Читать интересную книгу Последняя любовь лорда Нельсона - Генрих Шумахер

Фут колебался.

Его мучили сомнения, одобрит ли его адмирал это явное пособничество «патриотам». Но Нельсон был далеко. Лишь вечером семнадцатого граф Турн сообщил, что британская эскадра, уже направлявшаяся в Неаполь, внезапно прервала свой поход и взяла курс на запад. Может быть, до Нельсона дошли известия о французско-испанском флоте, вынуждавшие его вернуться в Сицилию или выступить навстречу противнику? Если Нельсона постигла неудача, если в заливе появились превосходящие силы противника, разве Фут и Турн со своими немногочисленными, более мелкими судами избежали бы опасности быть отрезанными, подавленными и взятыми в плен? И разве в этом случае не возложили бы ответственности за все происшедшее на того, кто отказался поставить свою подпись?

Кроме того, наместник обладал всей полнотой власти, и кому же как не ему было лучше всего знать волю и намерения своего короля.

Фут подписал вторично.

Сообщение об этом вместе с копией документа и сопроводительным письмом кардинала он отправил Нельсону через капитана Хоста на корабле «Мьютин».

* * *

А что же Караччоло?

Двадцать третьего во второй половине дня Руффо посетила его племянница, молодая княгиня Мотта-Баньяра. Несмотря на свою беременность, она отправилась в путь, чтобы просить дядю за Караччоло.

После падения форта Вильена адмирал, переодетый матросом, тайно пробрался в Неаполь, явился к княгине и умолял ее спросить у кардинала, что тот ему посоветует, — остаться или бежать.

Княгиня была очень взволнована и просила Руффо взять несчастного под защиту. Однако в тот момент, когда кардинал хотел ей ответить, курьер из Палермо доставил письма Фердинанда и королевы.

В записке Марии-Каролины одна фраза была подчеркнута особо.

«Но лишь один ни в коем случае не должен получить возможности бежать во Францию: это недостойный Караччоло. Этот человек, вероломный и неблагодарный, знает все тайные гавани и скрытые бухты Неаполя и Сицилии. Он мог бы стать угрозой безопасности короля.»

Фердинанд писал почти дословно то же самое.

Руффо погрузился в раздумье и, казалось, совершенно забыл о княгине.

— А Караччоло? — спросила наконец Мотта-Баньяра. — Что ему сказать?

— Che fugga! Пусть бежит!

Глава тридцатая

Известие о том что французско-испанская эскадра прошла Гибралтарский пролив, повергло королевский двор Палермо в смятение и страх. Какие цели преследовал противник? Собирался ли он снять осаду Неаполя? Напасть на Сицилию? Если он имел более значительные десантные войска, всякое сопротивление было бесполезно. Нельсон также был бессилен. В гавани находился один лишь «Вэнгард», вся эскадра была разбита на мелкие отряды.

Было так же, как в мучительные дни после выступления Бонапарта из Тулона; каждый час мог принести ужасающие неожиданности.

Мгновенно решив отозвать Трубриджа и оставить у Неаполя только Фута с «Сихорсом», Нельсон стянул к себе со всех сторон подкрепление, поднял адмиральский флаг на «Фоудройанте» и выбрал местом стоянки Маритимо, крайнюю западную точку Сицилии, чтобы там ожидать противника.

Он крейсировал в течение десяти дней. Однако ни один вражеский парус так и не появился. Полный тревоги, он вернулся в Палермо.

То, что он услыхал от Эммы о Неаполе, усилило его беспокойство.

Руффо непрерывно продвигался вперед и стоял уже в виду столицы. Но с каждым очередным успехом его поведение становилось все более непонятным. Он отослал Маласпину обратно, отделался от всякого надзора. Назначив своего младшего брата Франческо инспектором «Армата Кристиана», он с его помощью усилил свое влияние на младших командиров Его доклады королю, Марии-Каролине, Актону приходили все реже. Выдержанные в льстивом верноподданническом тоне, они касались лишь несущественных, второстепенных мелочей и, казалось, сознательно затемняли его истинные намерения.

Не угадала ли Эмма случайно истину, когда она, следуя интуиции, приписала ему самые предательские цели? Не добивался ли он короны — для одного из своих братьев или для себя? Было самое время предпринять что либо против этого коварного человека.

Это было необходимо. Нельсон должен был отправиться в Неаполь.

Этого требовали и британские интересы. Разве Фут не сообщал о строительстве кораблей, предпринятом по приказу Караччоло на верфи Кастелламаре? Разве не нанес уже предатель ощутимый урон «Минерве» Турна, так как он не побоялся напасть со своими вновь построенными канонерками на корабль, которым сам раньше командовал? Какое давление начал он оказывать на Фута и Турна, едва к Неаполю приблизился французско-испанский флот? Стал бы Караччоло колебаться? Он установил бы с ним связь и сам принял бы командование в действиях против Сицилии, против Нельсона.

Возможно, французы даже увидели в нем того великого адмирала, которого до сих пор тщетно искали.

Так уговаривала Эмма Нельсона. Очень убедительно, стремясь умножить его славу, положить конец угнетавшей его бездеятельности. Потому что все это время он представал перед ней странно изменившимся. Как будто его, человека чести, мучила развращенность, царившая вокруг, коррупция придворных и знати, с которыми он вынужден был общаться. И как будто он все еще упрекал себя за то, что так горячо настаивал на этом несчастном римском походе и вовлек в него короля.

Не обязывало ли его чувство чести оставаться с теми, кого он обрек на бедствия и беспомощность? Он прикован к Фердинанду и Марии-Каролине, пока не будет в состоянии вернуть им утраченное.

Но теперь… разве не представилась такая, столь желанная возможность? Ведь в его распоряжении шестнадцать линейных кораблей, с помощью которых он мог подчинить своей воле и «патриотов», и Руффо.

Он с энтузиазмом согласился и возложил всю подготовку на Эмму.

В тот же день состоялось совещание у короля. Все, что предлагал Нельсон, получило одобрение. Фердинанд наделил его неограниченной властью, без всяких условий, безоговорочно. Правда, для того чтобы лишить Руффо влияния, противопоставив ему авторитет имени короля, в экспедиции принимал участие кронпринц. Однако Нельсон должен был оставаться при нем не только советником, но и руководителем.

Одновременно к кардиналу был отправлен курьер с приказом воздержаться от наступления на Неаполь до приезда кронпринца и Нельсона.

Вечером тринадцатого июня Нельсон с кронпринцем на борту «Фоудройанта» вышел в море.

Дул попутный ветер. Путешественники надеялись дойти до Неаполя менее чем за сорок восемь часов.

Четырнадцатого утром Нельсон был снова в Палермо.

По дороге корабли «Беллерофон» и «Пауэфул» передали ему приказ лорда Кейта, который сменил заболевшего Сент-Винсента на посту главнокомандующего эскадрами Средиземного моря. Адмирал сообщал, что сильный восточный ветер помешает ему преследовать французский флот в том случае, если этот флот направится из Тулона к Сицилии. А так как такое продвижение вполне возможно, Нельсону следует в первую очередь позаботиться о защите этого, имеющего столь важное значение острова.

Акцию против Неаполя пришлось отложить, если не отказаться от нее полностью. Нельсон срочно высадил кронпринца на берег.

Эмма виделась с Нельсоном всего несколько кратких мгновений. Он снова показался ей изменившимся. Исчезло его уныние, склонность к раздумью уступила место радостному настроению. Сражение на море, лицом к лицу с противником — это ведь совсем не то, что состязания в хитрости с попами и якобинцами, когда неизвестно, как далеко можно зайти, не запачкавшись.

Он говорил о новом Абу-Кире. Был полон боевого задора и радостного ожидания. Смеясь, распрощался с Эммой и вышел в море, взяв курс на Маритимо.

Но двадцать первого «Фоудройант» вновь вошел в бухту Палермо.

Высадившись на берег, Нельсон вместе с сэром Уильямом и Эммой отправился к королевской чете. Казалось, сама судьба отдала будущее Бурбонов в его руки. Накануне он получил от лорда Кейта приказ плыть в Неаполь и ожидать там противника, ближайшая цель которого, по-видимому, освобождение города от осады.

Фердинанд и Мария-Каролина встретили эту новость с восторгом. Однако когда Нельсон стал просить, чтобы его сопровождал кронпринц, королева испугалась. И ответила отказом. Можно ли подвергать наследника трона опасностям морского сражения?

Нельсон согласился с тем, что это невозможно Просил отправить вместе с ним хотя бы Актона или другого министра, наделенного полномочиями, который, при незнании Нельсоном языка, обычаев и законов страны, оказывал бы ему поддержку в предстоящих переговорах и письменных сношениях и предупреждал возможные ошибки.

Был срочно созван государственный совет. Актон отговорился болезнью, все другие также нашли причины, мешавшие им принять на себя эту миссию.