Читать интересную книгу Ген деструктивного пведения - Владимир Паутов

Мы оставили прапорщика одного, а сами двинулись дальше, ибо обязаны были доставить документацию по производству нового психотропного препарата массового воздействия по назначению, чтобы, получив в руки образцы вещества, наши специалисты тщательно и подробно изучили бы их, нашли эффективное средство для локализации его воздействия и устранения последствий применения. Только не известно нам было тогда, что все наши труды и связанные с этим лишения, страдания и риск — абсолютно всё, будут напрасны и никому не нужны. Да только это ровным счётом ничего не меняло в нашей судьбе, потому, как даже если время вдруг вернулось назад, и нам был бы известен заранее каждый наш шаг и, тем паче, итог операции, то мы, не взирая ни на что, пошли бы отрабатывать поставленную задачу. А пока я и Алексей отходили, будучи уверенными, что выполняем чрезвычайно важное задание, и его выполнение поможет нашей стране обезопасить свой народ. «Боже мой, как наивны вы были тогда, взрослые и опытные в жизненном отношении люди!» ― могут воскликнуть представители нынешнего молодого поколения, но не судите нас по меркам сегодняшнего дня, ибо это слишком опрометчиво. Мы были в те годы именно такими, какими и были, и другими нам быть не хотелось.

Смертельная игра

Своё решение остаться и прикрывать отход группы Димка воспринял это как само собой разумеющееся. Ведь должен же кто-то сделать то, что просто необходимо. Сокольников спокойно и без суеты нашёл удобное место, откуда прекрасно просматривался склон, который нельзя было ни обогнуть, ни миновать нашим преследователям, если они только правильно вышли на наш след, и занял там позицию для боя. Прапорщик был опытным бойцом и разведчиком, а поэтому получилось именно так, как он и предполагал. Первыми на крутой склон горы выскочили проводники с собаками. Как это обычно бывает, они далеко оторвались от остальных преследовавших нас солдат. Собак действительно оказалось четыре, в этом Дед так же не ошибся. Они рвались вперёд, громко лая и всем своим видом показывая, что тот, кого они ищут, где-то тут, рядом, вот он! Хватай его! Но, то ли проводники были не опытными, то ли спешка их подвела, но собак своих они с поводков не спустили, что сделать нужно было обязательно. Сами, того не понимая, проводники помогли Димке выполнить задуманный им план.

Прапорщик с выбранного места прекрасно просматривал противоположный склон горы, по которому бежали проводники с собаками. Он, не торопясь, приложил к плечу приклад своего автомата, протёр фланелевой тряпочкой окуляр и поймал первого проводника с его собаку в перекрестие своего оптического прицела. Эта пара оторвалась на несколько метров от других, а поэтому и была впереди всей группы преследователей. Через оптику Димка хорошо видел взмыленное лицо проводника, который торопился быть первым на получение пропуска в другую жизнь. Сокольников опять же без лишней суеты, будто лежал в окопе на стрельбище нашей подмосковной базы, а не среди камней на чужой территории, аккуратно, даже осторожно, но при этом быстро с равными интервалами, словно робот, нажал четырежды на спусковой крючок автомата. Переключатель был поставлен на одиночный огонь. Четыре пули выпустил прапорщик из своего «верного друга», как называл он обычно автомат, четыре человека остались лежать на земле после того, как Димка закончил свою работу. Сокольников взглянул на часы, на стрельбу он затратил секунды две, ну может быть две с половиной, но не более.

Расчёт его был крайне прост, он хотел перестрелять вначале всех проводников, чтобы собакам невозможно было бы бежать по следу. «Длинные кожаные ремни, привязанные к руке проводника, не позволят им это сделать, ― думал про себя Димыч, тщательно выцеливая очередного противника. ― Тропа узкая, склон крутой. Пока будут их всех убирать, времени много потратят, да при этом ещё несколько человек потеряют». Прапорщик оказался полностью прав в своих расчётах. Собаки стали неистово тянуть, но тела убитых проводников мешали им бежать, а тащить за собой по камням трупы своих хозяев овчаркам было не под силу, поэтому они принялись яростно лаять, лаять до хрипоты, до рвоты, недоумевая, почему их не спускают с поводка, чтобы они могли догнать своего недруга и всласть покуражиться над ним, в клочья разрывая живую человеческую плоть, на которую были натасканы.

Дмитрий перезарядил автомат и быстро и следующими четырьмя выстрела покончил с собаками. Теперь после того, как все были перебиты, наступила полная тишина. Преследователи, видимо, не решались выйти на открытую местность. Прапорщик тут же начал менять позицию, одновременно наблюдая за склоном, где должны были в этот момент появиться другие солдаты, но те не спешили. Сокольников принял решение не догонять группу, а задержать и, по возможности, направить по другому следу тех, кто искал нас. Он хотел тем самым предоставить возможность мне и Алёшке уйти, как можно дальше, оторваться от погони и вернуться домой живыми. Для себя же прапорщик наметил другую цель. Димка понимал, что шансов у нас всем дойти до своей границы ничтожно мало, а с его помощью они, то есть эти самые шансы, могли бы значительно увеличиться. Наверное, именно так и рассуждал мой школьный друг Сокольников. Вступив в открытый бой с преследователями, Димка прекрасно знал, что у него практически нет никаких вариантов, остаться в живых. Это только в американском кино возможно, когда главный герой, отпуская шуточки и балагуря, лихо отбивается от большого количества вооруженных до зубов бандитов, успешно отстреливается от подготовленных диверсантов, спасает заложников от злых террористов, отрывается от преследования жадных пиратов, прыгает без парашюта из горящего самолёта и так далее, чтобы уже потом, в финале фильма, вернувшись домой, нежно обнять жену и весёлым, бодрым голосом отрапортовать руководству об успешном выполнении задания. В жизни, к сожалению, так не бывает. Вернее было бы сказать, бывает, то есть шутить и балагурить можно сколько угодно, но почему-то во всём остальном происходит с точностью до наоборот.

Отряд, шедший за нами по следу, оказался весьма внушительным. В его состав, как оказалось потом, кроме проводников с собаками и полувзвода солдат с двумя армейскими офицером, которых выделили местные власти, входили ещё три специалиста по антидиверсионной работе из самой штаб-квартиры ЦРУ и пять офицеров спецподразделения по борьбе с терроризмом из состава турецкой контрразведки. Всего 29 человек. Немного позже к этому отряду, специально созданному для нашего поиска и ликвидации, присоединится целый взвод из знаменитой команды «Дельта Форс» под командованием полковника Чада Дентена.

Итак, прапорщик Сокольников, перестреляв проводников и затем собак, поменял позицию и начал ждать. «Сейчас подскочит сопровождающая группа. Основные свои силы они, конечно, подтянут чуть позже, ― думал Димка, не сводя глаз с тропы, по которой должны были бы пройти преследовавшие мою группу солдаты. ― Да и «друзья наши» из-за океана привезут с собой обязательно дополнительное количество спецов с военной базы. А сколько, кстати, здесь американских баз? Кажется семь! Ну да, точно, семь! Вот…! Стало быть, с расположенной неподалёку солдат как раз и привезут. Морпехов постараются прислать. Мне обязательно надо увести их в другую сторону, пока спецназ не прибыл. Местная полиция, конечно, приложит все силы и возможности, из кожи вон будет лезть, усердствуя перед своими иностранными хозяевами и специалистами в желании получить вознаграждение. Туземцы эти, хреновы, костьми лягут, чтобы постараться нас взять единолично. Деньги портят людей. Ну, ничего! Ребята за это время, что я продержусь, уйдут отсюда километров на двадцать, а то и на все тридцать. Попробуй их потом, сыщи? Это равносильно ветру, который мечтают в поле поймать. Жаль только, помирать придётся на чужой земле! Не хочется, да что делать? — такие мысли роились в голове гвардии прапорщика Сокольникова Дмитрия Серафимовича, накануне его тридцатитрёхлетия, когда вместо того, чтобы праздновать юбилей в ресторане, он спокойно и без суеты выбирал цель и также спокойно, без суеты, нажимал на спусковой крючок своего автомата. Группа, следовавшая за проводниками с собаками, начала попытки преодолеть склон.

Солдаты и офицеры видели, что произошло, поэтому они проявляли максимум осторожности, но тут же попадали под огонь Димкиного автомата. Выстрелов не слышал никто, так их звук поглощало специально навинчивающееся на ствол устройство. Это, естественно, породило среди преследователей нечто, вроде, паники. Димка вновь поменял позицию и оказался чуть выше противника. Ему сверху было видно, как громко кричали и размахивали руками офицеры, призывая своих солдат поторапливаться. Вот этих крикунов прапорщик застрелил в первую очередь и, когда среди солдат началась неразбериха, он методично и хладнокровно стал отстреливать их поодиночке. Со стороны, конечно, могло показаться, что он действовал слишком жестоко, но нужно понять и принять к сведению, что это была его работа, при которой жизнь авансом не выдаётся, зато премия ценилась выше золота. Сокольникову удалось таким образом вывести из строя минимум десять человек. Солдаты, наконец, поняв, в чём дело, укрылись в расселинах и попрятались за камни. Кое-кто из них даже начал отстреливаться. Особого вреда нанести своей стрельбой они не могли, потому что не видели перед собой противника, а посему стреляли просто наугад. Но Димка по опыту знал, что такая стрельба порой бывает самой опасной, поэтому он старался вести наблюдение, не высовываясь над камнями, а выглядывая из-под них. Пули рикошетом уходили вверх, свирепо жужжа на прощание. Пока ничего страшного не происходило. Сокольников понял, что атаковывать и предпринимать попытки для его захвата противник не будет. «Они своё дело сделали, ― раздумывал прапорщик, наблюдая из своего укрытия, как солдаты стреляют в его сторону. ― Меня обнаружили! Теперь будут ждать подкрепление, чтобы взять живьём. А кто брать будет? Конечно, «Дельта»! Сейчас подлетят на вертушках!» Сокольников изредка постреливал в противника, дабы показать, что он на месте и никуда не ушёл. Ведь план у прапорщика был, как помнится, не убежать от преследователей, а наоборот дать себя обнаружить и потом уже направить их в другую от нас, меня и Алексея, сторону.