Второй в их крошечной группе.
Нина в бешенстве вынеслась в коридор. Возвратилась в отведенную ей келью. Почти с размаха упала на циновку, сильно ударилась локтями и лбом, но даже не заметила боли. И разрешила себе разреветься - впервые за все это дурацкое время. Она ревела молча, отчаянно, как когда-то в детстве. Тогда она заблудилась в городском лесопарке, села под сосной и, глотая слезы пополам с конфетами, представляла, как ее раздирают волки или тигры. А сейчас в роли этих призраков оказались вполне реальные монахи. И их настоятель, несомненно, поработил психику капитана!
Тут старпом ультрасовременного планетолета, материалистка, по давней человеческой непоследовательности послала истовую молитву - пусть кто угодно, любые высшие силы помогут, выведут ее из этого страшного монастыря!
И тотчас впала в оцепенение. Перед ее глазами появился квадрат абсолютной тьмы, на фоне которой начали возникать какие-то очень нехорошо знакомые контуры...
Это был первый сеанс контакта, начавшийся по инициативе Нины. А такая инициатива жертвы ломает последние, хлипкие барьеры между человеческой психикой и Некто...
Обряд похорон был прост: монахи прочли что-то вроде нескольких коротких мантр, на кучу ломких и свежих веток осторожно положили два небольших, закутанных в белое трупа. Настоятель обмазал их освященным прозрачным маслом какого-то растения. Затем и тела, и ветви полили нефтью, принесенной в больших бронзовых кувшинах. Под протяжные, спокойные голоса хора к костру поднесли семь факелов.
Моментально ринувшееся вверх пламя не особенно впечатлило землян: голографвизор приучил их к более масштабным и страшным зрелищам. Треск сучьев, кусочки копоти, кружащейся над землей, словно черные снежинки. Неподвижные люди в белом стоят, сложив ладони перед собой. Молчание.
Костер прогорел неправдоподобно быстро и эффективно. Под возобновившееся тихое пение пепел и сажу смыли водой из огромных кожаных мешков - причем работали все, кроме гостей. По лестнице текли в пропасть вначале мутные, а потом чистые струйки. Настоятель провозгласил:
- Ваши тела, оскверненные силой Зла, исчезли. Счастливой жизни в Мирах Душ и хорошего рождения на нашей земле!
И все. Удивительно спокойные люди разошлись. Нина шепнула Сержу:
- Дикари. Даже не понимают, что такое смерть.
Серж пожал плечами. Ему становилось скучновато. Настоятель подошел к Озр. Та стояла около базальтовой змеи и казалась такой же древней, нерушимой, как эта статуя.
- С вашей женщиной очень плохо. Она все опаснее и опаснее, поэтому мы попытаемся сделать так, чтобы она оставила вас. Это единственное, чем мы можем помочь вам.
Командор кивнула. Захваченных Десантников нередко приходилось уничтожать, а предложение собеседника было не менее эффективно, но избавляло от убийства.
Озр посмотрела на настоятеля ясными, безмятежными глазами:
- Спасибо. Только я ничего не боюсь, в том числе и этой женщины.
- Я восхищаюсь вами, каменный человек. - Он склонился в церемониальном поклоне. - Но вам лучше провести следующую ночь у нас же. Даже здесь для вас она будет опасной, а в горах - гибельной. Не стоит самому себе перерезать горло.
- Мы последуем вашему совету.
Настоятель отошел. Озр подумала: к чему он применил эпитет "каменный" - к характеру или искусственному телу?
Следующую ночь в недрах горы ползали нехорошие, беспокойные сны. Они мучили и землян, и монахов. Командор зачем-то, по наитию, погасила факел и сидела в углу кельи, заполненной подземной тьмой. Рука уже регенерировала, и повязка, аккуратно свернутая, лежала рядом.
Базальт и тьма. Чрево мира, чужого и тяжелого.
Шаги по коридору были не по-человечески точны и равномерны - вернее, эта точность и равномерность оставались только где-то в их основе, замаскированной хаосом, - но и тот был уж слишком рассчитан... Короче, земляне не услышали бы в них ничего странного.
- Командор, можно?
Рука Озр, приготовленная к выбросу гравитационного удара, упала на колени.
- Наставник Раэн?! Жив?!
- И да, и нет. Сложно объяснить, Озр. -Раэн прошел в центр кельи, бесшумно сел на циновку и застыл - как все киборги, не делая ни одного из тысяч дрожаний и колебаний сидящего человека. Озр с наслаждением вспоминала только что виденные движения Десантника - их красота была отточена самой Бездной, которая не давала времени на хаотическое и несовершенное, то есть на негармоническое. По сравнению с киборгами люди - неуклюже, роботоподобные существа.
Гость чуть поправил волосы - светлые, как освещенный белой луной снег. На его безукоризненной металлопластиковой форме были все знаки различия Командора Дальнего Десанта.
В последний раз Озр видела его именно таким. Тогда она летала первым помощником Раэна - ее капитана, ее Наставника. Их рейдер, чуть не размытый бурей метрики, спешно "вынырнул" в нормальное пространство - словно подводная лодка, плывущая в сумасшедшем, бурлящем внутри океане, выскочила на сумасшедшую, спокойную поверхность. На ходовых экранах бешено крутился вокруг себя темноватый, светлеющий у полюсов шар - нейтронная звезда, оказавшаяся поблизости. Раэн стоял в ледяном, мертвенном сумраке рубки. Тонкие пальцы чуть касались пульта из темного алмаза. Наставник печально смотрел на Озр - это был первый и последний раз, когда он допустил чувства на свое лицо.
- Мне не надо лететь туда. Но потребность сильнее разума.
- Наставник! Он отвернулся к экрану.
- Я был на "Алой молнии", в том ее полете... Когда мы вышли из Черного Сектора, один из наших превратился в монстра. Он сохранил сознание, молил не убивать его, говоря, что боится не за себя, а за нас, что его смерть откроет ворота каким-то силам... Капитан Лэр согласился - он даже пожал руку Ангу, так звали того Десантника. То есть не руку, а вялое щупальце в потрескавшейся, больной чешуе... Представь: все конечности превратились в щупальца, гнутся, еле держат бесформенный мешок тела, а на шее голова как слизняк; череп мягкий, и она все время меняет форму, в ней словно переливается ртуть... А лицо - лицо человечье... Этот Анг не раз говорил, что если будет изуродован Бездной, то немедленно убьет себя и никогда не будет жить даже тайным уродом, как некоторые... Это слышал весь экипаж - так же как и его последние мольбы... Всех просто передергивало от отвращения. Я только потом начал сомневаться в том, что он говорил это из трусости, представил, какая смелость нужна для такой публичной переориентации... Экипаж сильно злился на капитана, но соблюдал правила и молчал. А тот все жал щупальце... Я тогда в первый и последний раз увидел, что глаза нашего капитана - это как два зеркала Бездны...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});