в мою сторону бросают. Не ответят.
Так что, успокоившись, я продолжал стоять у борта, всматриваясь в корабельную жизнь и пытаясь понять, как булгары дошли до жизни такой. Ведь, если подумать, их способ намного удобнее, чем используемый в словенских землях. Там речки значительно уже, плавание проходит по немногочисленным, давно проложенным маршрутам только в дневное время. Три-четыре лодьи идут посменно, чередуясь, на передней стоят с десяток гридней, пристально следящих за водой и берегами. Любая замеченная опасность быстро уничтожается. Здесь мало того, что убивают чудищ — попутно ещё и реку чистят, и не боятся плавать ночью, и груза берут на борт больше, чем пяток наших лодий вместе. И охраны задействовано меньше, то есть нападения не боятся.
Когда я вернулся вниз, отец что-то жевал. Возле него стоял котелок, от которого тянуло вкусным мясным духом.
— Садись, поешь горяченького, — протянул он мне миску. — Тут недалеко особый угол устроен, где огонь разводить разрешают. Ну, что скажешь?
— Спасибо, — я с удовольствием принялся за еду. Значит, отец хочет услышать мои мысли по поводу плавания. — Не считая простых лодейников, команда делится на две части. Первые — гридни вроде наших, особо сказать про них нечего. В деле не видел. Вторые интересней. Носят длинные белые хламиды и шапки серебряного цвета, на палубе появляются редко. Хотя с людьми общаются вроде бы спокойно, слова не цедят, то есть либо мало их, либо работы сейчас много. Вот они-то, сдаётся мне, воду и чистят.
— Кербати без парусов идёт, — дополнил отец. — Его сильный водник ведет, скорее всего, не один.
— Водники, положим, и у нас найдутся. А про кого-то, на этих серебряных похожего, я не слышал.
— Нет их у нас. Не нужны, — отец пожал плечами. — Слишком узко заточены. Людям Свет вреда не причинит, против чудищ… Должны быть какие-то недостатки, иначе бы мы давно использовали. Надо бы завтра выяснить, тот умелец, что впереди сидит — он вообще любую темную тварь губит или только тех, что послабее?
Хороший вопрос. Логично предположить, что среди водоплавающих есть своя элита, подобно вожакам наземных чудищ способная игнорировать враждебные заклинания. Насколько им опасны умения местных спецов?
— Всё ж как без языка-то тяжко, — в который раз посетовал Ратибор. — Даже не расспросить никого. Ладно, утро вечера мудренее. Ложись спать.
Спали здесь же, в возке. Вся палуба разбита на три блока, два из которых, возле бортов, отведены под содержание животных. Там устроены небольшие стойла, рассчитанные на лошадок, так что место для нашего вола отыскали не сразу. В центре же просто свободное пространство с начерченными по доскам линиями на прямоугольники, каждый прямоугольник считается одним местом и оплачивается отдельно. Причем в пол вмурованы особые проушины, с их помощью фиксируются телеги, чтобы по помещению не катались. Свет тусклый, открытого огня почти нет, по нужде надо подниматься на верхнюю палубу, там устроены специальные кабинки возле бортов. Столовой или буфета нет, что с собой в дорогу взял, тем и питайся, хотя можно договориться с корабельным коком, готовящим для команды. Уровень комфорта в целом… Не круизный лайнер, конечно, но по местным меркам очень даже неплохо, в таких условиях можно путешествовать долго и далеко.
Говорят, булгары до Хвалынского моря ходят. Всё свое царство насквозь, зону темного леса, затем через Чагай до самого Шарена, огромного города в дельте Ра, служащего степной империи вратами на юг. Надо думать, скоро там прибавится славянских купцов. Далеко не все степняки, собиравшие богатые пошлины за проход по их земле, будут этим фактом довольны.
Спалось не очень хорошо. Вентиляция не справлялась с дыханием сотен тел, запахами от животных, из-за спертого воздуха болела голова и хотелось выйти на улицу, проветриться. Дважды я так и делал. Поднимался на верхнюю палубу, стоял минут пять, наслаждаясь прохладой, и возвращался обратно, в густую духоту. Полуночников вроде меня было много и не все ходили тихо, поэтому какие-то стуки, шаги звучали постоянно, ещё больше мешая спать. Вдобавок наличие незнакомцев вблизи тревожило инстинкты и не позволяло расслабиться. Ничего удивительного, что утром мы с отцом выглядели не слишком бодрыми.
Так и плыли. Ели, ухаживали за волом, пытались спать, разговаривали с соседями. Смартфонов здесь нет, тупить не во что, книг немного и они дорого стоят. Что люди делают? Общаются. К нам сначала подбежали дети, заинтересованные непривычным видом попутчиков, затем подтянулись их старшие родственники. Словарный запас потихоньку рос и уже позволял худо-бедно понимать друг друга, так что процесс пошел.
Большую часть времени по возможности проводили на верхней палубе. Причем в первый же день я получил ответ на вопрос того, живут ли в реке темные вожаки и как с ними борются. Да без проблем вообще! Стоило наблюдателю заметить по правому борту приближение неведомой твари, как он сразу подозвал одного из офицеров (понятия не имею, как скопом называется корабельное руководство, надо бы уточнить). Мужчина с одним серебряным шнуром на груди без спешки подошел, хмуро кивнул, спокойно и сосредоточенно создал неизвестное мне заклинание. Спустя пару мгновений подплывшее близко чудище оказалось вмуровано в ледяную глыбу. Чутье подсказывало, что оно ещё живо, но возможности вырваться воин ему не дал — словно молотом, врезал тугой струёй воды. Чудище просто пробило насквозь, а затем лед разломился на части вместе с кусками плоти. Всё действие заняло не больше пары минут.
Этот случай показал, что с уничтожением одиночных целей у команды трудностей не возникает. Условия — идеальные, спешить или на защиту себя любимого отвлекаться не нужно; заклинания явно отработаны не одну сотню раз. Что чудище может противопоставить? На палубу запрыгнуть? Борт высокий и до него ещё доплыть надо.
Глава 22
Если первую ночь мы провели в плавании, то на две последующие сразу после наступления темноты приставали к берегу и до самого утра не покидали удобных, обустроенных стоянок. Причем первой стоянкой стала Обитель Отверзающего, больше напоминающая натуральную крепость-порт, чем храм богов и науки.
Обитель расположилась в глубине большой бухты, вход в которую перегораживала даже на поверхностный взгляд толстая стена выше бортов нашего корабля. Метров десять или больше. В стене — или правильнее назвать её дамбой? — находилось четыре прохода, прикрытых массивными раздвижными воротами. В один из них мы и проплыли. Внутри бухты уже стояло два корабля, размерами сопоставимых с нашим, и с десяток более мелких, больше похожих на привычные по Березову лодьи. Подозреваю, далеко от стоянки они не отходят — ну или свои хитрости для них придуманы.
Обычно