что еще никто о них не знает и у него нет права на такое открытое проявление привязанности. – Почему ты плачешь?
Может, неловкое движение его руки и могло кого-то обмануть, но наполненный тревогой голос сразу раскрыл глубокую привязанность к этому парню, и щеки Кристофера невольно чуть покраснели.
Первой в себя пришла Лиззи.
– Джесс, Томми, Итан, переодевайтесь, – она кивнула на костюмы. – Теодор, садись перед зеркалом, я тебя подготовлю.
Все тут же оживились, принимаясь суетиться, только Кристофер стоял на месте, ошарашенно глядя на Теодора.
– Я попрошу директора дать нам еще десять минут, – объявил мистер Уилсон, выходя из тесной гримерки. Джесс забилась в угол, заставив всех парней отвернуться и прося Кристофера подержать куртку, чтобы закрыть ее, пока она торопливо натягивала на себя платье. Кристофер на автомате прикрыл ее, сам то и дело оборачиваясь на Теодора, который что-то бурно рассказывал Лиззи.
Когда Джесс оделась, к ним подошли Юта и Марк.
– Теодор ни о чем не знает, – едва слышным шепотом озвучил Юта мысли Кристофера.
Он кивнул, тревожная морщинка пролегла между бровей.
– Нужно ему рассказать, – поразмыслив, твердо заявил он.
– Может, не стоит? – робко поинтересовался Марк. – Он же может просто не выйти на сцену…
– Но так будет казаться, что мы его используем! – возмутился Кристофер, и, к удивлению всех троих, Джессика его поддержала.
– Это будет несправедливо по отношению к нему, – кивнула она. – Если он не захочет выходить на сцену, у него будет на это полное право. Будь я на его месте, я бы предпочла знать.
Кристофер благодарно улыбнулся ей, а Марк стушевался, смущенно почесывая затылок.
– Я не думал, что это так прозвучит, – извиняющимся тоном пробормотал он.
Кристофер решительно сжал телефон в руке, подходя к Теодору и встречая его теплый взгляд в отражении зеркала.
– Эй, малыш, – он осекся и побледнел, осознавая, что сказал. Бегло взглянул на остальных. Марк покраснел, а остальные старательно делали вид, что не слышали. Кристофер едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Еще актерами назывались! Теодор тем временем неловко откашлялся. – Что-то… не так?
– Тео, – откашлявшись, начал он, ловя его взгляд и удерживая зрительный контакт, – я покажу тебе кое-что… Я хочу, чтобы ты знал, что каждый в этой комнате тебя поддерживает. И будет поддерживать, даже если ты решишь не выйти на сцену.
Ребята кивнули почти одновременно, соглашаясь с Кристофером, уже забив на попытки казаться невозмутимыми. На самом деле, им было очень любопытно, несмотря на то, что они искренне переживали за Теодора, потому что чувствовали себя героями какого-то фильма про подростковую любовь. Открытый гей и главный Казанова школы – ну прям мечта сценаристов.
Кристофер глубоко вдохнул и на выдохе отдал Теодору телефон. Тот нахмурился, сосредоточенно глядя на экран, и те долгие секунды, пока он смотрел видео, все напряженно ждали. Что решит делать Теодор? Они и вправду поддержат его, даже если он не найдет в себе сил выступить, но все же…
Глаза Теодора остекленели.
– Оу, – выдохнул он, и его пальцы чуть подрагивали, когда он возвращал телефон в такую же дрожащую руку Кристофера. Он поднял голову, встречаясь с ним взглядом, и от эмоций в глазах Теодора – от паники, недоумения, боли и страха – Кристофер снова начал плакать.
Теодор медленно поднялся, и Кристофер сделал шаг назад, но тот внезапно притянул его к себе, крепко обняв и заставив изумленно охнуть.
– Чего ты ревешь? – требовательно поинтересовался он, но голос его подвел, отчаянно надломившись в конце. Из-за плеча Кристофера он пересекся взглядом с Остином, потом с Итаном, Джесс, Лиззи.
Они смотрели на него с пониманием, с сочувствием, с решимостью поддерживать до конца. Ни в чьем взгляде Теодор не увидел осуждения, или презрения, или отвращения. Всего того, чего так боялся.
– Тебе не обязательно казаться сильным, – качнув головой, пробормотал Юта, переполненный сожалением по отношению к этому человеку, которого всего месяц назад изо всех сил ненавидел.
Всем стало почему-то неловко от того, как бережно держал Теодор в своих руках плачущего Кристофера. Никто не ожидал, что Теодор способен кого-то вот так обнимать.
– Мне очень страшно, – едва слышно признался он ребятам, выдавливая из себя улыбку. – Я собирался сказать всем, но я и представить не мог, как страшно мне будет.
Кристофер заплакал сильнее, пряча лицо на его груди, и Теодор инстинктивно поцеловал его в макушку, гладя по спине. Сердце как будто было сжато в кулаке, и дышать было тяжело.
Кто-то вот так просто отнял у него право на каминг-аут, и он чувствовал себя так, словно его нагого вытолкнули на сцену перед тысячами зрителей. Он осознал, что все, кто сидит сейчас в зале, видели это видео, они будут смотреть на него и знать, что он не такой гетеросексуальный, каким пытался казаться все эти годы.
Он прижал к себе Кристофера чуть крепче, вдыхая его аромат. Это успокаивало. Кристофер успокаивал. Теодор зацепился за эти мысли как за спасательный круг, и они не дали пойти на дно.
Он пытался привести себя в чувство. Кристофер был с ним, всегда будет с ним.
Будет с ним на сцене рука об руку.
Родители в зале, и они уже приняли его.
Все ребята в этой комнате готовы его поддержать.
Плевать на тех, кто может отвернуться, да? Именно это он когда-то говорил Кристоферу. В это нужно было поверить и самому.
Этот момент бы все равно настал. Теодор бы все равно признался в своей ориентации, рано или поздно. Пусть это случилось сейчас не по его воле, но этого уже не изменить. Зато теперь у него есть полное право открыто и гордо называть Кристофера своим парнем.
– Теодор, – осторожно начал Итан, – если ты не захочешь сейчас выступать, то мы… мы поймем.
Кристофер судорожно вцепился в его кофту, обнимая еще сильнее, а Теодор непонимающе нахмурился. Не захочет выступать? Почему он должен? Такой мысли даже не возникло в его голове.
– Я вышел бы на эту сцену, даже если бы мне сломали ногу, – сказал он, и Марк выдавил из себя смущенный смешок на этих словах. – Мы слишком долго этого ждали, чтобы так просто сдаться из-за каких-то мудаков.
Лиззи счастливо завизжала, первой бросившись к Кристоферу с Теодором, крепко их обнимая, и остальные ребята со смехом к ней присоединились, собираясь в дружный круг.
– Если испортите друг другу прически, я всех поубиваю! – радостно сообщила Лиззи, и все тут же отстранились и разошлись по разным углам, неловко посмеиваясь.
– Теодор, твой костюм, – Томас бросил ему рубаху и штаны. – Переодевайся быстрее.
Кристофер выпустил