из Березова или иных словенских земель в основном ехали в Сувар, до Биляра добирались единицы. Нельзя сказать, что гости из-за темного леса были нарасхват, просто народ испытывал любопытство и желал его утолить, охотно вступая в беседы. Кроме того, определенный элемент моды присутствовал. Ну а мы всем этим пользовались.
Больше всего в поездке лично меня удивляло отсутствие серьёзных инцидентов. Даже не учитывая способность значительной доли населения пуляться огнем или прошибать кулаками деревянные брусья, жить опасно. Человек существует в мире, готовом убить его в любой момент, умереть можно от сотни разных причин. Находиться в обществе опаснее вдвойне, потому что насилие является нормой, разрешение конфликта через драку или убийство происходит повсеместно. А уж если общество чужое, с отличными традициями и обычаями… И, тем не менее, обходилось. Никто нас не задирал, к нам не приставали горячие джигиты, желающие испытать «удаль молодецкую», нас ни в чем не обвиняли чиновники или вымогающие взятку стражники, купцы и то почти не пытались втюхать залежалый товар по завышенным ценам. Конечно, совсем без неурядиц не обходилось, но разрешались они быстро и без убытков.
До определенного момента.
— Лучшими сапфирами считаются индийские, добываемые высоко в горах, — рассказывал Шерзод, торговец ювелирными изделиями. — Воистину, это камень царей! Почти все «поднебесные» сапфиры остаются местным правителям либо продаются в богатые страны востока и запада, сюда они попадают крайне редко. В наших краях мало покупателей, способных дать за них настоящую цену.
Пристроившийся у отцова плеча Худяш синхронно переводил. На чагае он говорил хорошо, всё-таки почти два года только на нём общался. Поэтому, как ценному специалисту, ему купили приличную одежду и хорошо кормили, чтобы на встречах он на стол голодными глазами не смотрел и слюну не глотал.
— Самые дорогие камни нам и не нужны, — откликнулся отец. — Златарь, с которым мой род дело ведет, в княжий дом или к вятшим боярам не вхож. У него женки из семей попроще украшения покупают.
— Точно ли он согласится брать мой товар? У мастеров обычно есть свои, надежные поставщики, менять которых они не любят.
— Точно-точно, он сам не раз говорил, что материала для работы не хватает. У нас пай в его лавке, отец лет двадцать назад вложился.
— Мудрый поступок. Осторожный человек ищет разные пути преумножить богатство, ведь судьба переменчива.
— Мы живём мечом, — мгновенно отреагировал Ратибор на слабенькую попытку отнести нас в торговое сословие. — Деньги всяко добудем — не в бою, так в лесу. Однако лучше добытое сдавать своему, чем чужому!
Собственно, знакомство деда с ювелиром началось с необходимости продать хабар. Он тогда участвовал в походе на кого-то из соседей, свою долю получил то ли чашей, то ли серебряным кувшином, везти который домой не захотел. В следующий раз пошел к тому же мастеру. А лет через пять у ювелира возникли сложности с деньгами, и Пересвет выкупил у того пай в мастерской. Столицу мы посещаем часто, разные диковинки привозим постоянно… Удобно иметь надежную точку сбыта, приносящую стабильный доход.
Мы, конечно, в первую очередь порубежники. Но от иного заработка не отказываемся. Если он не умаляет родовую честь.
Отец пытался понять, сколько и по каким ценам он (или кто-то из наших родичей, кто захочет регулярно мотаться в Биляр) сможет в будущем брать у Шерзода товара. В идеале ему хотелось бы получить образцы бесплатно. Купец, в свою очередь, надеялся на новых партнеров и в то же время опасался обмана. Жуликов, не держащих слово, мало, репутацией очень дорожат, но они есть. Поэтому парочка осторожно прощупывала друг друга, общаясь на отвлеченные темы и стараясь вызнать побольше подробностей о собеседнике. Причем выказать явное недоверие оба не могли, опасаясь оскорбить потенциального партнера. Они бы долго ходили кругами, не вмешайся случай.
Переговоры, если можно их так назвать, проходили во внутренних помещениях большой лавки. Снаружи находился зал с продавцами и витринами, а мы сидели в небольшой гостиной, распивали чаи. Мы — это я, отец, Худяш, хозяин дома, его телохранитель и музыкант с расстроенным инструментом наподобие мандолины. Честное слово, без звукового сопровождения можно было бы обойтись. Издаваемое псевдобалалайкой фальшивое треньканье ввинчивалось в мозг, мешая слушать и отвлекая от разговора. Остальные в сторону игруна с ненавистью не смотрели, ибо народ изысками не избалован и любое подобие мелодии принимает за милую душу.
Чай неплохой. Когда купец принялся собственноручно разливать по третьей чашке, выказывая гостям уважение, из-за закрытых дверей, ведущих в сторону торгового зала, послышался шум. Бросив недовольный взгляд в ту сторону, Шерзод коротко взмахнул рукой:
— Узнай, что там.
Телохранитель успел только подняться на ноги, когда дверь распахнулась и в комнату влетел напуганный слуга. Он с вытаращенными глазами остановился перед хозяином и, захлебываясь словами, быстро зачастил, тыча себе за спину.
— Он говорит, на улице дерутся. Заклятьями бросаются.
Словно подтверждая перевод, сильно громыхнуло, раздался женский пронзительный визг.
— На выход! — мгновенно скомандовал Ратибор, преображаясь на глазах. Вот только что сидел вальяжный, расслабленный, и вдруг — словно стальной клинок в человеческом обличье стал.
На улице перед лавкой творилась форменная дичь. Вопли, пламя, дым, конское ржание, лязг железа. Бегущие или лежащие без движения люди. Приказчики торопливо закрывали ставни окон, выходящих на своеобразную веранду, что, по-моему, занятие бессмысленное. Первое же заклинание здание если не разрушит, то подожжет. Поэтому при столкновениях гридней от третьей ступени и выше в ближайших домах лучше не запираться, на открытом пространстве в большинстве случаев безопаснее. Хотя при наличии глубокого погреба надежнее пересидеть в нём — засыпанных потом откопают.
Какая-то защита на лавке была установлена, потому что здание снаружи окружал слабо сияющий голубоватый щит. Происходи дело у нас в Березове, я бы сказал, что нечто артефактное, на основе воздуха. Впрочем, охранники купца уже начали действовать — один из них стоял, приложив руку вплотную к барьеру, явно пытаясь перехватить управление и добавить силы. Еще два бойца выдвинулись вперед и поглядывали по сторонам, стоя перед зданием, последний телохранитель невозмутимо застыл по левую руку от хозяина. Что характерно, оружие из ножен никто не достал.
— Не стоит, уважаемый Ратибор, — заметив инстинктивное движение отца, положившего руку на рукоять клинка, остановил его Шерзод. — Обнаживший оружие участвует в схватке, на него кто-нибудь нападет. Зачем нам встревать в чужую драку?
— Должно быть, у вас часто происходит такое, — Ратибор указал подбородком на особо крупную кучку народа, упоенно пускавшего друг другу кровь, — раз появились на этот счет традиции.
— В последние лет десять. С тех пор, как ушел на небо отец