– И когда же это было?
– В тысяча девятьсот пятьдесят втором.
Додж так комично поднял брови, что Кэролайн уже не смогла больше сдерживать смех.
– Я знаю, дом ужасный. Но это мой первый опыт в торговле недвижимостью.
– Примите мои поздравления.
– Спасибо.
Они обменялись улыбками. Затем Додж произнес:
– «Джим Мелоун Риелти». Этот Мелоун – большая шишка, да? Его реклама висит по всему Хьюстону.
– Мне очень повезло, что меня взяли в его агентство.
– Это им повезло, что удалось вас заполучить.
Кэролайн приняла комплимент легким кивком головы.
– У его компании отличное положение на рынке. А я новичок в этом бизнесе. Мне многому предстоит научиться.
– Именно поэтому вы сидите в этом доме?
– Я вызвалась сама.
– Вы не лишены амбиций, мисс Кинг.
– Не хочу возвращаться в приемную налоговой инспекции.
– Не могу сказать, что виню вас в этом, – Додж снова улыбнулся и посмотрел на лежащие на столике брошюры. – И много народу приходит?
– Вы третий за почти уже три часа.
– И все это время вы сидите здесь одна?
– Тут есть еще кот, но он так шипел на первую пару, которая пришла посмотреть дом, что пришлось запереть его в кладовке.
– Так вы будете здесь еще… – Додж посмотрел на часы, – двадцать две минуты?
– Как раз приготовилась вести обратный отсчет, стараясь не уснуть.
Они снова улыбнулись друг другу. Никто ничего не сказал, но тишина казалась обоим оглушительной. В присутствии этого мужчины Кэролайн чувствовала себя неловко, хотя ни за что не смогла бы объяснить почему. Даже когда она ходила на собеседование к самому Джиму Мелоуну, чтобы постараться убедить его, что она будет для агентства ценным приобретением, несмотря на отсутствие у нее опыта, она не нервничала так, как сейчас. Рядом с Доджем Хэнли она ощущала каждую клеточку своего тела и в то же время становилась какой-то неуверенной, не знала, что говорить и в какую сторону смотреть.
Может быть, это была естественная реакция на присутствие рядом полицейского. Водители ведь автоматически нажимают на тормоз, завидев полицейскую машину с радаром, даже если ехали с разрешенной скоростью. Может быть, Кэролайн пугало ощущение власти, которой был облечен Додж?
А может быть, она все еще испытывала смущение по поводу обстоятельств их знакомства, когда Додж увидел на ее лице след от пощечины Роджера. Совсем свежий след и ее саму, находившуюся в полном смятении. Тогда ей не удалось скрыть своего ужаса, и она вряд ли смогла бы сделать это сейчас.
Но что, если причина ее дискомфорта в присутствии этого человека вовсе не в ней, а в нем? Его сильная фигура, грубоватое поведение, неприкрытая мужская сила – все выдавало в нем подсознательную склонность к отчаянным поступкам. В конце концов, она лично видела последствия одного из таких поступков. Роджер провел в больнице десять дней, после того как его избили.
Однако Кэролайн почему-то не боялась в присутствии Доджа за собственную безопасность. Додж Хэнли не представлял угрозы для нее лично. Странно было даже пытаться представить себе такое. Ведь он держался с нею скорее как защитник, как благородный рыцарь со своей дамой. Ее влекла к этому человеку какая-то необычная, чисто женская сила притяжения.
И именно эта инстинктивная реакция на Доджа Хэнли очень ее тревожила. Находясь рядом с этим мужчиной, она чувствовала себя так, словно балансировала на цыпочках на краю покачивающейся вышки для прыжков в воду. Это было одновременно восхитительно и ужасно.
Все эти мысли вертелись у Кэролайн в голове, пока они с Доджем смотрели друг на друга. Желая хоть чем-то заполнить возникшую напряженную паузу, Кэролайн спросила:
– Вы все еще работаете в спецгруппе?
– Пока меня вроде не выкинули.
– Значит, преступление до сих пор не раскрыто?
– Мы работаем над этим.
– Это опасно?
– Не работа, а рай.
– Сомневаюсь в этом.
Снова возникла неловкая пауза, только теперь Кэролайн разглядывала паутину в углу потолка прямо у себя над головой. А Додж разглядывал Кэролайн. Девушка почти физически ощущала на себе его взгляд, скользивший по ее лицу.
– А как ваш напарник?
– Гонзалес.
– Да, офицер Гонзалес. У него все в порядке?
– Да, в порядке. Думаю, его новый напарник гораздо лучше меня, и это немного ранит мои чувства.
– В этом я тоже сомневаюсь.
– В чем именно? В том, что его напарник лучше, или в том, что у меня есть чувства и их можно ранить?
– В том, что офицеру Гонзалесу больше нравится работать с новым напарником.
Додж пожал плечами.
– Может быть, Гонзалес просто хочет, чтобы я поревновал. – Они улыбнулись друг другу, но улыбка Доджа померкла первой.
– У меня действительно есть чувства, и их можно ранить.
– Разумеется. Иначе вы бы не были человеком.
– О, я – человек. Действительно, человек. Которому не чуждо ничто человеческое. – Додж опустил взгляд на ее левую руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо, ставшее за несколько секунд под его взглядом тяжелым, словно якорь. – Как движутся приготовления к свадьбе?
Улыбка, которой ответила Кэролайн, показалась ей самой чудовищно фальшивой.
– Замечательно. Приготовления идут полным ходом. Приходится держать в голове столько всяких мелочей…
– И ходить с женихом на вечеринки.
– Да. На нескольких уже пришлось побывать.
– Пару недель назад видел вас на фото на страничке светских новостей в «Кроникл».
– Вы читаете страничку светских новостей?
– Раньше не читал. Несколько месяцев назад начал. Еще я не читал раздел объявлений о недвижимости в воскресном выпуске. А теперь не пропускаю ни в коем случае. – Прежде чем продолжить, Додж дал Кэролайн время переварить услышанное. – Как бы то ни было, трудно не заметить фотку, где вы все стоите под этими чудными светильниками, свисающими с деревьев, – как они там называются?
– Это – японские фонарики.
– Ага. Похоже, это была вечеринка для больших шишек. В статье было написано, что на приеме присутствовал губернатор.
– Родители Роджера дружат с ним и его женой.
– Хм. И на свадьбе они тоже будут?
– Они в списке гостей.
– А кто с вашей стороны? Семья?
– У меня нет семьи. Ни братьев, ни сестер. А родители умерли.
– О, простите!
– Не за что извиняться. Я была очень поздним ребенком. Родители отчаялись завести детей. Я была сюрпризом в начале климакса.
– Отличным сюрпризом, готов поспорить!
Кэролайн печально улыбнулась.
– Мама и папа были рады моему рождению. А мне очень повезло родиться у таких родителей. Они были из тех представителей среднего класса, кто всю жизнь сам зарабатывает на жизнь и гордится этим. Моя мама была настоящей леди, а папа – джентльменом. Оба строго придерживались деловой этики, когда речь шла о работе. Эти люди любили Бога, свою страну и меня. Они прожили столько, сколько и можно было ожидать. Но я была довольно молодой, когда их лишилась. Быть сиротой – небольшое удовольствие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});