Ришелье в глубокой задумчивости снова положил на стол пузырек. Невозможно было не поверить в искренность этой девушки: ведь если чей бы то ни было взгляд мог быть правдив и чист, то это был взгляд Сильви. И кардинал с его знанием человеческой души был вынужден согласиться с тем, что ему очень трудно признать Сильви виновной. Если бы она хотела его отравить, такая возможность ей представилась бы множество раз.
— Неужели они посмели меня обмануть? — сказал он, словно размышляя вслух.
— Если люди хотят кого-то погубить, они идут на все, монсеньер, — тихо сказала Сильви. — Я не знаю, в чем обвиняют герцога Сезара, но его враги, естественно, подумали обо мне, которая столь многим ему обязана, чтобы подтвердить обвинение… Господа де Вандом…
— Не произносите при мне эту фамилию! — прервал ее Ришелье. — Вы спасете вашу голову, моя милая, но их головы пока находятся под большой угрозой…
— Пока? — не сдержалась Сильви, в сердце которой снова воцарился страх. — Но до меня дошли слухи, что они уже находятся в Англии.
— В Англии лишь отец, сыновья вернулись, но король сослал их в собственные владения, учитывая заслуги при осаде Арраса. Могу вас уверить, что в Вандоме, Шенонсо или Ане они времени даром не теряют…
Потом Ришелье, охваченный гневом, прибавил вслух, забыв о юной посетительнице:
— Они замышляют заговор, я это знаю и скоро получу доказательства! Они замышляют заговор вместе с господином Сен-Маром, который взлетел так высоко лишь потому, что этого захотел я, но он долго не продержится на этой высоте вместе с Месье, вечным заговорщиком, и с королевой… и, наконец, с Испанией!
— Бофор и Испания? Это невозможно! Он борется против испанцев всеми силами! Что касается господина де Сен-Мара…
— Он хочет жениться на принцессе, но я этому мешаю! Он хочет занять мое место… но, разумеется, я возражаю! Но почему я говорю об этом с девчонкой?!
Должно быть, так же считали и ожидающие во Дворе люди кардинала. В комнату робко вошел офицер.
— Монсеньер, — обратился он к кардиналу. — Ваше преосвященство, время идет и…
Взгляд кардинала, метавший гневные молнии смягчился.
— Да, вы правы! — согласился кардинал. Мадемуазель де Шемро все еще ждет?
— Да, монсеньер.
— Пригласите ее!
Вместе с мадемуазель де Шемро в комнату ворвался запах амбровых духов, заставивший чихнуть Сильви, которая ненавидела этот аромат почти так же сильно, как и ту, от кого он исходил. На этот раз элегантная, как всегда, фрейлина королевы демонстрировала поразительное сочетание рыжих мехов и желтого бархата. Кардинал не дал ей время завершить почтительный поклон.
— Я выяснил все, что хотел знать. Как мы с вами условились, вы отвезете мадемуазель де Вален в монастырь Визитации Святой Марии… Карета вас уже ждет… Выйдя отсюда, попросите дуайена зайти ко мне перед отъездом в Бастилию.
Кардинал повернулся к Сильви, лицо которой вспыхнуло от услышанной новости. Лишь неприятная перспектива проделать обратный путь в ненавистном обществе мадемуазель де Шемро омрачила радость избавления Сильви.
— Прощайте, мадемуазель де Вален! Но прежде чем мы расстанемся, хочу дать вам один совет: примите постриг в монастыре Визитации. Только там вы обретете покой…
— У меня нет к этому призвания, монсеньер.
— В этом случае вы будете не первой, и, если Бог любит вас, он подаст вам знак…
— В таком случае я буду ждать этого знамения.
Сильви понимала, что желание всемогущего министра равносильно приказу и что, дав подобный ответ, она бросает ему вызов, но Бог или судьба только что избавили ее от необходимости лгать, а снова прибегать ко лжи она не хотела. По-прежнему чистый взгляд Сильви встретился с еще раздраженным взглядом кардинала, со сверкающими из-под взъерошенных седых бровей глазами, но Ришелье сменил гнев на милость и лишь пожал плечами.
— По крайней мере, оставайтесь в монастыре до тех пор, пока я не разрешу вам его покинуть. Это вы можете мне обещать?
— Да, обещаю. Да хранит Господь ваше преосвященство!
— Благодарю вас, дочь моя! Подобное пожелание я нечасто слышу…
В карете, насквозь пропитавшейся запахом амбры, обе женщины хранили молчание. Сильви, которой не терпелось вернуться в монастырь, смотрела, как мимо пробегают дома. Попутчица ее всю дорогу сидела, закрыв глаза. Однако, когда они, не останавливаясь, проехали мимо монастырской церкви.
Сильви заволновалась:
— Почему мы едем дальше? Его преосвященство приказал вам доставить меня в монастырь.
Закутанная в меха прекрасная нищенка со скучающим видом открыла огромные глаза и сказала:
— Торопиться некуда! Я хотела бы обнять на прощание брата, он через час уезжает на войну. И не предполагала, что мне придется возиться с вами. Вам очень не терпится со мной расстаться?
— Мы никогда не были подругами, и я плохо понимаю, почему вы желаете, чтобы я присутствовала в минуты вашего интимного прощания? Лучше было бы оставить меня здесь…
— Нет, все не так просто, ибо я везу довольно пространные инструкции для матери Маргариты и могла бы не успеть проститься с братом. Прощание не займет у меня много времени, главное, чтобы вы оказались в монастыре Визитации до ужина.
— Как вам будет угодно!
Вскоре они выехали за крепостные стены Парижа. Миновав крупное аббатство святого Антония, они углубились в лес, который словно огромная зеленая лапа охватывал Венсеннский замок с его четырехугольными башнями. Грозно-воинственный вид замка слегка смягчала ажурная колокольня Сент-Шапель, что была почти близнецом того чуда, которым гордился дворец на острове Сите в Париже. Карета двигалась вдоль крепостных рвов замка.
— Легко понять, что герцог Сезар решил морем отделить себя от этой башни, — насмешливо заметила мадемуазель де Шемро. — Он томился здесь пять долгих лет, а его брат Великий приор Мальтийского ордена умер здесь через два года при странных обстоятельствах. Кстати, это единственное умное решение, которое когда-либо принимал герцог Сезар.
— Что вы имеете в виду?
— Это же смешно, что Сезар хотел отравить кардинала. Будь это пять лет назад, его можно было бы понять. Через полгода Ришелье умрет. А возможно, и раньше.
— Я думала, вы любите кардинала. Конечно, состояние его здоровья не блестяще, но я плохо понимаю, как смертельно больной человек может пускаться в путь по дорогам Франции и ехать на границу королевства.
— Не по дорогам, а по рекам. Носилки кардинала сплавят вниз по течению до Лиона, оттуда тоже водным путем до Тараскона. Кардинал не выдерживает даже хода мулов; когда его высаживают на берег, то носилки несут на себе слуги.