плечо. Я вздрогнула, и он испуганно отдёрнул руку.
— В чём дело?
— Ни в чём. — Он отвёл глаза. Выдохнул, запустил пальцы в волосы. — По правде сказать, я понимаю. Отчасти. Та железная дорога в лесу, я тоже видел её раньше. Жаль, чувства с ней связаны совсем не приятные.
Я погладила Петера по руке. Стало совестно. Ещё пять минут назад, когда мной овладел порыв, когда нечто околдовало меня, если бы появилась возможность вернуться домой, в свой мир, я бы воспользовалась ей. Даже не зная наверняка, вернусь ли. Будь то портал или пропасть, прыгнула бы без колебаний. Откуда взялась во мне такая отчаянная смелость, такая глупость? Разве правильно было бы уйти вот так, ни с кем не попрощавшись, ничего не объяснив? Глядя на Петера, я осознала, что не могу бросить его и остальных. Не так. И не сейчас.
— Нам пора.
Вышка не отпускала меня. Под ногами хлюпала сырая земля, по лобовому стеклу скатывались дождевые капли — я стояла на деревянной площадке и вдыхала влажный воздух. За окном перелески сменялись то голыми полями, то домами и заборами посёлков — прохладный ветер задувал под квадратную крышу и ласкал мои щёки. Фонарные столбы, светофоры и сигнальные огни машин, Мария открыла передо мной дверь подъезда — кто-то ещё был на вышке, совсем рядом, но прятался в тени. Или он и был тенью? Образ Тау размылся, стёрся, и лишь улыбающиеся блестящие глаза смотрели на меня сквозь белёсую дымку. Что же они разглядели во мне, скрытой этой промозглой мглой?
— Марта, боже мой, что случилось?
Встревоженный голос Юлиана — и глаза закрылись, исчезли, а вместе с ними исчезла и вышка, наконец отпуская меня. В гостиной клубился холодный сумрак. Казалось, только что Мария помогала мне отпереть дверь квартиры, и вот уже за окном стемнело. Я так и просидела на диване до самого вечера, не двигаясь и ничего не видя перед собой. Но Юлиан вернулся с работы, проступил в тумане моего полусна, ошеломляюще настоящий. Его взволнованный взгляд пробегал по мне вверх и вниз, а пальцы, такие тёплые, осыпали трепетными прикосновениями мои волосы, лицо, руки. Если бы только я могла хоть что-то ответить ему.
Так и не связав даже пары слов, опустошённая и измученная, я уснула в его объятиях.
Утро встретило меня запиской на кухонном столе: «Звонила Мария, сегодня в агентстве выходной. Хорошенько отдохни». Образцовый почерк Юлиана, ровные строчки и выверенные промежутки между словами. Строгий, но завораживающий. Довольно долго я просто рассматривала его, не вникая в смысл написанного.
Новость о выходном не вызвала у меня никаких эмоций. Впрочем, мне нужно было время прийти в себя. Всё вокруг казалось реальным лишь наполовину, и воспоминания больше походили на выдумки, очень давние фантазии, которые прокручиваешь в голове так часто, что начинаешь в них верить. Знакомое чувство подвешенности. Словно я застряла между двумя мирами. Какой из них настоящий? Какой из них мой?
Память всё усложняла. Даже будь я уверена в своих желаниях, я бы не решилась что-либо предпринять: кто знает, что таит в себе моё прошлое. Хорошо, что оно не обрушилось на меня разом в один момент. Но долгое ожидание изнуряло.
Точно парализованная, я сидела на холодном полу, спиной к стене, и смотрела в потолочное окошко. Всё впустую. Меня выбросило туда же, откуда я начинала. Пусть прошёл не один месяц, пусть я многое узнала и вспомнила, изменилось ли хоть что-нибудь? То же квадратное окно в потолке, но ни единого лучика света не пробивалось через серые тучи. Те же тяжёлые чувства, но с другим оттенком. Это замкнулся круг или начался новый виток спирали? Хотелось верить в последнее. Только не получалось.
Юлиана не было рядом. Даже когда мы касались друг друга, я едва ощущала его присутствие. И всё никак не могла понять, кто же из нас выстроил эту стену. Был ли смысл пытаться сломать её? Лёд под моими ногами стал угрожающе тонок. Но мне не хватало смелости сойти с него, не хватало весомых причин. Казалось, у меня остался последний шанс проверить его на прочность. А заодно и свои чувства. Расплести эти нити, спутавшиеся в мудрёный клубок, натянуть эти струны как можно туже. Разорвутся — и пусть. Тогда я думала, что терять мне было уже нечего. И всё же немного сожалела о своём вопросе.
— Вернуться?
Юлиан убавил звук телевизора и обеспокоенно глянул на меня. Мы сидели на незастеленном диване, греясь под одеялом: вечер выдался морозным.
— Просто интересуюсь. Кто-нибудь из странников возвращался обратно, в наш мир?
— Не припомню таких историй.
— Но теоретически это возможно?
Юлиан нахмурился. Его рука на моих плечах ощутимо напряглась.
— К чему вдруг такие вопросы? Сначала Приглашение, теперь это.
— Я всего лишь хочу понять. Мне кажется, из-за потери памяти я отличаюсь от других странников, вот и пытаюсь разобраться. Большинство уходит куда-то дальше по Приглашению, но может, есть такие, кто решает вернуться? Конечно, мы сюда приходим по собственному желанию, но всё же…
— Такая уж у странников природа, — буркнул он. — Есть нечто, что движет ими, заставляет бежать вперёд. Не похоже, чтобы кому-либо из них на самом деле было важно, что там впереди или что останется за спиной. Лишь бы добежать. Не знаю даже, от хорошей ли это жизни или наоборот.
— Что тебя так злит?
Я заглянула Юлиану в глаза. Тот же причудливый пыльно-песочный цвет, что и у кудрявых волос. Лицо его в голубоватых отсветах экрана казалось болезненно бледным и осунувшимся.
— Не хочешь, чтобы я уходила? — Мои пальцы коснулись его щеки, провели по короткой щетине. — Ты ведь лучше меня понимаешь, что