнёвого сада,
Довела меня тропка дальняя до вишнёвого сада…
Моему затуманенному взору явилась картина Репина. Капитанский мостик. Мой Ренчик управляет кораблем, а эта стерва Шира, в обтягивающем латексном костюме с глубочайшим декольте, стоит рядом с моим мужем и что‑то томно ему говорит. Повела бедром, поправила волосы… Фу, вот коза! Я ей сейчас устрою!
— Если он при дороге, помоги ему Боже,
Если с Любушкой на постелюшке, накажи его Боже,
Если с Любушкой на постелюшке, накажи его Боже…
Парочка обернулась. Йес — с-с — с!!! Какая досада была на роже этой… Любушки. Она напряглась, и неосознанно застегнула пару пуговичек на костюме. Вся такая окрысилась. Вот это ты зря, милочка, ты тут не хозяйка. А она еще и стала меня грязью поливать. Меня!
— Ты! — зашипела Шира. — Ты! Как ты сюда попала?! Дешевка! Бесприданница! Какое право ты имеешь здесь находиться?! Тебе было приказано сидеть и не высовываться!