нему, огонь, горящий в нем, жадность до жизни. Смеяться — громко, злиться — не скрываясь, радоваться так, чтобы все вокруг это видели и плевать, что они видят. Он умел жить чувствами, и мне безумно, отчаянно хотелось научиться так же. Перестать бояться, перестать оглядываться и вздрагивать от любого телефонного звонка, потому что первая мысль "Что-то случилось!".
И как бы я ни любила Ромку, и как бы он ни старался отдаться нашим отношениям, держать его дома, пытаться изменить, было бы неправильно. Да и не получилось бы. Вот он вырвался на "свободу", хотя это был его выбор оставаться со мной, а не ехать с друзьями на встречу, он всегда выбирал меня, а теперь оказывается, что меня нужно засунуть в карман, а самому гулять.
Обида, неправильная, нелогичная, иррациональная, занозой засела в сердце. Я понимала, что не имею права обижаться, ведь все, что говорил Рома там, в гостиной, было отражением моих мыслей, но тем не менее обижалась и в первую очередь на то, что с Зевсом он смог поделиться своими эмоциями, а я…
— Улька! — теплым дыханием обдало шею и родные, такие любимые руки сомкнулись на талии. — Маленькая, как же я соскучился!
— И я скучала, — потерлась виском о колючую щеку, — но решила не мешать вашим
обнимашкам с Зевсом.
Украдкой вытерла мокрые щеки и откинула голову на широкое плечо, подставляя шею под жадные губы. В любви Рома тоже был жадным, но и щедрым, очень щедрым мужчиной.
— А я тебя ждал, ждал. А вы где-то пропали, Уль, — его пальцы уже пробрались под мою кофту и выводили узоры на коже живота, — дороги совсем плохие?
— Нет, Стас предлагал сбежать с ним и я почти поддалась.
Ну что за глупые вопросы? Можно подумать, я где-то специально задержалась, чтобы
оттянуть нашу встречу.
Укус в плечо и Ромка рычит, вроде в шутку, но судя по ставшим чуть крепче объятиям и
закаменевшему плечу, которое вмиг прекратило быть удобным, Сергеев не оценил мои
слова.
— Улька, — развернул меня к себе и только сейчас я почувствовала за запахами зубной пасты и геля для душа, как и за ароматом собачьего шампуня, тонкий, навязчивый запах алкоголя.
Это не было сюрпризом, он же ходил на корпоратив и явно не только сок там пил.
Но я не смогла сдержаться и чуть сморщила нос, а он, увидев это, нахмурился.
— Романова, мне не нравятся твои шутки!
— Странно, — вскинула я брови, — обычно ты не жаловался на мое чувство юмора.
— Обычно, — передразнил меня Ромка и, запустив руку в свои волосы, отошел на шаг, — ты не говоришь о других мужчинах, когда я тебя соблазняю!
— А ты меня соблазнял? — продолжала я его дразнить. — Сергеев, кажется, в командировке ты растерял часть своих навыков.
Понимала ли я, что делаю? Да. Но то ли обида мной руководила, то ли усталость. Да и
нужно признаться, то, как Ромка реагировал, мне льстило. Это было неправильно, но очень приятно, что мой мужчина не готов даже мысленно делить мое внимание ни с кем. И с друзьями в том числе.
— Улечка, — неожиданно мягким, приторно-сладким тоном протянул Рома, — а где вы на
самом деле задержались с Герасимовым?
Даже дух захватило от того, как он на меня смотрел! Пальчики на ногах поджались от
предвкушения, а внизу живота скапливалось приятное напряжение.
— Единственным местом, где мы задержались, была кафешка, в которой мы кушали, потому что с восьми утра не ели.
— То есть вы там кушали, а я тут ждал? — Ромка надулся как хомяк. — Не кушал!
— Сергеев, — тихо хихикнув, посмотрела на него, — ты на корпоративе был, а не дома у окна ждал.
— Да сдался мне тот корпоратив, если бы ты дома была!
Кажется, нас несло куда-то не туда и это все прекратило быть шуткой. Ромка на самом деле начал злиться, да и я закусила удила.
— Ну извини, что согласилась на помощь Стаса, нужно было нам с мамой такси вызвать. С посторонним мужчиной оно как-то надежнее было бы! — я тоже встала из-за стола и сейчас пыхтела недовольным ежом.
— Да при чем тут это?! Я же сам Стаса попросил вас отвезти. Просто не думал, что он будет тем, кого ты вспомнишь в моих руках!
— Господи, Сергеев, я просто пошутила! А ты воспринимаешь все так, как будто я не маму после операции отвозила в санаторий, а изменяла тебе с твоим же, на минуточку, другом!
Не мне нужно было срочно уезжать командировку, не меня не было дома из-за работы,
какие вообще претензии?!
— Да никаких, Уль! Я же только для себя стараюсь, чего уж там. Ни ты, ни твой ребенок
ведь не имеют значения, правда? Только мои эгоистичные желания сбежать из дома. Ты же про это говоришь?
Меня как под дых ударило, а в груди образовался огненный шар из злости и обиды.
— Нет, Ром. Об этом говоришь ты. Причем не мне говоришь, а псу! Так, может, дело не в
том, что я пришла домой чуть позже тебя, а в том, что ты вообще не хотел сюда
возвращаться?
Проклятые слезы буквально брызнули из глаз и я, чтобы не наговорить еще больше
глупостей, развернувшись, попыталась уйти. Только вот Сергеев в запале не смог вовремя остановиться.
— Что? Улька, стой, — поймал он меня в коридоре, — что за чушь вообще?!
— Разве чушь, Ром? — посмотрела на него сквозь пелену слёз. — Знаешь, что первое
я услышала, придя домой? Как ты Зевсу рассказывал, как тебе было хорошо в
командировке. Что бедную Улечку нужно от мира прятать, а вот Рома мир любит и
прятаться от него не хочет. Так, может, и не надо, Ром?
— Что не надо? — Сергеев выглядел немного пристыженным, но это не мешало ему,
прищурившись, просканировать меня взглядом. Будто в душу заглянул.
— Себя менять не надо, не надо менять привычки ради меня и моего ребенка. Зачем тебе такая скучная запуганная девчонка, которая твои крылья подрезает? Тем более еще и с дурацкими шутками.
— Романова, ты сама себя слышишь сейчас?
— Слышу, а ты себя? Я понимаю, если бы ревновал к Евгеше, тем более так или иначе, не сегодня так завтра я подняла бы про него разговор. Но ты взбесился из-за упоминания Стаса. Стаса, Ром! Твоего друга! Понять не могу, ты настолько ему не доверяешь или мне?
— Что там с Дорониным?
— Ничего! Какая, к черту, разница, что с ним? Мы не о нем говорим, а о нас! Если мы еще нужны тебе.
— Нужны?! А ты