— Отчего остановились, друже? — примчавшийся от обоза купец осадил коня возле кибиток. — Никак, случилось что?
— Похоже на то. — Ведун обошел своего скакуна, вынул из чересседельной сумки каменный шар, вперился в него взглядом.
Вскоре поверхность «поплыла», в ушах прозвучало:
— Я слушаю тебя, чужеземец.
— Мне сдался в плен человек, мудрый Аркаим. Это колдун. Утверждает, что он и есть Раджаф. Как мне поступить?
— Я доволен тобой, чужеземец. Ты оправдал мое доверие, разгромил тирана и захватил его. Это победа! Вези его ко мне, хочу взглянуть в глаза этого изменника. Тебя ждет великая награда.
— Что там, колдун? — с нетерпением поинтересовался купец. — С кем ты разговаривал?
— Вот и все, — опустил камень Середин. — Вот и все. Война закончена, мы победили.
— Так быстро?
— Ты не понял, друже? Тогда смотри. Перед тобой стоит великий Раджаф, правитель Кайма. Теперь уже прежний правитель.
— Я приготовил туктон для мудрого Аркаима, — указал на кибитку с камнем мужчина. — Надеюсь, мы возьмем его с собой?
— Возьмем… Конечно, возьмем…
Олегу показалось, что у него из груди вынули душу и теперь там зияет огромная пустота. Слишком уж быстро и неожиданно все произошло. Только что перед ним стояла трудная, но достижимая цель, он шел к ней, строил планы, копил силы, и вдруг: бац! И ничего уже не нужно. Он даже не успел обрадоваться! Он не добился победы — ее грубо засунули Середину за пазуху. Душа еще находилась в состоянии полного напряжения сил — но пропала точка опоры. Осталась пустота. Он оказался не нужен.
— Так мы возвращаемся, колдун? — судя по растерянному голосу, купец испытывал примерно те же эмоции.
— Да, возвращаемся, — подтвердил Олег. — Но сперва расставлю легионы в плотное каре — на случай внезапной атаки. Мало ли что случится здесь без нас. Мертвецы ведь не умеют уставать. Так что простоят в боевом построении столько, сколько потребуется. Если что, легко отобьются и без моей помощи. — Он покосился на пленника, но тот никак не отреагировал на услышанное. — С собой возьмем только остатки первого легиона. В случае опасности пары сотен тяжелых пехотинцев вполне хватит, чтобы отбить конную атаку.
— Вас никто не потревожит, — вмешался Раджаф. — Ведь я с вами. Я сдался.
— Мало ли кто сдался? — пожал плечами Олег. — А вдруг среди твоих подданных есть патриоты?
— Надеюсь, мы успеем сегодня добраться до Та-Кема? — поинтересовался купец. — Мне не понравилось ночевать в лесу. От лежанки не отойти, чтобы в дерево лбом не врезаться.
— Не успеем, — отрезал Олег. Ночевать с малыми силами возле многолюдного города ему отнюдь не улыбалось. — Пожалуй, мы отдохнем, а в обратный путь отправимся завтра.
* * *
— Вроде и не по нашей земле едем, друже, а душа бурлит… Словно к причалу отцовскому чалюсь. — Купец шумно втянул носом теплый воздух. — Домой. Домой… Никогда так не тянуло. А ныне и с пустыми трюмами возвертаться готов. Ох, как там моя Зорислава? Помнит ли, ждет? Как мыслишь, колдун?
— Да ждет, ждет.
— Не о том я, друже! — возмущенно фыркнул Любовод. — О возвращении нашем. Успеем ли обернуться до ледостава? В ближайшие дни трогаться надобно, не то рисково получится. А у нас и судна нет. Как мыслишь, успеем найти?
Пока Олег думал над ответом, купец опять вспомнил о невесте:
— Как там Зориславушка моя? Мы ведь, чай, и познать друг друга толком не успели. Токмо клятвами в верности обменялись, и все. А вдруг отец ее передумает, пока меня нет?
— Не передумает.
— Конечно, нет, как увидит, с какими подарками, с каким товаром я возвернулся. Мало, вестимо, зато иного такого на Руси не видывали. Зеркала, друже, зеркала, что всю правду говорят, без мути и кривизны всяческой. Ох, колдун, обернемся. Надобно обернуться. Не поедем к персам — к чему недели тратить понапрасну. И на Руси за мечи и брони цену дадут. Пусть не такую красную, так и мы за мечи и брони серебра не платили, мошну не развязывали. Что получим, то наше и будет. А, колдун, что скажешь? Ты же сотоварищ мой!
— Скажу, что лучше быть дома по осени с малой прибылью, нежели через год с большой.
— Ох, слышал бы нас отец, друже! Враз бы за такие слова плетью огрел. Чего ради, молвил бы, в путь собираться, коли о прибытке не радеть?
— А разве ты не порадел? Глянь — четыре повозки с добром всяким позади катятся. И добром не дешевым.
— Все едино, коли гривну лишнюю добавить можно, то дела сего упускать нельзя. Грех. Серебра ведь много никогда не бывает. Бывает мало…
За разговорами они вышли на поляну, где первый раз встретились со смолевниками, направились к ручью. Путь назад занял уже почти десять дней. И хотя возле городов больше не требовалось останавливаться дольше, чем на несколько минут, но тяжело груженые телеги катились медленно, легионеры двигались тоже не бегом, а потому день нанизывался на день, версты сменялись верстами, и только по тому, как стремительно сокращался обоз, было ясно, что они не стоят на месте.
Заложники возвращались к семьям — опоясанные мечами, с изрядным количеством набранного добра. Теперь они по гроб жизни смогут рассказывать о великих битвах, в которых им довелось поучаствовать, о потрясающей победе, о долгом походе. И о плененном правителе, что ехал в одной из кибиток, практически не выглядывая наружу, ни с кем не общаясь. Великий Раджаф — полубог, о котором даже говорили, понизив голос и уважительно кланяясь, — оказался обычным человеком, обычным невольником, таким же, как и все.
В конце концов у путников осталось всего шесть повозок. Две кибитки пленника и четыре телеги с добытым в походе добром — зеркалами, изумительными изделиями из камня, мечами и бронями.
— А ты представь себе, друже, — оглянулся на все это добро ведун, — что случится, коли и мудрый Аркаим нас вдвое наградит? На одно суденышко, из тех, что мы видели, столько добра не влезет, а с двумя кораблями мы сами вчетвером не управимся. Ведь бросать добро придется, Любовод. Вот как есть бросать!
— Ты за это не бойся, — успокоил сотоварища купец. — Было бы добро. А уж как доставить, завсегда придумаем.
Путники спустились к ручью, прокатились по податливо перекатывающимся по руслу камушкам, привычным путем свернули налево, выкатились на отмель и…
— Вот вы где, изменники!!
По песку нетерпеливо гарцевали с десяток черных смолевников с Сарычем во главе.
— Ты что несешь, несчастный? Какая измена? Мы принесли победу!
Ведун говорил, а глаза его привычно оценивали противника: пик нет, только мечи и щиты. Это хорошо, значит, копейного удара можно не бояться. Бойцов немного, а первые полсотни мертвецов уже вышли вслед за Серединым, хоть сейчас разворачивай. Да еще полторы сотни вслед за обозом вот-вот выкатятся. Слабоват ныне Сарыч. Видать, в дозор выехал, только и всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});