7, 10, 11 — погребение 108;
5, 8, 9, 12 — погребение 29;
13, 15 — погребение 66;
16, 19, 20, 24, 27, 28 — погребение 104;
17 — погребение 102;
18, 22, 25 — погребение 31;
21, 26 — погребение 14;
23 — погребение 12;
29, 30, 40–42 — погребение 9;
31 — погребение 6;
32 — погребение 8;
35, 36 — погребение 5;
33, 34, 37–39 — погребение 63.
Следующая по времени группа, состоящая из 11 погребений в Ариче (№ 7, 12, 14, 15, 20, 29, 31, 102, 104, 108) и одного в Кети, включает в себя, помимо двух названных типов керамики, расписную посуду кармирбердского стиля, встречающуюся, правда, в незначительном количестве (табл. 36, 6, 12; 37). Так, в могиле 29 на два расписных сосуда приходилось шесть чернолощеных, в могиле 108 на один расписной — восемь чернолощеных и «кухонных». Лишь в могиле 104, помимо сосудов, оказался костяной гребнеобразный предмет — инструмент для прибивания утка на примитивном ткацком станке (табл. 37). Можно предполагать, что здесь была похоронена женщина.
Несмотря на конструктивную близость этих могил и их инвентаря, нюансы в керамике позволяют выделить в них две хронологические группы. Во всех могилах встречены упомянутые три типа посуды. Хронологическим индикатором здесь являются чернолощеные сосуды; в некоторых могилах были гладкими либо украшенными врезным орнаментом, при этом первые имели более архаичные формы, тяготеющие к керамике ранней бронзы; в других чернолощеная посуда украшена точечным орнаментом, нанесенным «шагающим» штампом. На некоторых сосудах появляется легкий поддон, что вообще характерно для более позднего этапа керамического производства. Таким образом, появление штампованного орнамента, сменяющего резной, характерный для последней фазы куро-аракской культуры, позволяет первую аричскую группу считать более ранней, а вторую — более поздней. Наличие же в обеих группах идентичной расписной посуды, бытовавшей относительно короткий промежуток времени, указывает на их небольшую временную разницу.
Такие же изменения в характере декора были подмечены на сосудах поселения Узерлик-тепе в Мильской степи (Кушнарева К.Х., 1965, рис. 31). В сумме эти данные как будто дают ключ к хронологическому уточнению взаимосвязи отдельных комплексов южной зоны. Так, скажем, совмещение на одних и тех же уровнях расписной кармирбердской посуды с чернолощеной, украшенной резьбой, на таких поселениях, как Гарни и Мецамор, позволяет отнести последние к ранней фазе КБК; тем же периодом, очевидно, следует датировать те погребения из могильников Золакар, Грампа и др., в которых наблюдается такое же сочетание.
Рассматривая в целом гончарное производство носителей КБК, следует отметить его значительный прогресс по сравнению с предшествующей эпохой. Оно характеризуется появлением и распространением расписной керамики, которая придает своеобразие всей материальной культуре; роспись имеет строгие каноны, что позволяет говорить о сложившемся художественном стиле. Внедряется гончарный круг. Сосуществующая с расписной традиционная с эпохи ранней бронзы чернолощеная посуда совершенствует свою технологию, формы и приемы орнаментации. На раннем этапе она украшается резным декором, нанесенным от руки, что придает небрежный, асимметричный характер орнаментальному узору; здесь еще отсутствует предварительная разметка поверхности циркулем. Позднее входит в употребление «шагающий» гребенчатый штамп, с помощью которого наносились более сложные точечные узоры.
Металлические изделия изготавливаются в ограниченном ассортименте (архаичные кинжальные клинки, булавки с пирамидальной и спиральной головками). Особенно примитивным выглядит клинок из эларского погребения 29, изготовленный еще из характерной для металлопроизводства III тысячелетия до н. э. мышьяковистой бронзы (табл. 37, 19). Вместе с тем к концу III тысячелетия до н. э. относится самый ранний на территории Кавказа клад металлических орудий (Мартиросян А.А., Мнацаканян А.О., 1973), расположенный в сердце Араратской долины, где в этот период бытовала КБК. Следовательно, уровень металлопроизводства в этот период был уже достаточно высоким.
Сегодня погребения КБК характеризуются следующими признаками: 1) каменно-земляная насыпь; 2) кромлех; 3) могила прямоугольной формы, вырытая в грунте или в скальной породе и перекрытая плитами; 4) засыпка могилы землей; 5) ориентировка могил север-юг; 6) одиночные захоронения в скорченном положении — женщины на левом боку, мужчины — на правом; 7) положение в могилу туш либо отдельных частей животных; 8) расписные сосуды (горшки, кувшины, миски), сделанные частично на гончарном круге и украшенные широкими орнаментальными фризами; элементы орнамента: «свисающая спираль», «треугольник», «двойная секира», «лабиринт», «равнокрылый крест», «песочные часы», «сетчатое поле», «шахматное поле» (Симонян А.Е., 1984б, с. 193); 9) чернолощеная посуда (горшки, кувшины, миски), украшенная врезным, либо штампованным гребенчатым орнаментом; 10) наличие (в редких случаях) украшений и изделий из металла; 11) совершение обряда тризны. Для поселений характерно наличие циклопических укреплений (Кармир Берд, Лчашен). Определяющим признаком КБК является посуда, расписанная широкими орнаментальными фризами.
Проблемы генезиса и хронологии КБК поднимались в литературе неоднократно (Куфтин Б.А., 1941, с. 6; Пиотровский Б.Б., 1949, с. 43; Кушнарева К.Х., 1960; Мартиросян А.А., 1964, с. 42; Ханзадян Э.В., 1969, с. 117; Хачатрян Т.С., 1975, с. 107), но для их решения не хватает еще многих звеньев. Если ранний этап ТК прослеживается по курганам, восходящим к III тысячелетию до н. э., то в границах КБК такие памятники известны еще очень слабо. Однако на то, что они существовали, указывают некоторые материалы и косвенные свидетельства. Среди последних следует отметить одно обстоятельство: в комплексах КБК, считающихся сегодня наиболее ранними среди памятников средней бронзы Армении, встречены уже достаточно совершенные формы керамической (особенно расписной) продукции, говорящие о существовании нового (но вместе с тем уже сформировавшегося) художественного стиля. Именно этот момент и создает впечатление внезапности появления культуры в целом.
Особого внимания заслуживает вопрос о причинах появления самой росписи на сосудах. Сам принцип красочного украшения сосудов известен на Кавказе по крайней мере с V–IV тысячелетий до н. э. (Кюльтепе, Аликемектепеси, Техут, Гинчи), когда местные гончары пытались подражать халфским и обеидским образцам (Мунчаев Р.М., 1975, рис. 11–13). В конце IV — начале III тысячелетия до н. э. на смену светлоглиняной посуде приходит чернолощеная, которая украшается росписью лишь в редчайших случаях (Озни, Квацхела, Шенгавит; Джапаридзе О.М., 1961). Логично думать, что едва теплившаяся в Закавказье традиция расписывать сосуды красками, носившая застойный характер в течение трех тысячелетий, не могла стимулировать столь внезапный и бурный расцвет подобного художественного производства. Расписные сосуды здесь появились, бесспорно, в результате усилившихся контактов с переднеазиатским миром, где роспись различных стилей и направлений господствовала не одно тысячелетие. Б.А. Куфтин вообще считал, что посуда кармирбердского типа представляет «совершенно своеобразную фацию расписной керамики Передней Азии, развившуюся в области контакта южномесопотамских и западных течений» (Куфтин Б.А., 1940, с. 7). Действительно, ряд орнаментальных мотивов на закавказских образцах перекликается с росписью сосудов Элама, Ирана и Месопотамии (Сузы, Тепе-Гавра и др.). Еще