— А вон те… — И рыбак показал в противоположную сторону, и Огерн увидел лодку с высоко задранным носом, которая, казалось, была сделана только из пучков тростника. — Вон те — с юга и с запада! Все приходят в Кашало! Хотя бы даже только для того, чтоб доплыть до Темного моря, а те, кто плывет туда, делают тут остановку и торгуют своими товарами, а сами покупают пиво в кувшинах, и сухари, ну и ночами развлекаются, конечно. Тут у нас торгуют всем на свете. Жители города продают приезжим посуду, оружие, изделия из разных металлов. Везут свои товары купцы с востока. С запада привозят древесину кедра, с юга — слоновую кость. Потом торговцы отправляются домой, увозя с собой грузов раза в четыре больше, чем у них было, когда они сюда прибыли. А наши купцы меняют хлопковое полотно на меха и янтарь с севера. Глядите! А вон там северяне, и, если я не ошибаюсь, вашего рода-племени!
Огерн посмотрел в ту сторону — и точно, то были бири, привязывавшие к причалу сразу несколько кораклей. Огерн решил, что надо будет спросить, из каких они кланов и племен, и порасспросить, нападали ли на них клайя и ваньяры. Однако первым делом надо было решить судьбы рыбаков-калек. И Огерн обернулся к кашальцу.
— Не найдется ли у вас работа для рыбаков, которые не могут ходить, но зато отличные гребцы?
— Гребцы? — изумился кашалец. — А, ну да, ты прав, стоять-то для этого не требуется. Честно говоря, на нашей лодке и вообще особо ходить не приходится, иначе запутаешься в сетях. Да, такие люди мне бы очень пригодились, а особенно сегодня — со мной нынче только двое сыновей — трое молодых соседей сейчас работают у купца Гори. Ну, и где же эти люди?
— Вон они, — ответил Огерн и махнул рыбакам рукой.
Рири немного растерянно посмотрел на него, но довольно проворно встал на колени и пополз к кашальцу. Щеки Рири пылали от смущения.
Кашальский рыбак нахмурился:
— Что с ним такое стряслось?
— Это ваньяры, — объяснил Огерн. — Эти несчастные родом из мирной рыбацкой деревни. Ваньяры напали на них, многих убили, а некоторых искалечили и сделали своими гребцами. Пленников они держали впроголодь и издевались над ними.
На миг лицо старого рыбака омрачилось жалостью и состраданием, но Рири заметил это, и лицо его окаменело. Старый рыбак постарался ничем не выдать охвативших его чувств и, как только Рири приблизился, спросил у него:
— Ты грести по-нашему умеешь?
— Как это — «по-вашему»?
— Да почти так же, как по-вашему, только мы садимся спиной к корме и вставляем весело между двумя палочками, которые зовем уключиной. Само весло у нас длиннее, а лопасть немного короче.
— Вот никогда не видал, чтобы так управляли лодкой, — удивился Рири.
— Получается лучше и быстрее. Когда гребешь по-нашему, работаешь не только руками, но и спиной. Хотел бы выучиться?
— За еду и постель? — Рири неохотно пожал плечами. — Вообще-то согласен.
— А с сетью вы рыбачить умеете?
— Умею, и плести сети тоже умею!
— Ну, тогда у меня и для тебя, и для твоих товарищей работа найдется, — заявил старый рыбак. — А если не у меня, то еще у кого-нибудь. За свою лодку можете не волноваться. Здесь причал семейства Стибо, так что все будет в полном порядке. Порыбачишь день с нами, а вернешься — каноэ твое будет здесь, никуда не денется.
— Спасибо, — кивнул Рири, но как-то неуверенно, словно не знал, стоит ему благодарить старика или не стоит.
— Ну а тебе спасибо скажу, — отозвался Стибо, — если кажется, что рыбачишь ты так же славно, как твой дружок языком болтает. Товарищи твои мне тоже понадобятся. Пусть подведут сюда каноэ, и мы отплывем.
— Эй! Ори! Хифа! — прокричал Рири, обернувшись к сородичам. — Гоните сюда каноэ, да побыстрее!
Двое рыбаков изумленно переглянулись, но быстро слезли с причала в каноэ, проплыли вдоль причала и подплыли к рыбацкой лодке.
— А когда они на воде, так и не скажешь, что калеки, — отметил Стибо, наблюдая за каноэ и поэтому не видя, как удивление в глазах Рири сменяется удовлетворением, а потом и гордостью. Рири кивнул и посмотрел в ту сторону, откуда подплывало каноэ с его товарищами.
— Давай в лодку! — сказал Стибо. — Надо будет отгрести немного. Как тебя звать, чужеземец?
— Рири, — ответил рыбак.
— Ну, давай-ка ко мне в лодку, Рири, а то работа не ждет!
— Это мы мигом! — воскликнул Рири, дотянулся до борта и перекатился в лодку.
— Покажите ему его скамейку и весло! — крикнул Стибо, и один из его сыновей кивнул и указал Рири, куда ему садиться.
— Спасибо тебе большое, Стибо! — негромко проговорил Огерн.
— Пожалуйста, чужеземец, — ответил Стибо. — Я рад совершить доброе дело, ведь я поклоняюсь богине Рахани, а она посоветовала бы мне поступить именно так. Мы сюда вернемся на закате, и, если захочешь поболтать со своими товарищами, ты найдешь их у меня дома. Я дам им ночлег и работу на завтра, так что не бойся за них.
— Меня зовут Огерн, — сообщил рыбаку кузнец. — И я могу ковать бронзу и железо. Если тебе понадобится моя помощь, зови.
— Позову, — кивнул Стибо. — Удачи тебе в Кашало, друг-чужеземец, но, если у тебя есть золото, не зевай, приглядывай за ним получше.
С этими словами Стибо прыгнул в лодку, его сыновья помогли двоим рыбакам перебраться в свое суденышко из каноэ, и они все вместе отплыли от причала.
— Добрые люди в Кашало, — вздохнул Лукойо, — если все тут похожи на этого Стибо.
— Ну пусть не все, а большинство, и то было бы славно, — заметил Огерн. — А теперь пошли, Лукойо. Пойдем поговорим с нашими сородичами.
И Огерн зашагал к бири, а Лукойо — за ним, поражаясь, что кузнец ведет себя так, словно полуэльф отродясь принадлежал к его племени.
А сородичи Огерна уже разговаривали с Каким-то торговцем, который держал в одной руке кусок мягкой глины, а в другой — острую палочку и делал на глине вмятинки всякий раз, как кто-то из бири выкладывал очередную кунью шкурку на расстеленную прямо на причале чистую белую ткань.
— Сто семь штук! — объявил торговец. — Мы договорились, что я вам плачу по одной золотой бусине за каждые пять шкурок, значит, я вам должен двадцать одну бусину.
— Двадцать две, — возразил один из бири, — иначе я заберу две шкурки.
— Торговец пожал плечами.
— Что такое две шкурки из ста семи? Ну да ладно. Терять их мне не хотелось бы. Я могу вам дать за них одну серебряную бусину.
— Серебряную? — переспросил бири и кивнул. — Ладно, я возьму.
Это был седой, весь в шрамах старый воин, старый-то старый, но еще крепкий. С ним было трое бири помоложе — высокие, плечистые. Огерн понимал, почему торговец не стал упираться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});