— Предложить вам вина?
— Да. Покрепче. И побольше!
Стефан лишь пожал плечами. Ничего, ничего. Пусть удивляется. Моя очередь не обращать внимания на условности. Раз можно было обойтись без кольца, цветов, слов любви и прочей шелухи, значит, обойдёмся без платьев и светских бесед! Зато честно.
— Из «Золотого вепря» доставили рыбу. Я подумал, это напомнит нам о нашей первой встрече…
— Очень… трогательно. Но зачем так беспокоиться? Я могла бы привезти нам ужин.
— Это недопустимо! Вы — гостья. Моя гостья. И у нас с вами… важный разговор. Я собирался…
— Позвать меня замуж? Так вы это уже сделали, ваше величество. Или забыли? Впрочем, могли и забыть — столько важных дел, гости из Алении… Я вам напомню! Вы предложили мне выйти замуж, потому как, цитирую: «Лучшего варианта вам просто не найти!». Вы мудры, ваше величество. Мудры и прозорливы. Я не смею оспаривать ваши решения, ведь они — на благо королевства. Королевства, которое я, признаюсь, успела полюбить. Полюбить людей, рыночную площадь, таверну… Даже этот замок! — Огонь в камине вспыхнул, лица на потускневших портретах улыбнулись, стены благодарно вздохнули — королевский замок скучал, я это чувствовала, и как бы не было больно сейчас произносить все эти слова, на душе вдруг стало теплее. — Я нашла сына. Нашла и снова потеряла, но дело не в этом! Злату я тоже полюбила. Мать заменить невозможно, но я буду очень стараться стать ей другом. В общем, данное мероприятие выгодно всем, за то и выпьем!
Я подняла свой бокал слишком резко — несколько капель брызнуло на рукав — по ткани поползли багровые дорожки, пробираясь сквозь мучную пыль…
— Наташа, — Стефан, вздохнув, подошёл совсем близко.
Взял бокал, поставил на стол. Взмах рукой — платье стало сухим и чистым. Осторожно разжав мне пальцы, вытащил злополучный конверт, затем взял меня за руки, поднёс к губам — так, словно собирался их поцеловать, и тут заметил нож.
— Что это?
— Это, ваше величество, моё согласие.
— Не понял?
— Да я… Я сама ничего не понимаю!
И тут, неожиданно для себя самой, я расплакалась. Наверное, от того, что больше не могла злиться на короля и думать о том, что возможно, потеряла Патрика навсегда. Я устала! Устала, что все от меня чего-то хотят, что за мной следят, в конце концов! Можно подумать, я не заметила, что что-то порхает там, в тёмном дальнем углу, возле подсвечников, и это что-то не скрылось за тяжёлыми шторами. Ничего, доченька. Вот поженимся мы с твоим папой — я… я тебе устрою!
— Наташа… Наташа! Воды! Вина! Быстро! — В зал тут же влетели слуги и принялись наполнять бокалы. — Наташа! Наташа? А вы… Что вы тут делаете? Пошли вон!
Перепуганные, ни в чём не повинные пажи исчезли, а я схватила кубок и стала пить терпкое, тягучее вино большими глотками, пока голова не закружилась. Стало легче. Выдохнув, поняла, что рыба дивно пахнет. Придвинула к себе тарелку. Стефан, стараясь не делать резких движений (очень осмотрительно с его стороны), сел напротив и тоже стал есть. Так мы и поужинали. Молча, но не без удовольствия. Рыбу явно готовил Матей. Волшебник!
— Наташа…
— Что?
— Почему нож для бумаги…?
— Ах, это… Старушка в волшебной лавке напророчила.
— В волшебной лавке?
— «Волшебные мелочи». На рынке. Выходит, не одна старая Агата с внучкой слывут в королевстве колдуньями? Нож — волшебный. Мне сказали, если вскрыть им послание, непременно нужно согласиться на то, что в нём, что бы ни было. Если бы не это, я бы ни за что не приехала.
Стефан взял нож. Покрутил в руках.
— Я рад, что ты приехала, Наташа. Но эта вещь — не волшебная.
— Не может быть.
— Ни капли магии, можешь мне поверить. Но я счастлив, что ты выйдешь за меня.
Он улыбался. Искренне, счастливо. Нежно коснулся моей руки, подался вперёд, и… И разозлил меня окончательно!
— То есть вы хотите сказать, ваше величество, что я придумала этот фокус с ножом, чтобы…
— Пусть так. Это совершенно не важно.
— Не важно? Я не вру! Была старуха, лавка, я заплатила за нож и меня уверяли, что он — волшебный!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Наташа… Ты действительно нравишься мне. Я бы женился без всякого колдовства.
— Что? То есть вы думаете я… Я вас пыталась приворожить? Ну, нет, это уже переходит все границы. Распорядитесь подать карету! Я еду домой!
— Но как же…
— О, не волнуйтесь, ваше величество, свадьба состоится, это я вам обещаю. А сейчас я желаю отправиться в таверну, и как можно скорее!
Глава двадцать седьмая
— Как тебе это?
— Фррр…
— Ну, а это? Нравится?
— Ррр…
Мы с Кексом валялись в кровати, рассматривая рисунки. Пару дней назад в «Золотой вепрь» явился старичок с длинной белоснежной бородой из замка короля Стефана, сделал с меня несколько набросков, и, не без удовольствия приняв в дар от Марты пакет с дивно пахнущими свежими булочками, исчез. Больше я его не видела. Думала, будут писать парадный портрет (я ведь теперь почти королева). Однако уже на следующее утро паж доставил пакет с двумя сотнями рисунков платьев, из которых необходимо было выбрать не более двадцати, с тем, чтобы шить их к предстоящим торжествам.
Вот мы с мопсом и мучились. Казалось бы, занятие приятное, женщины любят наряды, и я не исключение, вот только делать ничего не хотелось. Сил не было ни на что, словно меня околдовали. Я отложила те модели, рукава и шлейф которых едва помещались на листке — слишком пышно. Потом убрала неприятные глазу цвета — коричневый, серый, чёрный и бледно-розовый. Папка не уменьшилась даже на треть…
— Надо что-то делать! — Злата вихрем влетела в комнату.
От неожиданности я выронила наброски — словно яркие осенние листья они разлетелись по спальне.
— Гав!
— Гав-гав!
Кекс и Баязет радостно поприветствовали друг друга — давно не виделись. Может, девчонка нарочно взяла дога с собой, чтобы я прочувствовала необходимость немедленных действий? Если так, то, боюсь, не получилось.
— Что именно надо делать и почему? — я потёрла руками лицо и нехотя села на кровати.
«Надо что-то делать!». Ненавижу эту фразу, сразу начинает болеть голова…
Наверное, у меня предсвадебная апатия. Я хочу лишь, чтобы меня оставили все в покое. Похожее состояние наступает каждый раз перед концом четверти, когда ни о чём кроме сна думать не получается. С другой стороны, лучше проверить тонну тетрадей, чем выбирать платья из этих чёртовых эскизов!
— Я отца позову! — не унималась принцесса.
— Зачем? — устало вздохнула я, печально разглядывая заваленную бумагой комнату.
— Пять дней прошло, как Патрик ушёл, — Злата проворно собрала листы, бегло их просмотрела, и… о, чудо, выбрала двадцать лучших, передав мне со словами, — Вот эти. Надо что-то делать! Нельзя сидеть, сложа руки. Что, если он в беде, и ему нужна наша помощь?
— Но он же…
Что тут скажешь? Вылетел из гнезда, нашёл семью? Он так и не признал меня своей… мамой. Именно поэтому я, наверное, гнала от себя мысли о сыне. Думала о собственных чувствах, и совершенно не думала о том, что возможно…
— Дочь права, — в нашу с Кексом комнату, где мы на пару хандрили, укрывшись от всего мира, явился король Стефан.
Только его не хватало… Бархатный берет король держал под мышкой, видно боялся, что те своим звоном выдадут его присутствие раньше времени. Выходит, его величество подслушивали за дверью?
— Добро пожаловать, ваше величество, — недобро протянула я.
— В моём присутствии вы выдаёте хоть какие-то эмоции. На мой взгляд, это хорошо, — заметил король, склонив голову набок и обменявшись с дочерью понимающим взглядом.
Я обхватила голову руками, сделав несколько глубоких вдохов и длинных-длинных выдохов. Наш школьный психолог когда-то научила — спасибо ей большое. Все только и делают, что следят за каждым моим шагом — питанием, эмоциями… Как же им всем объяснить, что бывают моменты в жизни человека, когда его нужно оставить одного?