«Прекрати на нее пялиться, ты, идиот» – приказал себе Бандура, впрочем, без особого успеха. Уши горели огнем, щеки предательски пылали. Приложив титанические усилия, он отвел взгляд, попытавшись сосредоточиться на хрустальной пепельнице, распечатанной пачке «More», бутылке красного вина, вазочке с фруктами и наполовину съеденной шоколадке. Все эти предметы выстроились на журнальном столике единым архитектурным ансамблем. «Изумительный натюрморт дляхудожника», – подумал Андрей, которому мама сумела в детстве привить некоторый интерес к живописи. Тяжеленные тома «Всеобщей истории искусств» были ее любимыми книгами, частица этой материнской страсти перешла ему по наследству. «Хотя я бы в данном конкретном случае на столики с вазами не отвлекался, – подал голос Бандура-авантюрист. – Как эти художники таких вот девчонок рисовали – в толк не возьму? «До» – рисовать – никакого терпения не хватит, «после» – не то вдохновение».
– Анечка, у нас клиент, – с ударением на слове «клиент» сообщила шатенка блондинке, мягким прикосновением руки возвратив Андрея к действительности. – Василия Васильевича сейчас нет, но мы работаем.
Андрей попробовал объясниться, но язык самым невероятным образом прилип к небу.
– Раздевайтесь, пожалуйста, – ласково предложила шатенка.
«Лучше смерть!» – завопил в голове девственник.
Андрей, двигаясь словно сомнамбула, повесил куртку на вешалку, скинул туфли и, подчиняясь легкому подталкиванию шатенки, вплыл в зал с бассейном. Дверь за ним тихонько притворилась.
«Тут какая-то ошибка», – не умолкал девственник.
Андрей растерянно огляделся вокруг, не представляя, что делать.
«Прыгать в окно, вот что», – подсказал скромник.
«Тут окон нет, идиот», – злорадно захихикал авантюрист.
«Если эти девчонки обслуживают в сауне Бонасюка, тебе они все равно не по карману. В долговую яму захотел?»
«Это ошибка, вот в чем дело. Скорее всего, они принялименя за сынка какой-то крупной шишки, – с легкой паникой думал Андрей, отдавая отчет в том, что на саму шишку не тянет по возрасту. – Сейчас все встанет на свои места, меня разоблачат и выдворят из сауны за ухо».
«С позором, – добавил скромник. – С треском и спозором».
О том, что блондинка и шатенка – разболтанные подруги каких-то «новых русских», которым стукнуло в голову немного пошутить, покуражиться над молодым провинциальным идиотом, Бандуре думать не хотелось.
«Точно тебе говорю! Пока сами крутари отправились за пивом, или, скажем, перепихнуть, туда-сюда, пару эшелонов с нефтью, барышни решили развлечься».
«Очень похоже на правду», – застонал скромник.
«Чушь собачья», – отмахнулся авантюрист.
«Сейчас их кавалеры подъедут, – по-другому запоешь».
Из холла донесся приглушенный женский смех. Бандура двинулся вдоль бассейна. Озираясь по сторонам в поисках выхода и прикидывая в уме, не пора ли, без шуток, сматываться, пока еще не поздно.
«Такие карты дважды в жизни не выпадают, – быстро заговорил авантюрист, пытаясь овладеть ситуацией. – Снимайштаны и лезь в бассейн, тютя».
«Успеешь снять, когда новыерусские вернутся», – с отчаянием предрек девственник.
Девственник был близок к победе и, возможно, все бы завершилось позорным бегством через окно, только вот ни окна, ни второй двери в бассейне не было. Зато единственная дверь за спиной Андрея бесшумно приоткрылась, впустив шатенку с комплектом простыней и полотенец. Шатенка положила белье на один из лежаков и не спеша направилась к Андрею. В ее зеленых глазах безраздельно властвовали бесенята.
Андрей завороженно наблюдал за ней, словно кролик, парализованный удавом. Шатенка подошла вплотную, ее руки каким-то образом оказались на ширинке Андрея и он поразительно быстро избавился от брюк.
«В окно надо было прыгать! – еще успел крикнуть девственник. – В окно…».
«Чтобы потом всю жизнь жалеть?» – зашипел авантюрист, торжествуя победу.
На какое-то мгновение перед Андреем возникло суровое лицо школьного военрука из Дубечков. Отставной капитан полагал, что абсолютно все неприятности, какие только можно вообразить, проистекают исключительно от женщин.
«Не той головкой думаешь, сынок!» – гаркнул военрук.
«Да пошли вы все, куда подальше!» – цыкнул Бандура, отыскивая губами приоткрытый рот шатенки.
Халат легко соскользнул с плеч шатенки и присоединился на полу к брюкам. Андрею открылось столь роскошное тело, что у него захватило дух. Скромник из головы исчез. То ли спрятался в самом далеком уголке сознания, то ли брякнулся в обморок. Андрей потянул шатенку на себя, прижимаясь к ней, будто опасался, что она исчезнет, как мираж посреди пустыни. Однако незнакомка исчезать не собиралась. Она опустилась на колени, оставив Андрея судорожно перебирать чудесные шелковистые волосы, ежеминутно ожидая остановки сердца.
– Ничего себе, – хрипел Андрей, – ох и ничего себе. – Такое с ним происходило впервые.
В общем, нужно признать, что Андрей угодил во властные и умелые женские руки, очень скоро убедившись в том, что если он прежде и считал себя опытным мужиком, то глубоко заблуждался. И вообще, по большому счету, весь прежний сексуальный опыт можно смело выкидывать на помойку, потому как он и яйца выеденного не стоил.
Шатенка вытворяла такое, чего он и представить не мог в самых необузданных фантазиях. Вскоре Андрей просто выключил мозг, доверившись инстинкту и прекрасной незнакомке.
Как и когда на лежанке появилась блондинка, Андрей не вспомнил бы и под пытками. Ему не осталось ничего другого, как отдаться этим двум совершенно ненасытным красавицам, подобно лодочке, отпущенной на волю волн. Каким-то загадочным образом они втроем очутились в холле на огромном кожаном диване, и тут Бандура на собственном опыте убедился, что мальчики по вызову, хоть и не шахтеры, конечно, но свой хлеб уплетают не зря. Андрей старался, как мог, выбился из сил, временами уже не рассчитывая, что вообще останется в живых и чувствуя себя то сплошной эрогенной зоной, то причудливым спортивным снарядом, то переходящим красным знаменем, то отбойным молотком или даже пожарным гидрантом.
Справедливости ради надо признать, что обе женщины, как многоопытные наездницы, не желающие загнать до смерти любимого жеребца, время от времени давали ему передохнуть, даже отпускали в бассейн – поплавать на пару минут. Может быть, именно благодаря этому бережному подходу Бандура все-таки выжил, проскакав прямо-таки невероятную для себя дистанцию.
На прощание шатенка ласково чмокнула Андрея в щеку, хлопнула пониже спины и опустила в карман рубашки картонную карточку: «мой мобильный номер, котик».
Когда Андрей, ощущая себя не просто выжатым лимоном, а лимоном, побывавшим под прессом, выглянул на улицу, с ужасом обнаружил, что уже почти стемнело.
– Ни черта себе, – потрясенно пробормотал Андрей, – вот ведь дал так дал!..
Доковыляв на ватных ногах до машины, он бухнулся на сидение и минут двадцать просто сидел, вдыхая свежий вечерний воздух через открытое окно и абсолютно ни о чем не думая.
Затем завел двигатель, поморщившись, потому что тот снова затроил как натуральный мотоцикл, включил фары и медленно поехал по улице, раздумывая над тем, возвращаться ли ночевать к Армейцу или ехать к Атасову. В хрущевку на Лепсе его совсем не тянуло.
«Лучше бы в Валеркин пентхауз завалиться», – мечтал умиравший с голоду Андрей. – «Вот у кого холодильник хавчиком забит по самое не могу».
Но поскольку Протасов на крыше своего мифического небоскреба оставался недосягаем, как Зевс на вершине Олимпа, Бандура остановился на Атасове:
«И ближе и, пожалуй, я ему еще не так надоел, какЭдику…» – у Армейца он прожил целую неделю, так что опасения казались не беспочвенными.
* * *
Дверь в квартиру Атасова была не заперта, из чего следовало, что Атасов дома, скорее всего пьян и по-прежнему полагается на бдительность Гримо, в сравнении с которым любые двери – «совершеннейший, типа, пустяк».
«Оставь надежду, всяк сюда, типа, входящий», – как-то сказал Атасов, ласково похлопывая Гримо по акулоподобной голове. Спорить Бандуре и на ум не пришло.
Едва Андрей пересек порог, как был буквально сбит с ног Гримо, бросившемся на него с силой полинезийского тайфуна. Гримо прыгнул на отворяющуюся дверь с утробным рычанием, но уже в полете опознал Андрея и, врезаясь ему в живот, радостно визжал и вращал хвостом, как пропеллером.