— Как хорошо, что ты вернулся в Лондон. Видишь… хм… удалось ли тебе повидаться с нашими старыми товарищами по оружию, Морган?
— Почти ни с кем, Дикон, — ответил Морган с едва заметной ленивой усмешкой, от которой по спине Ферди поползли мурашки. — Как ты, должно быть, помнишь, очень немногие из нашей небольшой группы еще оставались в живых, когда ты видел их в последний раз. Чертова дюжина, я полагаю. Кроме меня, только Берт еще коптит небо; сказать по правде, он в данный момент не в лучшей форме. Ты не был на похоронах Джереми, хотя я понимаю, как ты был занят здесь, в Лондоне: тебе, как герою, приходилось принимать поздравления и знаки внимания. Празднества, балы, речи…
— Морган… послушай, я знаю, как это тяжело для тебя… Мне тоже было тяжело. Я хотел приехать, но…
— Понюхаешь табачку? — прервал его Морган, протягивая украшенную эмалью табакерку. — Это за большие деньги готовит специально для меня один торговец с Пиккадилли.
Виконт покачал головой, то ли отклоняя предложение, то ли пытаясь разрядить обстановку.
— Ты прав, старый друг. Мне не следует говорить на эту тему. Что было, то было, прошлого не изменишь, не так ли? Какое-то время я думал, даже надеялся, что ты разыщешь меня, разоблачишь, вызовешь на поединок. Но ты ничего этого не сделал. Ты хранил молчание. Почему, Морган? Почему?
Ферди запрокинул голову и посмотрел на Моргана, тоже желая услышать ответ на этот вопрос.
— Ах, мой бедный Дикон, неужели все эти годы ты жил в постоянном страхе, вздрагивая при каждом звуке и не зная, когда и как я нанесу удар? — спросил Морган, подойдя к виконту, взяв его под руку и начиная прогуливаться с ним по комнате, целенаправленно приближаясь к стулу, на котором сидела Каролина — с неестественно прямой спиной и руками, сложенными на коленях. — Пожалуйста, прими мои извинения. Я должен был догадаться. Может быть, мне следовало черкнуть тебе записку, чтобы рассеять твои страхи. Как, по-твоему, я мог бы это сформулировать? Мой дражайший Дикон, не бойся меня. Я прощаю тебя за то, что ты сделал. Звучит так, словно я возомнил себя Господом Богом; может, я и написал бы тебе такую записку, если бы не знал из первых рук, как мало удовольствия доставляет человеку прощение. — Тут он взглянул на Ферди: — Вперед, Фредерик, не отставай. Я не хочу потерять тебя в этой давке.
Ричард внезапно остановился, так что Ферди, следовавший за ним, наткнулся на виконта.
— Это твой паж, Морган? — спросил Ричард, поворачиваясь и глядя на Ферди сверху вниз; карлик широко улыбнулся и приветствовал его взмахом обеих рук, счастливый оттого, что его наконец заметили. Виконт, должно быть, оставался единственным человеком в танцевальном зале, который не заметил его до сих пор, — и Ферди знал, что виноват в этом был только Морган. Кто мог позволить себе смотреть на пол, когда перед ним стоял такой враг?
— Да, это мой паж — Фредерик, ниспосланный мне за мои грехи, — признался Морган, поправляя манжеты сорочки.
— Мне трудно в это поверить. Ты никогда не был человеком, готовым эксплуатировать людей с физическими недостатками ради своего удобства, Морган. Ты для этого слишком щепетилен.
— Есть разная щепетильность, Дикон, — уклончиво ответил Морган, и Ферди с трудом удержался, чтобы не хихикнуть. Сплошное удовольствие — находиться в компании такого человека, принимать участие в столь утонченном поединке.
Ферди был уверен, что настал момент для его первого выступления. Он сделал шаг назад, прижал сложенные руки к своей выпяченной груди, задрал подбородок и произнес:
— Что значит маленький? — спрошу вас, господа.
Вы смотрите на рост привычно, как всегда.
Иной высок, красив, но чем он в жизни занят?
Он взор ваш обольстит, но сердца не обманет.
Глазам не верьте, господа, не все так в мире просто.
Ведь человек есть человек, хоть маленького роста.
Раздались жидкие, но одобрительные аплодисменты. Ферди отвесил четыре глубоких поклона и кончил тем, что поцеловал Моргану руку. Его сердце снова ускоренно забилось, но на этот раз от ликования: он почувствовал наконец, что нашел свое место в этом мире. Он едва сдерживал слезы благодарности, но Морган высвободил руку и повернулся к виконту со словами:
— Как видишь, Фредерик не просто паж. Он моя совесть, напоминающая мне ежедневно — а иногда, увы, и ежечасно, — что неважно, какую маску мы носим, мы все равны перед лицом правды. Ты согласен со мной, Фредерик?
— Какое забавное, смешное маленькое существо!
Ферди повернулся и увидел необычайно крупную женщину: она была почти такого же роста, как Морган или Ричард, и вдвое шире; она улыбалась, глядя на него сверху вниз. Карлик почувствовал, что если она откроет рот чуть пошире, то сможет проглотить его с потрохами. Но ей понравились его стихи, и за это Ферди любил ее. Он ее просто обожал! Ему хотелось обнять каждого, кто находился в этом зале! Это такие же люди, как и он, равные ему. Наконец, наконец он нашел свое место в жизни!
— Мой дорогой маркиз Клейтонский, — обратилась дама к Моргану, глядя на Ферди. — Как вам повезло, что вы открыли это маленькое существо. Вы должны, вы просто обязаны привести его на мой вечер в следующий вторник. Я на этом настаиваю, мой мальчик, — просто настаиваю!
Морган вежливо поклонился:
— Я с удовольствием это сделаю, леди Уотерстоун.
Мутные глаза леди Уотерстоун сузились, она продолжала смотреть на Ферди.
— И он выступит, не правда ли? Перси, этот негодник, в прошлом сезоне привез мне обезьянку и поклялся, что животное умеет петь, но ничего путного из этого не вышло. Это грязное животное не издало ни единого звука; мало того, оно взобралось по шторам к потолку — и не спускалось целых два дня. После этого я неделю не могла пользоваться своей музыкальной комнатой, поскольку ее, как вы понимаете, пришлось окуривать для дезинфекции. А ваше существо дрессированное?
Не испачкает ли Ферди ее прекрасные ковры — вот что хотела узнать леди Уотерстоун. Она ничего не поняла в его стихотворении. Сердце Ферди упало. Каким он был дураком! Морган совершенно прав. Эти люди ничуть не лучше его проклятого отца, который, глядя на него, видел свои грехи, а не своего сына. Эти люди ничуть не лучше Боксера или любого из идиотов в Вудвере. Только одеты лучше.
— Фредерик — человек, леди Уотерстоун, он умен и талантлив. Не думаю, что он разочарует ваших гостей.
Ферди поднял голову и посмотрел на виконта, защищавшего его с такой страстью. Он хотел пронзить взглядом этого человека, понять, что скрывается за его красивым лицом, что делается в его сердце.
— Да-да, Ричард, безусловно, вы правы, — пролепетала леди Уотерстоун, раскрыв свой веер и начав быстро обмахиваться им, так что ветерок пошевелил волосы Ферди. — Когда распространится слух о том, что сам Единорог заступился за этого парня, весь высший свет будет сгорать от нетерпения увидеть его! Вы ведь тоже придете на мой вечер, Ричард, не так ли? И приведите, пожалуйста, свою дорогую маму. Клянусь, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз видела Фредерику. Ну, мне пора. Я ведь здесь с Арабеллой — моей младшенькой — и должна следить за тем, чтобы она не провела вечер впустую, любезничая с каким-нибудь нищим.