когда она его только увидела, этот хворый старик показался ей просто воплощением безысходности. Старость неизбежна для всех, а тут еще такое несчастье — потерять молодого сына, а потом еще в таком состоянии, больным и разбитым, ехать в Анатолию искать работу! Большего несчастья даже представить себе невозможно! И вместе с тем Зулейха стала замечать, что время шло, и старик плакал уже не так горько. Он стал мало-помалу чем-то интересоваться и даже радоваться.
В свое время он собирал четки. Оказалось, что у него даже была небольшая коллекция, которую ему пришлось продать, когда он отправлял сына в Европу. Даже сейчас казалось, что азарт коллекционера в нем еще не совсем угас.
Когда он узнал, что ценный подарок, лежащий в сумочке Зулейхи, — четки, глаза его заблестели, и он сразу же захотел на них взглянуть.
Для Зулейхи не составляло труда самой определить, из какого дерева или камня были изготовлены четки. Но, заметив, что доктор, испуганно глядя на них, хочет сам себе это напомнить, догадалась, что в нем говорил больше былой интерес, чем желание оказать ей услугу. Доктор надел очки и принялся пристально рассматривать четки, которые Зулейхе достались путем долгих поисков. Он потер их в ладонях и, закрыв глаза, глубоко вдохнул их запах и сказал:
— Амбра самого высокого качества.
Зулейха заметила, что этот запах его просто одурманил, и ответила:
— Если позволите, я вам их подарю.
— Мне? Эти четки? Нет, не возьму. Ни за что на свете не возьму…
Доктор отказывался от подарка с упрямством, которое встречается только у стариков, и с силой сжимал дрожащие руки в кулак, будто боясь, что подарок ему всунут насильно.
Тогда Зулейха ему пригрозила, что обидится и не будет играть с ним в нарды, и детским жестом, который давно вошел у нее в привычку, положила кисть правой руки на его руку.
— Откройте руку, — приказала она и наклонилась.
Доктор понял, что Зулейха может обидеться, и разжал пальцы, но четки не взял.
Однако на следующее утро он захотел взглянуть на четки еще раз, сказав, что не все внимательно рассмотрел. Зулейха, многозначительно улыбнувшись, повторила вчерашнюю просьбу. На этот раз он, совершенно не противясь, принял подарок.
Бедняга признавал этим поступком, как сильно раскаивался этой ночью. Вот она, старость!
Доктор был так уверен в таком исходе, что даже приготовил Зулейхе ответный подарок: обернул в золотую фольгу от шоколадки кольцо с мерцающим гиацинтом и положил в карман жилетки…
Он достал из сафьянового чехла небольшое прицепленное к цепочке от часов увеличительное стекло, оставшееся еще со времен, когда занимался коллекционированием, протянул его Зулейхе и сделал совершенно невиданный комплимент:
— Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что внутри камешка мерцают крошечные искорки, размером не больше игольного ушка, прямо как в ваших глазах.
Зулейха очень удивилась, как этот старик, о котором она думала, что окружающие вещи представляются ему смутными тенями, словно в тумане, подметил то, чего не замечали даже самые близкие друзья, и смущенно засмеялась.
Непроизвольно она положила руку ему на плечо и сказала:
— Если так и дальше пойдет — комплименты да подарки, — то мы с вами, эфенди, того гляди, еще и влюбимся друг в друга по уши…
Но когда, повернув голову, увидела рядом Юсуфа, тут же устыдилась своей развязной шутки.
Теперь после полудня они обычно оставались с доктором на палубе под тентом, играли в нарды и говорили о том о сём.
Здравые мысли остались в голове старика, хотя на первый взгляд этого и не скажешь. Особенно если речь заходила о его детских воспоминаниях, говорил он очень живо, глаза и мысли сразу прояснялись.
Зулейха заметила его особый интерес к пустым пачкам из-под сигарет и особенно к жестяным коробочкам: где бы они ни попались ему под руку, он их уносил себе в каюту.
Однажды в часы бодрствования доктор объяснил ей эту не совсем обычную привычку:
— Это увлечение многих стариков. Память ухудшается с годами, воспоминания тускнеют. Человек доходит до того, что не может вспомнить, что и куда положил. Это просто беда для одиноких стариков вроде меня, которым приходится самим со всем управляться. Разойдется у меня вдруг где шов на одежде, мне нипочем ни очки, ни иголку с ниткой не найти, а если вдруг ночью проснусь от какого недомогания, с трудом найду коробку спичек и лекарства… Мне много спокойнее, если всю эту мелочь по таким коробочкам разложу… Да, дитя мое, в этих коробочках я с помощью рук нахожу то, что не могу найти на сгнивших полках разума с помощью памяти…
Беседуя с доктором на самые разные и сокровенные темы и слыша от него подобные речи, Зулейха понимала, что он был человеком, много всего перечитавшим и передумавшим в свое время.
Разговаривая со своим пожилым другом, Зулейха всегда была начеку, чтобы ни словом не обмолвиться о том, что могло напомнить ему о сыне. Но однажды, несмотря на все старания, все-таки оговорилась.
Как-то раз когда доктор ни с того, ни с сего спросил: «И почему у вас нет детей, были бы, так радовали бы вас», Зулейха сказала только чтобы не оставлять его слова без ответа:
— Может быть, так оно и лучше… Ведь иметь ребенка значит ни с того, ни с сего насочинять себе любовь… а проказники наши могут заболеть, умереть…
И вдруг осеклась, подумав, что эти слова напомнят ему о сыне, и огорчилась.
Однако однажды Эмин-бей разговорился.
— Моему сыну было тогда лет тринадцать-четырнадцать, — начал он и рассказал трогательную историю. И хотя его фразы вроде «у моего сына тогда личико было белое, как слоновая кость», «в это время ребенок очень впечатлительный и сильнее всего привязан к отцу» вонзались в сердце Зулейхи, как стрелы, она ничем не выдала своего волнения, и улыбалась все так же спокойно.
Именно после этого разговора Зулейха обратила внимание на доктора и решила, что в душе он не был таким несчастным, каким казался.
Амбровые четки, коробка от сигарет из блестящей жести, — его радовали подобные вещицы. Когда пароход останавливался и команда забрасывала сети в море, он с детским интересом и радостью ждал, что же вытянут из моря. Он даже думал о будущем, строил планы, питал надежды. Он обещал, что если его снова назначат на должность доктора в Гюльнаре, он снимет цветной домик с садом у кого-нибудь из местных и обязательно пригласит Зулейху с мужем в гости. А сам тоже будет их навещать в Гёльюзу, испросив разрешения у муниципалитета, где-то