— А купца Круглеем звать?
— Да, господин барон. Круглеем. Я с ними до Гати дошел. А потом — нет. У купца еще что-то случилось, он решил задержаться в городке.
— Ты сказал: «еще что-то»?
— Ну да. Ведь на этот обоз лесные разбойники напали. В нескольких переходах севернее Западной Гати. Я помог им отбиться.
— В самом деле? Не хвастаешь? — как будто с недоверием переспросил барон.
— Среди мужчин моего рода не принято хвастать тем, чего не совершал! — из меня снова попер наверх варвар.
— Не обижайся, — барон был само благодушие и дружелюбие. — Я уточнил не потому, что не поверил в твою храбрость, а из удивления. Тем, кто спасет от разграбления купеческий обоз, полагается такая большая награда, что я не понимаю: почему ты здесь? Гость Круглей достаточно известен, а это значит — добра вез тоже не на пару дублонов.
Барон оглядел меня.
— Не скажешь, сколько денег купец отсыпал тебе за помощь?
Я неопределенно пожал плечами. Подумал и ответил:
— Он сделал больше.
— Вот как? И что именно?
— Круглей научил меня считать ваши деньги. А в Гати накрыл большой стол, где в мою честь произносили здравицы. Рыжеусый воин не даст соврать. Он ведь тоже был на том пиру.
Барон, а вслед за ним и все остальные весело рассмеялись.
— Прости… — сделал примиряющий жест фон Шварцреген, заметив, что я начинаю багроветь. Кстати, к собственному удивлению, разозлился я не понарошку. — Этот смех не в твой адрес. Понимаешь, жадность купеческая известна каждому, кто хоть раз имел с ними дело… Круглей, по уложению Гильдии, должен тебе не менее трети всего спасенного имущества. Правда, если ты сам это потребуешь…
Барон выждал немного, давая мне время осознать, а после продолжил:
— Так вот… Ты мне нравишься. И если к замку приближается обоз Круглея, я хочу предложить тебе сделку.
— Предлагай!
Не проявить заинтересованность не мог даже самый тупой варвар. Даже самый чистокровный гуцул, которому в жизни совершенно ничего не нужно, кроме его родных Карпат.
— Я выступлю защитником твоих прав и заставлю белозерского гостя раскошелиться. А ты за это отдашь мне из полученного добра только одну вещицу.
— Какую?
— Да так, безделицу какую-нибудь. На память о добром деле, — барон рассмеялся.
— Я согласен.
— Вот и славно, — фон Шварцреген непроизвольно потер руки. — А сейчас лучше, чтоб купец тебя не видел. Ну, пока я уточню всю подноготную этого случая с нападением. Фридрих!
— Слушаю, господин барон.
— Пригласи-ка ты Степана к нам в гости. Сразу на второй уровень. Там есть пара свободных комнат… — барон опять сделал паузу, теперь давая время капитану понять суть распоряжения. — И не жалей пива. Если все пройдет так, как я хочу, с завтрашнего дня он будет в состоянии поить всю твою компанию хоть полгода. А то и дольше.
— Спасибо, господин барон, — поклонился хозяину замка Рыжий Лис. — Такое знакомство многого стоит. Не беспокойтесь, я все сделаю как надо… — потом изобразил поклон и в мою сторону. — Пошли, Степан. Славная попойка, которая нас ждет, соревнование ничем не хуже. А если вдуматься, то сил и выдержки требует даже больше, чем мордобитие. Потому что здесь ты сражаешься с соперником один на один, а на пиру супротив тебя их как минимум двое. Твой собутыльник и вино… Ха-ха-ха…
Фридрих легко приобнял меня за плечи и направил в сторону донжона.
— Пошли, не пожалеешь…
* * *
В жизни давно я понял: кроется гибель где.В пиве никто не тонет. Тонут всегда в воде.Реки, моря, проливы, сколько от них вреда…Губит людей не пиво, губит людей вода![50]
— Oh, ja, ja! Ich will nicht das Wasser… Ich trinke Bier! (О, да, да! Я не хочу воды… Я буду пить пиво!)
Странно, до чего восприятие хмельного способствует широте и трезвости мысли. Ведь я даже не задумывался: на каком языке мы общаемся, пока не спел куплет по-русски, а Фридрих не заговорил на немецком. И только теперь осознал, что все это время, пока пребывал в Гати и в замке, говорил на дичайшей смеси, составленной из словарного запаса как минимум трех народов. Диалект — возможный исключительно в пограничных районах.
Впрочем, это лингвистическое открытие стало побочным продуктом пьянки. Как антисептический эффект анилинового красителя для шерсти «бриллиантового зеленого». Сегодня более известного всей стране под названием «зеленка». Я понимаю, меня понимают — ну и ладно. Куда более важным было достижение другого результата совместного застолья — после чего капитан наемников перешел на родную речь. А это, как утверждают знатоки, высшая степень бессознательного поведения. Говоря проще — упился в хлам. Значит, дальнейшим моим планам Рыжий Лис помешать не мог.
Сам я выпиваю редко, да и не люблю. То ли наследственность такая попалась, то ли организм сам так глупо настроен, но для достижения эйфории мне надо вылакать столько, что уже просто не лезет. Однажды, на спор с друзьями, примерно за полчаса я выпил трехлитровую бутыль самогона. Еще через полчаса все это изверг из себя, а опьянение так и не наступило. А прошлым летом установил свой личный рекорд. На дне рождения товарища, в процессе приготовления и поедания шашлыка, короче — за вечер, влил в себя девятнадцать банок пива. Мог и двадцатую, но надоело…
Это я к тому, что каким бы профессионалом в употреблении хмельного не был рыжий Фридрих, нарвался он еще на того «любителя». И наш негласный поединок плавно подходил к сокрушительному поражению команды хозяев. Ввиду явного преимущества гостя из будущего.
— На, лакай… геноссе… — я протянул капитану свой, еще почти полный кухоль.
Как оказалось, все остальное мы успели выпить.
— Данке… — Фридрих присосался к посудине, как верблюд после недельного путешествия по безводной пустыне. Одним духом допил до дна, икнул и… повалился набок.
— Битте…
Второй уровень, куда велел отвести меня фон Шварцреген, оказался не в бельэтаже,[51] как можно было подумать, а в подвале. Двумя ярусами ниже цокольного этажа.
Комната, в которую мы с Фридрихом вошли, тем не менее совершенно не походила на тюремную камеру и уж тем более на рабочее помещение мастера заплечных дел. Кстати, именно так я и подумал — хорохорясь и прогоняя мандраж. Обычное многофункциональное помещение гостиничного типа, где можно и за столом с друзьями посидеть, и сладко поспать на широком двуспальном ложе, скромно отгороженном шерстяным балдахином.[52] Вот только никакого вида из окон, по вполне понятным причинам, не предвиделось. Жаль, для меня очень важно было узнать: чем закончилась встреча барона и Круглея.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});