Читать интересную книгу Гибель Византии - Александр Артищев

В турецком лагере царило разочарование. Потрясённые видом огромной пушки, солдаты в простоте душевной полагали, что после первого же выстрела неприступные стены рухнут, открывая широкий проход вглубь богатого города. Теперь же, видя, что надежды не торопятся сбываться, они огорчённо прищелкивали языками, обсуждая между собой громоподобный эффект стрельбы и её не столь значительный результат.

Однако наблюдатели от европейских государств были иного мнения.

— Раньше я, грешным делом, потешался над варварской тягой турок ко сему большому и поражающему воображение, — задумчиво крутил усы воевода Трансильвании. — Но сейчас понимаю — напрасно. Не пройдёт и нескольких дней, как эта махина проломит в стенах брешь. Перед её мощью не устоит и гранитная скала.

Янке, посол венгерского короля при престоле султана, согласно кивнул головой.

— И это может произойти скорее, чем мы думаем.

Он тронул плетью коня и направился к орудию. Остальные наблюдатели и представители посольств проводили его недоумёнными взглядами.

Хотя Венгерское королевство находилось в состоянии затяжной войны с султанатом, определенный круг сановников, в который входил и воевода Янке, склонялся к миру, пусть даже и ценой значительных уступок. Многие из них небезосновательно полагали, что Византия, находясь под угрозой завоевания, чтобы уцелеть самой, беспрестанно разжигает рознь между неприятелями, стравливая их между собой путём умело спровоцированных конфликтов в пограничных областях. И потому, когда доподлинно стало известно о цели сбора турецких войск, у многих отлегло от сердца. Осада хорошо укреплённого города, как надеялись они, займёт много времени и даст желанную передышку венграм.

Если Константинополь падет, добыча будет столь велика и обременительна, что турецкая армия потеряет боеспособность до тех пор, пока солдатские мошны вконец не опустеют. Султан же, воцарившись на тысячелетнем троне византийских императоров, будет настолько поглощен укреплением собственной власти и возведением новой столицы, что на время позабудет о новых завоеваниях. В случае же поражения турок, армию удержать не удастся: воины разбегутся по домам, а регулярные части опасности не представляют — численность их невелика. И вот тогда уже можно будет подумать об отвоевании собственных земель, попавших под власть султаната. Сам же Янке склонялся к мнению, что первый исход предпочтительнее: меньше риска быть втянутым в войну, ослабнет влияние на молодого короля властного и чрезмерно популярного в народе Хуньяди и к тому же исчезнет навсегда страна — источник раздоров, сеющий смуту не только в мирских делах, но и в Святой Церкви. Не о том ли толковал ему пожилой седовласый епископ, в доме которого он заночевал по дороге в Эдирне?

— Знай, сын мой, — наставительно говорил сей духовный муж, поднимая указующий перст к потолку, — не будет счастья истинно верующим, пока живо гнездо еретизма. Все беды в мире происходят от упорствующих в своих заблуждениях. Как можем мы бороться с магометанами, если не в силах преодолеть раскол в собственных рядах? Когда ради счастья многих нужно пожертвовать малым, а тем паче, вредоносным, нет и не может быть места сомнениям. Загнивающий орган нужно отсечь, чтобы зараза не распространилась и не погубила весь организм.

— Но правильно ли будет, ваше преосвященство, — возражал посол, — отказать в поддержке нашим братьям по вере?

— Еретикам, — сурово поправил прелат.

— Пусть так, еретикам. Но всё же они последователи Святого учения, в то время как мусульмане….

— Скрытый враг опаснее явного.

— Кому может пойдет на пользу, если магометане усилятся на море после того, как завоюют проливы?

— Морями владеет тот, к кому благоволит Всевышний. Корабли итальянских республик господствуют в Леванте. Мореходы Испании и Португалии всё глубже проникают в неизведанные воды Великого океана и западного побережья Африки. Не буду утомлять тебя дальнейшими примерами, лишь приведу в подкрепление своих слов нелегкую участь народов, в бездумном своём ослеплении последовавших за схизматиками — греков, сербов, болгар. Все они томятся под игом неверных, искупая своими страданиями грехи отклонившихся от пути истинного константинопольских патриархов.

Он прочистил горло глотком вина и добавил:

— Господь отвратил свой лик от Византии и свидетельством тому являются многочисленные предзнаменования.

Воевода молчал, оценивая и впитывая в себя каждое слово. Всё это он знал или слышал ранее, но почему-то именно здесь и сейчас услышанное казалось ему откровением, отзвуком его собственных подспудных мыслей.

Прелат продолжал, как бы ведя беседу с самим собой.

— Ещё со времен язычества Константинополь повёл неправедную борьбу с Римом за главенство в Святой Церкви, пытаясь оспорить естественное первоапостольское право святейшего папы быть наставником всех христиан. Борьбу тем более преступную, потому как у человека не может быть двух голов, так и вера наша не должна быть раздвоена. Но именно этого и добились своим упрямством православные патриархи.

Он покатал по столу снятый с пальца золотой перстень.

— Все неудачи крестовых походов происходили от византийских монархов, вступавших в сговор с нечестивцами. Мудрено ли, что Святая земля была выпущена нами из рук, и похоже, уже навсегда. Под потакательством ромеев окрепли полудикие племена сарацин и тюрок. И теперь их орды захлестывают Европу. Христианский мир расколот, порок и скверна воцарились в душах людей. Всевышний гневится на нас за нашу терпимость к безбожникам. До тех пор, пока стены нового Вавилона не падут, не будет счастья на земле последователям учения Спасителя!

Венгр оторвал мрачный взгляд от окна.

— Почему же тогда его святейшество, папа Николай V, даёт своё благословение всем, кто отправляется на помощь Константинополю?

Епископ развёл руками, как бы дивясь вместе с собеседником непостижимости человеческой натуры.

— Его святейшество, да продлит Господь его годы, слишком мягок душой, а следовательно, сентиментален. Он готов даровать прощение даже злейшему врагу, что, впрочем, уже не раз совершал в ущерб самому себе и своей пастве.

Янке согласно кивал головой. Не требовалось большой проницательности, чтобы понять, как люто ненавидит прелат всё, что связано с греко-православной церковью. У самого же посла были несколько другие соображения.

Перемирие c Османским султанатом, к заключению которого он сам приложил немало усилий, находилось в то время на грани срыва. Вознесшийся на плечах народного воодушевления, неугомонный Хуньяди почти в открытую собирал войска и в высокомерии своём даже не скрывал намерений взять реванш за прошлое поражение. Срок перемирия не успел истечь и наполовину, но на границах Венгрии уже зреет новая война. Отдельные группы ландскнехтов и безземельных рыцарей-бродяг, воодушевленных призывами Ватикана к крестовому походу, увеличивали свои ряды за счёт жителей из разорённых турками селений и всё чаще совершали дерзкие набеги на отошедшие к султану области. Янке, как никто другой, представлял себе сокрушительную мощь ответного удара турок.

Зло, таящееся за стенами Константинополя, должно быть уничтожено!

Погружённый в размышления, воевода и не заметил, как оказался у земляной насыпи возле орудийной батареи.

— Кто здесь Урбан, оружейных дел мастер? — громко спросил он по-венгерски.

Долговязый человек в потёртом кожаном камзоле, сидящий на табурете рядом с бронзовой громадой, насторожился и повернул голову.

— Я, — коротко ответил он.

И тут же подозрительно осведомился.

— Кто говорит со мной?

Ещё недавно Янке вспылил бы от одной мысли, что соотечественник может не признать его, а признав, не выразить почтения поклоном, но сейчас, пожив при дворе султана, где порой безвестные люди в короткий срок становились вторыми людьми государства, лишь усмехнулся и назвал себя.

— Последний выстрел был удачен, — похвалил он. — Куда ты собираешься метнуть ядро на этот раз?

— В то же место, что и раньше.

Воевода пожал плечами.

— И сожжешь уйму пороха впустую. Лесоруб не рубит топором по дереву в одну и ту же точку. Он делает насечки сверху и снизу, затем углубляет их, пока не доберётся до сердцевины. Лишь затем сильным толчком валит подрубленный ствол в нужную сторону.

— Каменные стены мало похожи на лес.

— Зато твоя голова сильно смахивает на пень! Если хочешь легко обрушить стены, направь прицел на пять-шесть сажен в сторону от первого попадания. Затем постарайся поразить третьим ядром основание стены. Если и после этого она не осядет на землю, бей в центр образованного треугольника до тех пор, пока кладка не осыплется, как песок.

Урбан призадумался. К Янке приблизился сотник-янычар, ответственный за охрану орудий и, встав прямо перед послом, требовательно спросил: