Читать интересную книгу Сын Грома - Андрей Зверинцев

Узнав, что яд не сделал праведному никакого вреда, Домициан решил, что отравительница его обманула, и велел высечь Симонию. Возмущенная несправедливостью кесаря, Симония дралась и кусалась, но палачи сделали свое дело, и после порки жертва занемогла, но императорский лекарь быстро поставил злодейку на ноги. И только уверенность, что скоро ей обязательно закажут снадобье для ненавистного Домициана, позволила отравительнице перенести унижение.

Верная своему профессиональному долгу, талантливая парфюмерша приготовила новую адскую смесь. Смесь испытали: одна капля отравы на глазах кесаря мгновенно убила гигантского зубра. Домициан был в восторге. Он тотчас же повелел дать отравительнице несколько золотых монет и накормить той отравой апостола. Что и было сделано.

Но старцу опять не сделалось никакого вреда.

Заинтересованные загадкой праведного, кесарь и свита стали измышлять новое злодейство. Домициан потребовал разные халдейские книги, чтобы выискать казнь самую лютую, самую мучительную. Кесарь так увлекся поисками нового злодейства, что забросил государственные дела. В Сенате появились недовольные увлечением кесаря. Правда, открыто никто не высказывался. Боялись. Ибо знали: Доминициан куда хитрей и коварней Нерона.

Посоветовавшись с префектом претория, кесарь решил, что погрузить старца за его проповеди любви, всепрощения, свидетельства о Распятом Назарянине в кипящее масло будет куда как справедливо. И тогда в императорском саду, где гуляли павлины и плавали лебеди, под присмотром префекта слуги установили котел, залили маслом, разожгли огонь, и стража отправилась за старцем… Но случилось странное: откуда-то налетел ветер, загремел гром, молния ударила в котел, разметала костер, обварив горячим маслом слуг, готовивших мучительную смерть праведному. Узнав об этом происшествии, Домициан, ставший в последние годы своего правления чрезвычайно мнительным, сильно озадачился. А когда на следующий день молния ударила в Капитолий, в Палатинский дворец, в его спальню, когда буря сорвала надписи с подножия его триумфальной статуи, властитель не на шутку испугался и оставил старца в покое.

В текстах старых преданий утверждается, что стражники все же погружали Иоанна в котел с кипящим маслом и что праведный выбрался оттуда абсолютно невредимым и свежим. Вот так, читатель! Хочешь верь, а хочешь — нет. Абсолютно невредимым! Таким, каким и был, — белобородым, благообразным, симпатичным, доверчивым и приветливым.

Автор понимает, что сегодняшнему читателю нелегко в это поверить. И поэтому мы будем придерживаться другой версии событий. Существуют свидетельства, что страшной казни удалось избежать благодаря трехдневной грохотавшей и полыхавшей над Римом необычайно сильной грозе, разбившей несколько статуй Домициана и тем самым не на шутку перепугавшей мнительного кесаря, а также из-за вмешательства влиятельного сенатора Нервы, к мнению которого иногда прислушивался Домициан.

Но мы-то с вами, читатель, понимаем, что на все есть промысел Божий, а молнии и сенатор Нерва — всего лишь исполнители высшей воли.

Римский аристократ Марк Кокцей Нерва, выходец из старейшего сенаторского рода, с юношеских лет знакомый с разными философскими рассуждениями великих греков, весьма почитавший Платона, Сенеку, видя весьма большую озабоченность Домициана и его придворных поиском достойной затрапезного старца казни, по праву сенатора вдруг возьми и спроси: а чем, собственно, провинился перед римским народом этот старик? И оказалось, что никто толком не знал. Говорили, что по молодости этот старик водил дружбу с Распятым в Иерусалиме Назарянином, который будто бы стал Богом, а старец ходит-бродит по империи, чего-то вынюхивает, исцелят больных и сеет семена своего еврейского суеверия. Нерва не понимал. Иерусалим пал. Храм разрушен Титом. Иудеи притихли. Прикусили языки. А христиане вовсе не враги кесарю. Не ропщут против начальства. Их бы поддержать… Одна из их заповедей: не злословь правителя! Разве этот старик — враг Рима? Враг — не враг, отвечали сенатору, но лучше бы он не вылезал из своей норы и не мельтешил со своим учением перед глазами. У Рима и без него забот полон рот.

Нерва решил сам поговорить с апостолом. Ему было любопытно. Какой он там никакой злодей, а был учеником Распятого, который для тысяч и тысяч людей стал Богом. В Риме и провинциях полно христиан. И Тиберий, при всей его порочности, был далеко не глуп, когда поддержал первых христиан с их доводящей до истерики развращенных жителей Рима праведностью и всепрощением. Однако Сенат отверг идею Тиберия причислить этого иудейского «Хреста», или на греческий лад «Хрестоса», к сонму богов.

Да. Ученому сенатору было интересно побеседовать с учеником Распятого. Нерва рассуждал так: разве найдется в Риме человек, который мог бы сказать, что был учеником Юпитера или Зевса, и Юпитер, к примеру, его благословил и послал в мир с проповедью. Нет таких. Ни в Афинах, ни в Риме, ни в Египте, нигде больше не сыщешь людей, которые могли бы так свидетельствовать о Боге, как этот старик. И здравомыслящий любознательный сенатор Марк Кокцей Нерва, в белой тунике с красной окантовкой, пришел к Иоанну в темницу.

— Старик, расскажи мне о Распятом. Мне говорили, что ты придумал занимательную историю: будто был учеником Господа, которому поклоняются христиане, и он обещал тебе, что ты не умрешь… Признаюсь, мы все были свидетелями: яд и правда не взял тебя! А потом, воскреснув, Распятый будто говорил с тобой. Скажу честно, такое у меня в голове не укладывается. Мне присылают книги из Александрийской библиотеки, я учился в Афинах, знаю деяния египет-ских богов, греческих, римских, читал Иосифа Флавия и что-то знаю о мстительном иудейском Боге, но ничего подобного тому, что я прочел в докладе Пилата и в его письме к Сенеке, я не встречал ни в одном учении. Просвети меня, старый человек, и я освобожу тебя из темницы. С тех пор как я узнал о существовании христиан и познакомился с их учением, я перестал быть врагом этой иудейской секты.

— Ошибаешься, высокий господин. Христиане вовсе не иудейская секта. Действительно, во многом мы опираемся на Закон Моисеев, но мы другие. Мы говорим: Бог есть любовь. Мир иудея — служба Богу, соблюдение уставов Его, и заповедей Его, и определений Его, и постановлений Его. Мир христианина — любовь и прощение.

— Ты знал Бога живого?

— Я знал Сына Человеческого, который был также и Сын Божий.

— Как я понимаю, ты, старец, последний из учеников Его? Пилат писал в своих записках, что вас у того Галилеянина было двенадцать. И что же, всех апостолов казнили римляне?

— Всех, кроме меня и Иуды Искариота. Иуда повесился, потому что выдал храмовой страже Учителя.

— Почему он выдал Учителя?

— Этого я до сих пор не понимаю. А что написал по этому поводу Пилат?

— Пилат хоть и был римским наместником, но в душе философ. Он считает, что Проведение использовало его, прокуратора Иудеи, и апостола Иуду для осуществления своих планов. Проведению надо было, чтобы Назарянина распяли. Пилат пишет, что не может понять Назарянина или того, кто за ним стоит. Ведь посуди сам, если боги когда-либо спускались на землю, то лишь для того, чтобы карать землян, но не для того, чтобы их самих карали на потеху толпе!

— Мне трудно, господин, понять смысл записок Пилата. Я верю своему Учителю. Явившись к нам, Его ученикам, после своего воскресения, Он отправил нас проповедовать Его учение о любви к ближнему, о покаянии и прощении поверивших в учение. Он учил нас крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа; учил нас исцелять и изгонять бесов, и мне, старому человеку, непонятно, за что римляне растерзали апостолов и продолжают травить христиан. Согласись, высокий господин, что ваши римские боги не призывают людей к любви, прощению и покаянию. Они эгоистичны, как римляне, и не беспокоятся о чистоте душ. А не в этом ли спасение для человеков? Мир погиб бы в злодействах и кровосмесительстве, если бы не пришел Христос… Так за что же сильный благородный Рим гонит христиан, проповедующих добродетель и любовь к ближнему?

— Не знаю, уж поймешь ли ты меня, благообразный старец, но попытаюсь тебе объяснить. Людям, особенно тем, кто у власти, чтобы управлять себе подобными, нужны враги. Если Тибр затопил город, если Нерон его сжег: христиан — ко львам! Нет дождя на полях — благодари христиан! Такова человеческая природа. На врагов можно списывать свои неудачи. Свою глупость… Не зря же иудеи придумали Азазела. И не имеет значения, хороши христиане или плохи. Нужен козел отпущения, Азазел. Сегодня это христиане. Завтра будут иудеи. Что касается меня, то я думаю о христианах иначе. Хоть и не к лицу августиану такие мысли, но я согласен с Пилатом: христиане спасут Рим от вырождения и сделают его еще более великим!