Криспин, сощурившись, глянул на хозяина комнаты.
— И еще, Ленни, мне нужна твоя одежда.
Глава 21
Солнце подсветило бледно-желтым сиянием пелену облаков, разгоняя утренние тени и предлагая пробуждающемуся Лондону очередное гнетуще хмурое утро. Криспин бежал вдоль домов и магазинов, не поднимая глаз, следя только за дорогой да за ногами лошадей и прохожих. Тряпье Ленни, в которое облачился Криспин, воняло потом, плесенью и тлением, как будто внутри этих складок кто-то издох.
Криспин отнюдь не исключал такой возможности.
В последний раз он увидел свой порыжевший котарди на сутулой фигуре Ленни. Лишь бы эта жертва того стоила. Он был не против задерживать дыхание на всем пути до Вестминстера, если в итоге удастся добраться туда никем не узнанным.
Люди короля были повсюду. Они по двое обходили все улицы. Чем ближе к Вестминстеру, тем больше стражи попадалось навстречу Криспину. Он заставил себя идти медленно, даже прихрамывать и постоянно держать лицо в тени кожаного капюшона.
Он проковылял к двери аббатства, где раздавали милостыню, и потянул за веревку звонка. Через несколько минут у зарешеченного окна появился монах.
— Сегодня мы не подаем, друг. Приходи завтра.
Криспин поднял голову и подмигнул; глаза брата Эрика расширились, когда он узнал просителя.
— Единственная милостыня, в которой я нуждаюсь, брат, это разговор с аббатом.
Брату Эрику потребовалось мгновение, чтобы взять себя в руки. Вытянув шею сколько мог, он выглянул за решетчатое окно и только потом повернул ключ в замке и открыл дверь.
— Мастер Криспин, — хрипло прошептал он. — Что, да благословит вас Иисус, вы тут делаете? Ищете убежища?
— Пока нет, брат. Мне просто нужно поговорить с аббатом.
— Он на заутрене, вместе с остальными.
— Могу я подождать у него в комнате?
Тяжелый дух, который распространяли лохмотья Криспина, как видно, дошел наконец до обоняния Эрика. Монах сморщил нос и окинул взглядом оскорбляющие его чувства одеяния.
— Обещаю оставить это непотребство здесь.
Эрик колебался еще секунду, но в итоге кивнул и открыл дверь. Криспин вошел и постоял на холодном крыльце, пока монах закрывал и запирал дверь, потом скинул хламиду Ленни на каменный пол и ногой отшвырнул в сторону. На Криспина налетел холодный ветерок, гулявший по галерее. Сыщик поежился и обхватил себя руками, растирая плечи. Ему было холодно, но он испытывал большое облегчение, расставшись с вонючей одеждой.
Следом за молчаливым монахом он прошел по галерее и поднялся в комнату аббата. Эрик открыл Криспину дверь, но сам не вошел.
— Господин аббат будет скоро, как только закончится заутреня. Я должен вернуться к своим обязанностям.
— Брат. — Криспин дотронулся до темного рукава монашеской рясы. Эрик поднял к сыщику бледное лицо с красными от недосыпа глазами, светлые волосы клоками падали на высокий лоб. — Я должен попросить тебя сказать неправду, если кто-нибудь поинтересуется, не видел ли ты меня.
Лицо Эрика на мгновение прояснилось.
— Кого видел? — переспросил он и, повернувшись, удалился по галерее.
Криспин улыбнулся и переступил порог. Он порадовался, что в комнате тепло, потому что остался только в рубашке и в капюшоне с оплечьем. Он встал у огня, тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге. Или он расслышал вдалеке пение монахов, которые возносили Богу свои молитвы?
Мир и покой должны были бы успокоить его, но вызвали только раздражение. Криспин принялся ходить перед очагом, поглядывая то на шахматную доску, на которой застыла на середине их с аббатом партия, то на большое распятие на противоположной стене. Фигура Христа оставалась в тени, несмотря даже на утренний свет, пробивающийся сквозь витражное окно. Сначала Криспин не обратил внимания на распятие и подошел к шахматной доске. Посмотрел на фигуры, мысленно просчитав партию на пять ходов вперед. Взял пешку и двинул ее навстречу белому королю.
— Ваш король все еще под угрозой, — прошептал он в пустоту комнаты.
Он увидел, как доиграть партию, увидел поражение белого короля, окруженного черными фигурами Криспина. Но его взгляд зацепился за великолепной работы черного рыцаря, вырезанного из эбенового дерева. Воин в полном снаряжении, копье направлено на врага, конь поднят на дыбы. Завороженный искусной работой, Криспин поднес фигурку к глазам, чтобы рассмотреть получше. Кольчуга и сюрко были воспроизведены в миниатюре с поразительной точностью. Криспин снова посмотрел на доску, на свои фигуры, смыкающие кольцо вокруг белого короля.
— Сколько осторожной стратегии, а короля побеждает пешка, несмотря на все усилия рыцаря.
Он повертел фигурку в руке и заметил след от укола у себя на пальце. Вернув рыцаря на место, Криспин стал рассматривать поблекшее пятнышко, потер пальцы. И повернулся к распятию.
Изображение на кресте натуралистично представляло муки смерти, этого обещания искупительной жертвы. Руки Спасителя были раскинуты почти до невозможности, ноги грубо прибиты. На голове — вырезанный из дерева терновый венец.
Криспин сунул руку в кошель и осторожно нащупал длинную колючку. Его пальцы исследовали, гладили, прихватывали ее, а затем выпустили.
— Неуязвимый? — пробормотал Криспин. — Да я никогда не чувствовал себя до такой степени беззащитным.
Если он не сумеет отыскать Венец и передать его шерифу, страшно подумать, что станется с Гилбертом и Элеонорой. Ему вспомнился насмешливый тон Ленни.
Да, он проявил неосторожность. Возвращение в «Кабаний клык» было верхом идиотизма. О чем он думал? Криспин сердито посмотрел на распятие.
— Мне нужна твоя помощь, — прошептал он. — Если Венец у этих негодяев французов, то я никогда не получу его назад и Уинком может заподозрить, что я его обманул. Я не позволю, чтобы мои друзья пострадали!
— Ты приказываешь Богу?
Криспин стремительно повернулся. В дверях стоял аббат. Его лицо под темным капюшоном монашеской сутаны было хмурым.
— Господин аббат, — поклонился Криспин.
— Криспин. — Отбросив капюшон, аббат подошел к очагу и протянул руки к огню. — Прости, если не говорю, что рад тебя видеть.
— Я понимаю. Но мне больше некуда было идти.
— Ты ищешь убежища?
Голос аббата звучал мягко, но, судя по выражению лица, он не собирался это убежище предоставить.
Криспин стоял в нескольких шагах от аббата и очага, но не приблизился к огню ни на шаг. Поежился.
— Нет. Я не смогу сделать то, что нужно, если попрошу убежища.
Николас устремил на него взгляд покрасневших глаз.