порть Рождество. Не порть Рождество. Не порть Рождество.
– Нет. – Я передвигаю еду по тарелке палочками для еды, стараясь не обращать внимания на сидящую за столом напротив меня осуждающую женщину.
– Ты думаешь, что мы тобой не гордимся?
Что ж, этот искренний вопрос немного шокирует. Я смотрю в сине-зеленые мамины глаза, ожидая, что она продолжит удивлять меня и скажет, что гордится мной.
– Мы гордимся тобой, Ви, – вмешивается папа, но я и так знаю, что он гордится. Я хочу услышать, как это скажет мама.
– Угу, – мурлычет она, что звучит скорее как несогласное хмыканье, чем как подтверждение.
Ужин продолжается, а я молчу. Все, о чем я захочу поговорить – о приюте или потрясающем маленьком комиссионном магазинчике, на который я наткнулась на прошлой неделе, – все это встретит неодобрение матери, а я не хочу, чтобы она портила то, что я люблю. Она может ненавидеть мое тело или мою работу, которыми я не очень увлечена, но я не хочу, чтобы она трогала то, что приносит в мою жизнь настоящую радость.
Они втроем углубляются в беседу, маму интересует жизнь Райана здесь, в Чикаго. А я достаю телефон, думая, что, может быть, стоит отправить Зандерсу сообщение и поблагодарить его за новую одежду для отдыха.
И мне тоже вроде как нужен повод с ним поговорить.
Можно подумать, что такая простая вещь, как спортивные штаны, не имеет такого уж большого значения, но даже такая маленькая частичка комфорта во время этого неудобного семейного ужина значит очень много. К тому же Зандерс полностью угадал с подарком, не считая ценника, который больше подходит Эвану Зандерсу. Это так не похоже на пару туфель-лодочек телесного цвета, которые подарила мне мама.
У меня нет его номера, а у него нет моего, но доступа к личным сообщениям достаточно, чтобы связаться со знаменитым хоккеистом.
Я полагала, что на его странице в соцсети будет показано его экстравагантное Рождество, но там ничего нет. За последние шесть недель, с тех пор как я подписалась на страницу защитника «Чикаго», он почти всегда публикует что-нибудь, чтобы развлечь своих поклонников. Он редко бывает тихим, так что это странно.
– Ви, ты закончила? – Райан стоит надо мной, положив руку на мою тарелку, готовый убрать со стола.
– Э-э, да.
– Ты ничего не ела.
– Что-то не хочется, – вру я.
Он наклоняется, заглядывая через мое плечо в мой телефон.
– Это страница Эвана Зандерса?
Твою мать.
– Нет. – Я закрываю приложение и прячу телефон на коленях.
– Терпеть не могу этого парня. – Райан продолжает путь на кухню с полными руками посуды, пока я закрываю контейнеры с остатками еды. – Он создает чикагскому спорту дурную славу.
– Ты вообще когда-нибудь с ним общался? – Когда я это произношу, в моем тоне слишком много язвительности, и Райан сразу же улавливает суть.
– Мне это и не нужно. О нем полно информации в СМИ. Я точно знаю, что он за парень.
– Ну, – с лукавой ухмылкой перебивает папа, – Ви на самом деле знает этого парня. Итак, почему бы нам не спросить ее? Что ты о нем думаешь, Стиви?
Все взгляды обращаются ко мне, и внезапно я чувствую, что моя семья может прочитать все неуместные мысли, которые у меня когда-либо возникали о Зандерсе. Слишком много ярких деталей той дикой ночи в Вашингтоне переполняют мою память, заставляя жар приливать к щекам.
– Да нормальный он.
– Просто нормальный? – семафорит бровями сидящий за столом папа.
– Пап, спасибо, но можно как-нибудь без этого? – Поворачиваясь обратно к своему брату, я добавляю: – Он не так плох, как ты думаешь. СМИ изображают его не очень хорошо, но в нем есть нечто большее, чем просто образ плохого парня.
Райан впивается в меня взглядом в попытке прочитать мои мысли.
– Или так кажется. – Я небрежно пожимаю плечами, не поднимая головы, и спешу к дивану. Мне нужно избежать пристального взгляда брата и его телепатических трюков.
– Бретт приезжает в город, – вот слова, которые Райан использует, чтобы сменить тему.
Что ж, слава богу, я ничего не ела, потому что иначе все съеденное могло вернуться назад.
– О, в самом деле? – взрывается мама. – Стиви, ты слышала?
– Слышала.
– Это так волнующе. Мне нравится Бретт. Зачем он приезжает?
– Скоро состоится благотворительный вечер, и там будут все крупнейшие спортивные команды города. Ему нужно пообщаться, так что, надеюсь, я смогу познакомить его с некоторыми своими знакомыми. Найти ему здесь работу.
– Здесь? – Я быстро оборачиваюсь, мои глаза расширяются от недоумения.
– Да, здесь. Я же говорил тебе о его приезде несколько недель назад.
– Я знаю, но не думала, что это означает, что он будет устраиваться здесь на работу. Будет жить здесь.
– Я думаю, это здорово, – перебивает меня мама. – Бретт такой красивый парень. Стиви, ты должна быть благодарна, что он приезжает в город. Может быть, он даст тебе еще один шанс.
Какого черта?
– Не нужен мне его шанс!
О, черт. Не порть Рождество. Не порть Рождество.
– Ви, если ты не хочешь, то не обязана давать ему еще один шанс, – добавляет мой милый папа.
А мама? Мама оскорблена тем, что женщина может быть такой шумной.
– Что между вами произошло? – спрашивает брат.
Мой взгляд мечется между тремя членами моей семьи. Я не хочу раскрывать подробности и смущение того момента, когда я поняла, что мой бывший парень три года просто меня использовал.
Я люблю брата, но о некоторых моментах с ним лучше не говорить. Например, о том, что я переспала с самым известным плейбоем в городе. Другой момент заключается в том, что его друг – кусок дерьма, который много лет заставлял меня чувствовать себя недостойной его внимания. Но он даже не понимает, что из-за нашей матери я чувствую себя отбросом, не говоря уже о его бывшем товарище по команде в колледже, так что какой смысл вдаваться в подробности?
– Ничего. – Быстро тряхнув головой, я встаю с дивана. Мне нужно выбраться из этой квартиры и наполнить легкие свежим воздухом.
Мой взгляд устремляется к большим окнам в задней части нашей квартиры. Военно-морской пирс Чикаго ярко освещен к Рождеству, но мой взгляд прикован к высокой, хорошо сложенной фигуре на противоположной стороне улицы, сидящей на ступеньках многоквартирного дома.
Зандерс.
– Пойду немного прогуляюсь.
– Сейчас? Уже поздно.
Надевая пальто, я засовываю ноги в кроссовки и успокаиваю отца.
– Я недалеко. Просто на минутку.
Достав из холодильника два свежих пива, я спускаюсь вниз и выхожу на улицу, чтобы увидеть единственного человека, благодаря которому я сегодня чувствовала себя хорошо.
22. Зандерс
– Перестань вести себя как малолетний придурок, подойди и сядь.
Слова сестры отвлекают мое внимание от огромного, от пола до потолка, окна в моем пентхаусе и возвращают к столу, за которым они с отцом сидят после рождественского ужина.
– Линдс, я не веду себя как малолетний придурок.
Ладно, это ложь. Я веду себя как придурок, но я видел, как