Читать интересную книгу Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

И хотя И. Джугашвили арестован не был, а в сохранившейся части названного выше «Списка обвиняемых» его фамилия отсутствует, есть все основания утверждать, что в первоначальном его варианте она значилась. Основанием для такого утверждения является постановление, принятое 23 марта ротмистром Тифлисского ГЖУ В. А. Руничем:

«1901 г. марта 23 дня в городе Тифлисе, я, Отдельного корпуса жандармов ротмистр Рунич, принимая во внимание, что по агентурным сведениям, изложенным в „Обзоре наблюдения за социал-демократическим кружком“, служащий наблюдателем в физической обсерватории Иосиф Джугашвили ведет сношения с рабочими, принадлежит, весьма возможно, к социал-демократам, а равно, что беглым просмотром отобранной у него по обыску переписки обнаружена [книга] „Рабочее движение на Западе“ С. Н. Прокоповича без цензурной даты, в каковой книге имеются выписки и ссылки на разные запрещенные издания и проведена программа проповеди социал-демократических идей, постановил привлечь названного Иосифа Джугашвили и допросить обвиняемым по проводимому мною в порядке Положения о государственной охране исследованию степени политической благонадежности лиц, составивших социал-демократический кружок интеллигентов в г. Тифлисе»{14}.

Постановление известно давно. Удивительно, однако, что, отмечая его появление, биографы И. В. Сталина ограничивались и ограничиваются только констатацией данного факта. Между тем немаловажное значение имеют два вопроса. Во-первых, что, решив привлечь И. В. Джугашвили к ответственности в качестве обвиняемого, делало Тифлисское ГЖУ для исполнения своего решения? А во-вторых, имело ли это решение какие-либо последствия для И. В. Джугашвили?

После того как 23 марта Тифлисское ГЖУ направило в Департамент полиции так называемую «литеру А» за № 1216 о возбуждений переписки{15}, в 4-м делопроизводстве было заведено дело № 171 «О лицах, составивших среди рабочих социал-демократический кружок». Разыскать это дело не удалось. Не сохранилась и дореволюционная опись 4-го делопроизводства за 1901 г. В нашем распоряжении имеется лишь ее копия, сделанная уже в советское время и находящаяся сейчас в составе 7-го делопроизводства за этот же год. Из нее явствует, что дело № 171 имело по меньшей мере 33 части, а значит, по начатой переписке проходило не менее 33 человек. Правда, в копии данной описи в перечне частей дела № 171 отсутствуют ч. 5, 13–15, 18, 22–24 и в качестве обвиняемых фигурируют только 25 человек. Фамилии И. В. Джугашвили среди них нет{16}.

Между тем сохранилось донесение Тифлисского ГЖУ в Департамент полиции от 28 марта 1901 г., в котором сообщалось о начатой переписке и среди прочих подследственных под № 3 значился И. В. Джугашвили{17}. Поэтому в 1901 г. его фамилия появилась в картотеке Департамента полиции, из которой явствует, что в деле № 171 он упоминался по крайней мере дважды: в документах № 5415 и 6381{18}. Что это были за документы, мы не знаем, так как за 1901 г. не удалось найти ни журнал исходящих бумаг Тифлисского ГЖУ, ни журнал входящих бумаг 4-го (с 1902 г. — 7-го) делопроизводства Департамента полиции{19}.

Поскольку И. Джугашвили попал в списки обвиняемых, в действие вступал циркуляр Третьего отделения Собственной е. и. в. канцелярии от 20 февраля 1877 г. за № 812, подтвержденный Департаментом полиции 12 января 1881 г. № 174 и продолжавший действовать до начала XX в. Он гласил:

«В случае побега обвиняемых как во время производства дознания, так и после его окончания следует принимать меры к их обнаружению, для сего в Департамент полиции следует представлять (без особой предварительной бумаги) особую ведомость о розыске по прилагаемой форме (приложение № 20) с препровождением подробных примет обвиняемых, а также в случае возможности и их фотографических карточек». Примечание: «Так же следует поступать, когда неизвестно местожительство привлеченного в качестве обвиняемого»{20}.

После издания в 1882 г. «Положения о государственной охране» это требование распространялось и на следственные мероприятия, проводившиеся на основании этого «Положения» и называвшиеся перепиской. Поэтому, включив И. В. Джугашвили в число обвиняемых, Тифлисское ГЖУ обязано было начать его поиск. Но в розыскных циркулярах 1901 г., издаваемых Департаментом полиции, фамилия И. В. Джугашвили отсутствует, не удалось обнаружить материалов о его розыске и в фонде Тифлисского ГЖУ.

Наблюдая за ходом переписки по делу о социал-демократическом кружке, производившейся Тифлисским ГЖУ, Департамент полиции пришел к выводу, что в распоряжении ГЖУ достаточно данных для передачи начатого им дела в суд, и 22 июня (№ 3231) предложил Тифлисскому ГЖУ перевести начатую переписку в формальное дознание{21}. 30 июня Е. П. Дебиль официально поставил в известность об этом ротмистра В. А. Рунича{22}, и 16 июля 1901 г. на основании полученных в ходе переписки свидетельских показаний было начато формальное дознание, о чем ГЖУ уведомило Департамент полиции «литерой А» (№ 3021) от 18 июля 1901 г.{23} В списке привлеченных к дознанию значатся 24 человека. Фамилии И. В. Джугашвили в нем нет{24}.

О начатом формальном дознании Тифлисское ГЖУ уведомило Тифлисскую судебную палату. 5 сентября 1901 г. прокурор палаты Е. Хлодовский поставил об этом в известность Временную канцелярию Министерства юстиции по производству особых уголовных дел{25}, и 12 сентября здесь появилось на свет специальное дело № 11296{26}.

Знакомство с ним вызывает много вопросов. Прежде всего обнаруживается, что уведомление № 1 о начале дознания, которое должно было быть приложено к письму Е. Хлодовского и которое не могло быть датировано позднее 5 сентября 1901 г., в деле отсутствует. А имеющийся в нем экземпляр уведомления № 1 имеет дату 5 декабря 1902 г.{27} Этим же числом датировано и уведомление № 2 о завершении дознания, из которого явствует, что оно было закончено 21 августа 1902 г. и представлено прокурору Тифлисской судебной палаты 5 октября{28}. Следовательно, первоначальный экземпляр уведомления № 1 исчез. Еще более странным является то, что рассматриваемое дело, начатое 12 сентября 1901 г., находится в обложке с типографской датой «1903 г.».

Если для переписки вполне достаточно было агентурных данных, то для формального дознания, которое предполагало передачу дела в суд, требовались более весомые доказательства, поэтому дальнейшая судьба И. В. Джугашвили как обвиняемого во многом зависела от материалов, обнаруженных в его комнате во время обыска в обсерватории. Единственной вещественной уликой, которая в связи с этим имелась на руках у жандармов, являлась упомянутая ранее книга С. Н. Прокоповича. Тот факт, что она не имела цензурного штампа, давал основание думать о ее нелегальном происхождении. Однако она была издана в Петербурге в 1899 г. совершенно легально и по непонятной причине не имела на титуле указания на прохождение цензуры. Установив данный факт, ротмистр В. А. Рунич 4 сентября 1901 г. подписал постановление о признании изъятых у И. В. Джугашвили бумаг имеющими чисто личный характер{29}.

В результате отпало основание, которое давало возможность привлечь его к формальному дознанию. В этих условиях у Тифлисского ГЖУ, располагавшего только агентурными данными о принадлежности И. В. Джугашвили к местной организации РСДРП, оставались две возможности: или отказаться от выдвинутого против него обвинения, или же предложить Министерству внутренних дел разрешить дело в административном порядке на основании «Положения о государственной охране».

Когда и как был решен данный вопрос, мы не знаем.

Переход на нелегальное положение

Перейдя на нелегальное положение, И. В. Джугашвили нашел приют в той самой конспиративной квартире, которая была снята, Г. Ф. Вардояном на Нарашенской улице еще в 1900 г., которую он до этого неоднократно посещал и в которой зимой 1900/01 г. некоторое время проживал.

«В 1901 г., кажется, весной, — вспоминал рабочий А. Литанишвили, — тов. Сосо жил на Нарашенской улице в д. 18 (теперь улица Азира). Он жил один в маленькой комнате, где стояла тахта и этажерка для книг. Я часто приходил к нему на эту квартиру»{1}.

И. В. Джугашвили продолжал вести занятия в рабочих кружках{2}, но более важное место в его деятельности весной 1901 г. занимала подготовка первомайской демонстрации{3}.

Перед демонстрацией в городе снова появились листовки, в которых повторялось требование политических свобод и формулировался лозунг «Долой рабство!»{4} Листовки были отпечатаны в одной из легальных типографий. Причина этого заключалась в том, что после железнодорожной забастовки, по всей видимости, из-за опасения провала руководство Тифлисской организации РСДРП, в которой тогда еще было велико влияние редакции «Квали», постановило уничтожить типографию. «Типография была ликвидирована, — вспоминал Б. Бибинейшвили, — кассу сожгли, шрифт выбросили».{5}.