Так что правильно он поступил! И мы с малым поступили правильно! Это я тебе, как боевой офицер говорю!
— Вот давай только без этих вот закидонов про боевое товарищество и братство!
— А с каких это пор они для тебя стали закидонами? Как на кабинетную работу перешел? Раньше тебе такие прописные истины объяснять не нужно было…
— Слушай, завязывай! Вы достали уже с Малым меня этим попрекать постоянно!
— Упрекаю я только сейчас, раньше мы просто шутили! Поддерживали друга.
— Хорошая, блин, поддержка! Гук, а ты че — пузо отрастил? Гук, а ты в форму-то влезешь? Гук, а вам оружие вообще дают или так, базаром и ксивой всех разводите?
— А ты чего хотел? Чтобы мы тебе каждый раз напоминали про травму? И про то, что ты больше не годен? Жалели тебя? Антоша, ты как себя чувствуешь — так, что ли?
— Да пошел ты нахрен!
— Сам пошел!
Некоторое время мужчины смотрели друг на друга, как два боевых пса, которых вот вот спустят с поводка. Дыхание тяжелое, лица застыли в оскале, в глазах ярость. Казалось — миг, и они начнут драться насмерть. Но закончились эти гляделки коротким хохотком Птаха.
— Ну что? Полегчало?
— Отвали! — беззлобно уже буркнул Гречихин.
Встретились товарищи в тот же день, как Птах вернулся из Мишшеса. Приехал прямо на квартиру к другу и вывалил все, что произошло за последние несколько дней. И, разумеется, не забыл упомянуть и о том, что вся их затея с “колонизацией нового мира”, как он сам называл походы через портал, имеет очень неплохие шансы накрыться медным тазом.
Гречихин отреагировал ожидаемо негативно. Но теперь, выплеснув эмоции, он по мнению Птаха, мог продолжить обсуждение в конструктивном русле.
— Ты пойми. — Птах продолжил с того момента их перепалки, словно ее самой и не было. — Если бы мы пацана вытащили, он бы от нас свалил. На следующий день — привязывай его, не привязывай. И тогда бы точно с нами бы работать больше не стал. Послал бы нахрен все твои крючки, и ушел бы на ПМЖ в Мишшес. И поверь, устроился бы он там не хуже чем здесь!
— И родителей бы бросил?
— А ты бы решился на него через них воздействовать?
— Я? Нет. Но дело не во мне. Рано или поздно, мы бы вышли на официальный уровень. А ты знаешь — когда большие дядьки в кабинетах решают судьбы мира, они редко смотрят на благополучие отдельных ячеек общества.
— Это да. Но, я тебе говорю — если бы мы попытались ему помешать, Свят бы свалил. И ты сам это понимаешь.
— Да понимаю. Понимаю. — Гречихин вздохнул. — И даже принимаю, что вы поступили наилучшим в той ситуации образом. Малой, конечно, отморозок!..
— Да Юрка в нашем мире мало что держит. — Птах пожал плечами. — Он же детдомовский. Ни родины, ни флага. Даже бабы постоянной нет. Ему что здесь по командировкам кататься, что там. Причем, там — даже лучше. И, строго говоря, Малой начал сдавать.
— В смысле? — удивился майор.
— В коромысле, Тоша. Крышка на его кастрюльке начала подпрыгивать. Не факт, конечно, но мог сорваться в любой момент. На начальство уже в последней поездке в Африку так рычал, что я думал морду набьет. А там — ожил, прикинь. Радостный, будто вчера старлейский погоны получил.
— Вот даже как… А я не замечал.
— Не в упрек, старик, но это ж я с ним нянчился, а не ты. Как бы ты просек, если виделся с ним раз в год?
— Да уж…
Так как разговор проходил у майора дома, на кухне, он встал и вытащил из холодильника початую бутылку коньяка. Плеснул на палец себе, столько же товарищу. Хлопнул залпом, как водку, занюхал коркой хлеба.
— Что-то ты меня совсем заупрекал… — хрипловато произнес он. — И друзей забросил, и веду себя, как последняя мразь конторская.
— Это ты сам, братан, я не причем. — хохотнул Птах и тоже опустошил свой стакан. — Но по факту — давил ты пацана крепко. Уж насколько я понимаю, как важно молодняк держать в ежовых рукавицах, и то гадал — когда сломается.
— А какие варианты, Леш? У этого пацана умение из мира в мир прыгать! Он мог в любой момент свинтить, вот я и решил, что парочка крючков сделают его сговорчивее.
— И баблишка срубить?
— Че бы не поднять, когда на земле лежит? — ухмыльнулся Гречихин. — Но ты же понимаешь, что дело не в деньгах…
— А в Родине! — в тон ему ответил Птах и оба мужчины рассмеялись.
— Но, если серьезно, с тем хламом, что он таскал сперва, выходить на начальство было смешно. Нет, они бы, конечно, пусть и не сразу, но поверили. Потом законопатили бы его в самый глухой НИИ в Тьмутараканске, и держали бы на седативных. А ученые бы кровь гоняли по тестам и пытались понять, как это все работает. Я же нацелился на полноценную базу в Мишшесе.
— Да-да, слышал!
— Но для этого нужно было притащить что-то такое, от чего у наших бы глаза вылезли из орбит! — продолжил Гречихин, словно не слушая товарища. — Такое, от чего бы они не смогли отказаться. Золото, камни — мусор! Так, копеечку поднять, не больше. А вот источники энергии!.. И надо же такому случиться, что ты мне одновременно притащил энергоячейку, с которой уже можно идти к начальству, и новость о том, что Свят теперь сам по себе.
— А еще образцы оружия! — подлил масла в огонь Птах.
— Вот, да! Поэтому я так и сагрился. Прикинь — вот, руку протяни и мы бы могли встать у истоков создания межмировой базы, и такой облом!
Птах покивал, но не соглашаясь с другом, скорее признавая причину его огорчения.
— Ты с другой стороны посмотри, Гук. — сказал он. — Мы сейчас парню дали кредит доверия. И он по людски поступил, и мы тем же ответили. Если он выживет, в чем я почти не сомневаюсь, то крючок ты получишь куда более крепкий и надежный, чем пошлый шантаж.
— Типа, из благодарности? Как-то сомнительно…
— Поверь. Это куда более верный вариант, чем твой.
— Если