операторы всматривались в песчаный пейзаж с тускло-серой линией дороги. Электроника сработала первой, механические глаза системы наведения выловили из песчаной пелены очертания двигавшейся колонны.
«Дрозд два-два, цель обнаружена».
«Дрозд один-два, подтверждаю, цель идентифицирована».
«Вершина, я Дрозд один. Цель обнаружена».
«Дрозд один, я Вершина. Работайте. Повторяю. Работайте», — подтвердили приказ из штаба.
«Дрозд один. Работаем, два на два».
Самолёты разошлись тремя парами. Пара машин, несколько уступавших размерами, более лёгких, вёртких, отстала, ложась в широкий круг. Две пары шли параллельными курсами. Первая пара вырвалась вперёд, заходя в голову колонны. В колонне началось шевеление, экипажи танков спешно лезли в люки, пытаясь спрятаться под броню, грузовики останавливались, нарушая построение. Но за оставшийся им десяток секунд они мало что успели.
Два штурмовика открыли огонь, отстреливая неуправляемые ракеты и добавляя из бортовых пушек. Огненный дождь лизнул голову колонны, подрывая технику. Броня не спасала тяжёлые машины, а магическая защита стабильно работала далеко не у всех. Танки лопались пламенем, отбрасывали башни, разламывались. Грузовики сгорали ещё охотнее.
В глубине колонны солдаты Армии освобождения расчехлили установленные прямо в кузовах трёх грузовиков орудия. Зенитные автоматы спешно заряжались и проводились к бою. Штурмовики начинали второй заход, когда гулко заухали сорокамиллиметровые стволы, а в небе расцвели чёрные бутоны разрывов.
«Дрозд один-два, зенитный огонь…»
«Попадание! Барьер в норме. Дрозд два-один, укороти их».
«Дрозд два-один, принял, захожу».
Вторая пара штурмовиков, что кружила рядом, повернула к колонне. Раздался треск скорострельных пушек, грузовики с зенитками на миг исчезли в пыли и дыму, замолчав.
«Дрозд два-два, истребители прикрытия! Вижу три цели!»
«Я Мама. Перехватываю», — ответил женский голос.
Пара истребителей, что кружила рядом, пошла встречным курсом. Небо прорезала белая полоса ракеты, и один из самолётов Армии Освобождения вздрогнул, выбрасывая обломки и, чада дымом, пошёл вниз.
Пятьюдесятью километрами западнее из командно-штабной машины выпрыгнул рослый мужчина со знаками различия генерала.
— Вторую колонну встретили, угощают, — со злой радостью сообщил он молодому человеку и девушке в звании майора. — Жаль, больше самолётов нет.
Штаб занял позицию в низине, недалеко от арт-батареи. Сами они здесь были слепы, ожидая подтверждения с наблюдательных пунктов.
— Рано начали, — вздохнул Куница. — Если есть связь, вторую колонну могут остановить.
По плану обе колонны противника должны были попасть под обстрел одновременно. Топлива у летунов не так много, чтобы каждый день самолёты-разведчики могли кружить, выискивая среди песков отряды противника, да и на зенитный огонь нарваться легко, поэтому колониалы оставались почти слепы, играя в основном от обороны ключевых точек. Информация о движении противника позволила пойти в атаку, перехватывая колонны на марше, когда те уязвимы.
— Этим летунам подожди не скажешь, — покачал головой полковник, командир батареи, что присутствовал здесь же, ожидая сигнала от наблюдателей. — Обидятся, чтоб их.
Из КШМ выглянул офицер связи, азартно улыбаясь.
— Господин генерал! Наблюдатели видят цели.
Азарт подхватили остальные офицеры.
— Давай, Степаныч, — кивнул генерал артиллеристу. — Вдарь им. А Соколов поддержит.
Полковник Соколов командовал механизированным батальоном, имея в штате и три роты танков. Мало против целой дивизии, но, если из засады, да при поддержке арт-батареи, можно и рискнуть. Генерал же перевёл внимание на Куницу, что уже закинул автомат на плечо и проверял снаряжение.
— Уверен? Ты, я смотрю, парень не промах, но…
— Такую возможность упускать нельзя, генерал, вы это знаете лучше меня.
Дороничев улыбнулся.
— Всё так. Удачи, Куница.
— К чёрту удачу, генерал, — отзеркалил улыбку молодой маг. — Со мной моя магия.
И вместе с майором побежал к импровизированной вертолётной площадке, где их ждал военно-транспортный Сикорский. Лезть в город имело смысл только после попадания колонн в засаду, иначе вся затея становилась чистым самоубийством. Она и сейчас казалась изрядной авантюрой, но цель оправдывала риск.
Вертушка поднималась в воздух под грохот артиллерийских орудий, уходя в сторону от поля боя, где тяжёлые ста восьмидесяти миллиметровые снаряды колотили застигнутую на марше во время спешной переброски колонну. Генерал очень хотел бы бросить в бой имеющиеся у него ударные вертолёты, но те отправились вместе со штурмовой группой, поэтому колонну пока гвоздила только одна тяжёлая батарея. Минуту спустя подключилась полевая артиллерия, уже не столь эффективная, но добавлявшая огня и смертоносной стали в общую картину разрушения. А затем на позиции вышли танки колониальных сил вместе с немногочисленными бронемашинами, расстреливая паникующих противников. Лишь часть танков мятежников смогла развернуться и открыть ответный огонь, однако боем это было сложно назвать, когда тяжёлая артиллерия продолжала подавлять любые очаги организованного сопротивления. Единственное, о чём жалел генерал — маловато снарядов, чтобы раздавить всю застигнутую врасплох дивизию.
Транспортный вертолёт присоединился к остальной группе. Четыре ударных вертушки и шесть транспортов несли штурмовой отряд к городу. Пролетевшее навстречу звено истребителей-бомбардировщиков порадовало:
«Мечник, я Альбатрос. ПВО подавлено. Повторяю, ПВО подавлено. Но всё равно не зевайте там, удачи», — порадовал пилот.
«Альбатрос, я Мечник один. Будем смотреть в оба. Спасибо», — отозвался командир ведущей птички.
Вскоре впереди показался Кандагар с поднимающимися столбами дыма. Похоже, Альбатрос не ограничился одними только средствами ПВО, нанеся удары по всем замеченным скоплениям противника, досталось даже дворцу. Группа вертушек начала облетать город чуть стороной, уходя дальше на юг. Их целью был аэропорт.
«Коготь один, я Мечник один. Расчистите площадку».
«Мечник один, я Коготь один. Принял, работаю».
Ударные вертолёты качнулись вперёд, набирая скорость. Вёрткие машины налетели на аэродром, расстреливая замеченную технику и личный состав противника. Истребители-бомбардировщики побывали и здесь, уничтожив немногочисленные самолёты Армии Освобождения, но солдат противника вокруг было ещё много.
Вертушки, подлетая к аэродрому, не решились приземляться. С земли лупили из пулемётов, пусть пока и мимо, но на открытом пространстве бойцы штурмового отряда всё же уязвимы. Пара вертолётов подошла так близко, как было возможно, снизившись к крышам окружавших аэропорт построек, открыв десантные створки. Одним из первых на крышу спрыгнул Куница, поднимая защитный барьер и заодно скрывающий туман. Под его прикрытием десантировались и остальные. На соседнюю крышу высадились бойцы из второй вертушки.
Обе группы сразу спустились на землю и двинулись к аэродрому. Преграждающий путь забор снёс Куница, вновь поставив защитный барьер. Из зданий аэропорта вели огонь солдаты, но ручное оружие не могло пробить поставленную защиту.
Из ангара показался броневик, не выехавший наружу полностью, чтобы не быть обнаруженным вертолётами, но достаточно, чтобы дать по штурмовикам очередь из автопушки. Куница криками приказал бойцам занять укрытия, а сам побежал вперёд. Прямо на бронетранспортёр, продолжавший стрелять. Куница маневрировал,