Читать интересную книгу Приключения майора Звягина. Роман воспитания - Михаил Веллер

— Ты знала, что я никогда не смогу забыть тебя. Я думал о тебе все время… Ты знала, что я не могу жениться на другой.

— Ты совсем ребенок.

— Нет. В разлуке с любимыми старятся быстро.

— А мне ведь часто хотелось, чтобы ты… Я мечтала, что ты сам меня найдешь, — и ненавидела за то, что ты смирился, как нюня, где-то там горюешь себе в тряпочку, когда мне плохо и я нуждаюсь в тебе. В твоей поддержке. В поддержке мужчины, понимаешь?

— Прости. Я идиот. Я ничтожество.

— Не надо. Не принимай мои слова близко к сердцу. Это я со зла… Оттого, что много выстрадала… Оттого, что мучила тебя, а сама была во всем виновата, и осталась у разбитого корыта…

Горящая свеча становилась все короче, и пропасть прошедших семи лет все сужалась между ними, и края сомкнулись, когда он услышал свой голос, произносящий сквозь все эти годы:

— Я люблю тебя, Ритка…

И обожгло ее дыхание, оглушил шепот:

— Я не хочу больше терять тебя, слышишь, Сашка… Я умру, если потеряю тебя еще раз, слышишь?..

И он не знал, говорит это, или ему только кажется:

— Как я мог жить без тебя, Ритка… Как я мог без тебя жить.

Простучали во дворе шаги, взвыл кот, звякнуло стекло.

— Только не надо торопиться, — сказала она. — Мы не должны торопиться… Я должна привыкнуть к тебе, слышишь. У нас еще все будет, у нас все впереди, слышишь?..

— Да, — отвечал он. — Да. Да. Как тебе лучше. Тебе, да. Да.

И только невесть где в темной улице, забыв о закрытом метро, он вдруг остановился — как налетел на препятствие: цыганка нагадала правду!! Вдохновенный восторг охватил его: судьба, везение, фортуна вмешалась в его жизнь! Он же всегда знал, чувствовал, он верил, что произойдет какое-то чудо — и все станет хорошо!

Тот, кто сделал это чудо, потратил неделю. Каждый день (кроме выходных, на которые он и поменял два своих суточных дежурства) Звягин ждал в четверть шестого у подъезда проектного института на проспекте Огородникова. Оглядывались выходящие, появлялась тихая молодая женщина — тихая той неброской женственностью, которая особенно неотразимо действует на два противоположных типа мужчин, — на отъявленных авантюристов и робких мечтателей (возможно, потому, что вторые — те же авантюристы, но лишь в мечтах?..).

Женщина замечала его, вороная прядь вздрагивала, углы губ бессильно опускались: положение ее становилось невыносимым.

— Речь идет о человеческой жизни, — с тяжестью танка давил Звягин. — От вас не требуется ничего невозможного. Только позвонить ему, встретиться, провести один-два вечера.

— Где? Как? О чем вы?

— Я все объяснял. Комната есть. Что сказать ему — знаете.

— Я замужем, — привычно и устало отвечала она, — у меня ребенок. У меня свой дом, своя жизнь…

— Каждый из нас в ответе за того, кто его любит.

— Разве это поможет?.. — безнадежно говорила она.

— Поможет! — гвоздил Звягин. — Неужели так трудно: несколько ваших вечеров — и вся его жизнь?! Ну представьте себе: если б вы были санитаркой и надо вытащить раненого с поля боя — неужели бы вы дезертировали? 

— Как вы можете сравнивать?!

— Очень просто. Там вам грозила бы смерть — а здесь вы не рискуете ничем. Неужели мирное время дает больше поводов для равнодушия к человеческой жизни?

Они ехали через весь город. Она слушала измученно.

— Вы никогда не простите себе его смерти. Не простите себе равнодушия, эгоизма и бессердечия к умирающему, который не задумываясь отдал бы за вас жизнь.

— Но где вы слышали о таких… диких, невозможных спектаклях?! — восклицала она.

— Что, что конкретно — невозможно из того, о чем я прошу?

Они сходили с трамвая, вместе с ней Звягин заходил в магазин и нес ее сумку с продуктами до угла.

— В каждой женщине должна жить сестра милосердия, неужели вы не можете несколько вечеров в жизни побыть ею — с тем, кто любит вас и смертельно болен?

— Да что ж это за сводничество!.. — Она выхватывала у него сумку и почти убегала к своему дому.

Назавтра все повторялось. Очевидная для Риты абсурдность плана Звягина сменялась сознанием его высшей — принципиальной — правоты…

— Но у меня муж!

— Он мужчина. Он поймет. Если он вас любит — поймет и другого, который вас тоже любит.

— Он меня страшно ревнует!

— Саша звал вас королевой Марго — помните? — молил и уламывал Звягин. — Вы целовались в белые ночи у разведенных мостов, вам было по восемнадцать лет — помните?

— За что ж вы меня мучите!.. — В ее голосе звенели слезы…

Звягин посылал к ней Сашину мать. Отца, Тришу. Он торопился. Натиск и измор. Мытьем и катаньем.

— Хорошо… — обреченно сказала она. — Вы правы. Я, в общем, с самого начала знала, что вы правы, оттого и дергалась. Но я не могу сказать это все мужу… Я не знаю, как…

Звягин знал, как. К мужу он отправился сам.

— Так, — сказал славный парень, мрачно выслушав Звягина. — Вы вообще нормальны или псих?

— Врезал бы я тебе сейчас, — сказал Звягин, — да толку с этого не будет. Не понимаешь ты просто…

Он с силой развернул парня к окну: на детской площадке мельтешила малышня.

— У тебя есть все: любимая жена, дочка, квартира, работа. Здоровье, планы, будущее. У твоих отца-матери есть внучка, а его родители лишаются единственного сына. У него — ничего нет; ничего. Понимаешь? Есть единственный шанс выжить. И этот шанс в твоих руках. Тебе стоит сказать «да» — и останется жить человек, который тебе ничего плохого не сделал. Он тебе не соперник, не враг: Рита тебя любит!

— Ну а дальше?

— Через несколько дней он уедет. Видимо, навсегда. Но встретиться с ней, поверить ей — это для него такой мощный толчок к жизни, такой взлет счастья, такой подъем желания жить, — что он может выжить. И должен выжить, понимаешь?..

Он гнул и ломал сопротивление осязаемо, как стальной прут.

— Помоги ему, браток, — тихо попросил он и отвернулся, сунув руки в карманы бритвенно отутюженных черных брюк. — Нельзя же, нельзя бросать человека в беде только потому, что тебе на это наплевать. Неужели он должен умереть, чтоб ты жил спокойней?..

— А… что она будет делать? — Муж смотрел в сторону.

— Ничего. Встретится с ним. Поговорит. Поврет ему… Может, он ее пару раз поцелует. Это ведь не так страшно, а. А ему это даст жизнь. Подарите ему жизнь, понимаешь? Тебе легче будет жить на свете, парень, когда ты будешь знать, что кто-то живет благодаря тебе. Ведь в конце концов вы же два мужчины, два человека, два солдата, вы же братья — неужели ты дашь своему же подохнуть зазря? Он же свой, свой!..

Минуты катились тяжело, как вагоны. Прут гнулся и треснул.

Славный парень, ее муж, крутнул головой и насупился.

— Она не согласится, — глухо сказал он.

— Она согласна, — ответил Звягин.

Саша не узнал об этом никогда. Звягин обо всем позаботился.

…Так же, как он позаботился о скором Сашином отъезде. Подробности и детали вызревали не один день. «Смена обстановки, суровые условия, физические перегрузки, стрессы и победные исходы, — короче, в пампасы его загнать! Психика мобилизуется, организм переключится на иной режим…»

— Идеальным вариантом было бы кораблекрушение на необитаемом острове, — задумчиво говорил он жене, меря комнату из угла в угол с пустым стаканом в руке. — Жаль, это не в нашей власти. Хорошо бы к рыбачкам на траулер — да сложновато: минимум шесть месяцев курсов, визирование…

Жена листала учебник географии и терла пальцами виски:

— А в экспедицию, к геологам?

— Ну что — экспедиция. Там от работы не переламываются. Не те нагрузки… Р-рымантика — нет… Плоты бы его сплавлять в Сибирь — так не сумеет, свалится с бревна и утонет.

Дочка разгибалась от шитья какой-то «необыкновенной» куртки:

— Я читала в одной книжке — на Алтае перегоняют баранов в горах: все лето верхом на лошади, настоящие ковбои!

Звягин цедил молочко, листал записные книжки.

— Как-то к нам в дивизию, когда ребята увольнялись в запас, пришло приглашение на работу в воздушные пожарные: десантник — это ж готовый специалист. Как бы по междугородной дозвониться в полк замполиту — он должен быть в курсе…

И в результате Звягин полетел в Галич — достаточно далеко, и в то же время под боком, при нынешнем развитии средств связи и транспорта.

В общежитии воздушных пожарных валялся на койке курчавый крепыш и тенькал на гитаре Окуджаву.

— Здорово, Боря!

Крепыш изумился, обрадовался, встал:

— Товарищ майор?! Какими судьбами?..

— Меня зовут Леонид Борисович, — сказал Звягин, стискивая руку не слабее своей. — За помощью приехал, Боря…

В городском саду было еще прохладно, влажно, они смахнули липкие почки со скамейки на солнечной прогалине. Закончив рассказ, Звягин сунул Боре томик Джека Лондона:

— Прочти «Страшные Соломоновы острова» — для ясности дела. Надо нагнать на него страху, понял? Чтоб ему пришлось собрать все силы, весь характер — и держаться, держаться! Ни ласки, ни участия — пусть трясется, ощущает страшные опасности.