Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

В парке, за кустами акации, среди которых пряталась удобная новая деревянная скамья, его ждал мрачный Воробьев.

— Опаздываешь, — недовольно проговорил он, шлепнул ладонью по сиденью. — Приземляйся. И не крути головой, нас охраняют мои ребята.

— Что успело произойти за это время? У тебя вид, будто ты червонец потерял.

— Убили моего приятеля в Москве, замначальника оперативно-розыскной бригады МУРа.

Крутов посерьезнел.

— Извини, я не знал. Как это случилось?

— Не знаю. Но догадываюсь, по какой причине. Я просил его выяснить значение слова ФУМБЭП. Вероятно, он начал искать выходы на эту блядскую контору, и его убили.

— Вы разворошили муравейник. Если в зоне действительно располагается секретная военная лаборатория по разработке психотронного оружия, живыми отсюда вас не выпустят.

Панкрат оскалился.

— Пусть попробуют взять!

— А никто пробовать не будет, просто вас найдут и ликвидируют, как двух твоих парней возле кургана.

— Ты думаешь?..

— Уверен.

Панкрат сгорбился, посидел несколько секунд с закрытыми глазами, сказал глухо:

— Все равно я должен проверить… еще раз сходить в зону и убедиться, что их там…

— Не рекомендую, это верная смерть. Теперь там тебя будут ждать после вашей ночной вылазки. Забирай команду и уезжай, за пределами области, может быть, искать вас не станут.

— Спасибо за совет. — Воробьев снова стал самим собой, с иронией подал руку. — Только бегать от врагов я не привык. Знаешь, что меня смущает во всей этой истории? Во-первых, охраняют зону явно не солдаты и даже не офицеры, а какой-то сброд, хотя и в маск-форме. Не знаю, к какому роду войск причислить всех этих дебилов, но это не армия, зуб даю. Спецслужба Минобороны — может быть, но не воинская часть. Во-вторых, все они, на мой взгляд, зомбированы. Стоило мне задать пару вопросов водителю рефрижератора и его сопровождающему, как оба стали задыхаться и померли. Представляешь уровень программы?!

— Ничего удивительного, если лаборатория работает с психотроникой. Меня лично смущает другое: почему работники лаборатории, долженствующие свято блюсти ее тайны, допустили утечку информации, абсолютно непозволительную для деятельности конторы подобного типа?

— Ты имеешь в виду наш рейд?

— Я имею в виду выезды охранников лаборатории на мотоциклах за пределы зоны, их бандитские налеты на дороги. Это же прямая угроза рассекречивания ее деятельности, даже если охранники зомбированы.

— Может быть, у них от этого крыша поехала?

— Разве что. Но я еще раз предлагаю тебе уехать. Как гласит китайская стратагема номер тридцать шесть: бегство — лучший прием. Что означает: бегство еще не есть поражение.

— Я подумаю над твоей стратагемой, — буркнул Панкрат. — Но русская пословица гласит: хрен посадишь — хрен и вырастет. Что означает: если ничего не делать…

— Понял, понял, — кротко кивнул Крутов. — Давай о деле. Ты всерьез хочешь мне помочь?

— Ты еще сомневаешься?

— Тогда давай обсудим план. Он очень прост. Я выяснил, где квартируются мои друзья, рыцари, так сказать, без страха и упрека и зазрения совести. За общежитием надо понаблюдать, прикинуть расположение комнат, где хранится оружие, как они дежурят, ну и все такое прочее.

— Сделаем.

— Вот. А вечером заявимся к ним в гости.

— Что, прямо так, внаглую? — восхитился Воробьев.

— Во-первых, их всего пятнадцать человек, а во-вторых, обижали меня только трое, включая лейтенанта Хелемского. К нему у меня счет особый.

— Ты уже знаешь его фамилию?

— Подсказали.

— Кто?

— Ты его не знаешь, сидел со мной в СИЗО. Потом познакомлю. Поскольку улица Краснофлотская находится за линией железной дороги, встречаемся возле больницы в девять вечера. Найдешь?

Панкрат встал, подставил ладонь под удар ладони Крутова и пропал за кустами. Егор дождался стрекота мотоциклов — «мстители» седлали свой неприхотливый транспорт — и неторопливо побрел к своей машине, подумывая, не съесть ли еще пару порций мороженого. Потом вспомнил о своем долге дяде Ивану и решил навестить старика, все равно до намеченного обеда с Ираклием оставалось еще больше двух часов.

* * *

Вечером, без десяти минут девять, Крутов оставил машину на территории больницы и, встретив Воробьева, повел его на Краснофлотскую улицу, к двухэтажному зданию бывшего ПТУ. Оружие с собой ни тот, ни другой не взяли, и даже бэтдаггер Крутов оставил в машине, чтобы не было соблазнов пустить его в дело.

Вечер обещал быть тихим, но не душным, у местной природы хватало сил справляться с жарой и пылью, дарить людям свежие ночи. Однако бывшим профессионалам спецслужб было не до красот природы, настроение у обоих, хотя и по разным причинам, складывалось минорное.

В десяти шагах от входа в обшарпанное, с обвалившейся кое-где штукатуркой здание они остановились, краем глаза отмечая движение группы Панкрата, изображающей «случайных» прохожих. Панкрат достал сигареты, автоматически протянул одну Крутову, закурил сам.

— Хочешь анекдот? Для поднятия тонуса? Звонок в больницу: «Это реанимация?» — «Реанимация». — «Иванов еще жив?» — «Еще нет».

Крутов выгнул бровь.

— Да уж, поднял тонус.

Панкрат засмеялся.

— А что? Славный анекдотец, как раз под нашу ситуацию. Ну, пошли? Раньше зайдем, раньше выйдем.

Крутов вместо ответа скомкал так и не прикуренную сигарету, точным броском швырнул ее в урну у двери, зашел в подъезд, но за дверью его остановил ражий детина в камуфляж-костюме с лихо заломленным краповым беретом на крошечной голове.

— Вам чего?

— Хотим набить морду двум твоим сослуживцам, — вежливо проговорил Панкрат. — А заодно и боссу, лейтенанту Хелемскому. Надеюсь, он уже пришел?

— Чего?! — вытаращился охранник.

— Не обращайте внимания, — покосился на Воробьева Крутов, — это он к ночи такой остроумный. Нам бы действительно поговорить с вашим лейтенантом. Не подскажете, где его комната?

Детина наморщил лоб, напрягая извилины, однако смог додуматься только до краткого служебного изречения:

— Не положено!

— А вон и лейтенант идет, — кивнул за спину дежурного Панкрат, — у него самого и спросим.

Охранник развернулся (никого сзади, естественно, не было), и в то же мгновение Крутов заученным движением сорвал с него автомат и приставил дуло к уху:

— Тихо! Нам надо пройти, и мы пройдем. Не шевелись.

Панкрат махнул кому-то рукой в проем двери, в подъезд зашли двое «случайных» прохожих, мгновенно заклеили рот охраннику пластырем, связали и усадили на пол. Крутов бросил им автомат, направился по коридору до первой двери, из-за которой слышались чьи-то голоса, перебиваемые музыкой.

Омоновцы занимали весь первый этаж здания — восемь комнат, в каждой — по двое, и теперь надо было пройтись по всему этажу и найти тех, кто «профилактически» издевался над Крутовым, не допуская даже мысли, что тот может быть не виновен.

Дверь оказалась незапертой. Егор мягко распахнул ее и вошел.

В довольно просторной комнате гостиничного типа стояли две кровати, две тумбочки, платяной шкаф, стол, два стула, телевизор на подставке, в углу за шкафом прятался умывальник. В другом углу на крюках, вбитых в стену, висели автоматы. Один жилец лежал на кровати прямо в пятнистых штанах, не сняв носки, и смотрел телевизор; второй ел: на столе стояла двухлитровая бутылка минеральной воды, сметана в банке, лежала нарезанная толстыми ломтями колбаса и хлеб. Этих ребят Крутов не помнил.

— Извините, — сказал он как можно любезнее, — промахнулся дверью. Алексей Свирин дальше живет?

Омоновцы переглянулись.

— Может быть, Синякин?

— Во-во, Синякин, — обрадовался Егор. — Хочу поскорее долг ему вернуть.

— Дальше по коридору, — махнул рукой тот, что смотрел телевизор.

Егор еще раз извинился, поблагодарил ребят и закрыл за собой дверь, прислушиваясь к звукам за ней. Но омоновцы, очевидно, были уверены, что гость имеет право здесь быть, раз его пропустили на входе, и выяснять личность спрашивающего не стали.

Панкрат вопросительно посмотрел на Крутова, тот отрицательно мотнул головой, и они пошли дальше.

Ни во второй, ни в третьей комнате общежития обидчиков полковника не оказалось, первый из них обнаружился лишь в четвертой комнате от угла. Это был дюжий парень, заросший рыжим волосом по шею, — он сидел на кровати в одних трусах и ел кильку в томате прямо из банки, — не мускулистый, а какой-то бугристо-узловатый, как ствол саксаула. Его напарник спал поверх одеяла на своей койке, отвернувшись к стене, также почти голый и потный. Воздух в комнате был спертый, и запахи по ней бродили самые что ни на есть «естественные».

Детина поднял голову, окинул вошедшего Крутова невыразительным взглядом, буркнул: