Григорий Иванович Петровский, вернувшись в Петербург после свидания с Лениным в Поронино, тоже отправился в длительную поездку. Он намеревался побывать в Москве и Туле, а затем проехать в южные губернии, в свой родной Екатеринослав.
Политическая обстановка в это время в России была чрезвычайно накалена. Рабочее движение разрасталось. Усилия царского правительства и капиталистов репрессиями и локаутами сдержать, остановить это грозное наступление возмущенных масс не приносили желательных результатов; они лишь способствовали тому, что забастовки начали перерастать в революционные демонстрации, которые могли прогреметь стихийным взрывом вооруженного восстания, как это было в 1905 году.
В начале лета сильные стачки произошли на Ижорском военном заводе в Петербурге и среди текстильщиков Московской губернии. Небывалая забастовка охватила рабочих-нефтяников Баку. Дело дошло до того, что напуганное правительство бросило против стачечников крупные армейские и казачьи части. Тогда бакинцы превратили город буквально в военный лагерь, перекрыв улицы баррикадами. Завязалась жестокая схватка. Но сила была на стороне властей, и вскоре баррикады пали.
Последовавшие затем свирепые расправы с бакинскими рабочими вызвали сильное возмущение по всей России. Пролетариат протянул своим бакинским братьям руку помощи. Первыми откликнулись, как это бывало и раньше, рабочие Питера. На Путиловском заводе состоялся митинг, где обсуждались меры помощи бакинцам. Подошедшие в это время полицейские части дали по толпе два винтовочных залпа. Несколько человек были убиты и ранены.
Это новое зверство всколыхнуло весь пролетариат столицы. На улицы вышли тысячи демонстрантов. Заводские дворы кипели митингами. В Петербурге прекратили работу около ста пятидесяти тысяч человек.
В «Правду» сыпались резолюции митингов с возмущением и протестом против злодеяний властей. Газета помещала их на первых полосах под крупными заголовками. Номера «Правды» конфисковывались, за каждым большевистским газетчиком на улицах гонялись шпики и городовые и силой отбирали пачки газет.
Пресса черносотенного направления подняла дружный вой, призывая к расправе с рабочими, их организациями и печатью.
Такой оборот событий всполошил царских министров. Однако вновь пустить в ход оружие они не решились. Возможно, сдержанность объяснялась пребыванием в эти дни в столице президента Франции Пуанкаре. Надо же было показать главе «демократической» республики снисходительность его императорского величества к «шалостям» простодушного дитяти — российского народа.
Вскоре забастовки пошли на убыль. При попустительстве трудовиков и меньшевиков реакционные, буржуазные и буржуазно-либеральные партии организовали воинственные патриотические демонстрации. Они всосали в свой коловорот и много политически незрелых рабочих.
Депутаты-большевики в это время находились в губерниях, среди своих избирателей-рабочих. На этот раз главной целью их поездок было не столько информирование местных подпольных организаций о работе фракции в минувшую думскую сессию, сколько помощь им в подготовке к очередному съезду партии, о чем было решено на Поронинском совещании в сентябре 1913 года. Большую работу нужно было провести и по подготовке к участию в Международном социалистическом конгрессе, который намечалось собрать в Вене в августе 1914 года. Съезд РСДРП приурочивался к этому же времени. Важно было добиться, чтобы на конгресс послать как можно больше большевиков. Об этом настойчиво напоминал Ленин в своих письмах в «Правду» и Петровскому как председателю думской фракции. На конгрессе, подчеркивал Ленин, должен быть представлен подлинный рабочий, а представительство от тех партийных организаций, которые по конспиративным или другим причинам не смогут послать своих делегатов, должна взять на себя думская фракция большевиков. Ленин в письмах просил, чтобы на конгресс обязательно поехали все депутаты-большевики, поскольку, будучи сами рабочими, они осуществляют в думе подлинное представительство российского пролетариата. Ленин даже советовал в случае чрезмерной перегрузки депутатов-большевиков отказаться от какой-то части работы в думе, лишь бы обеспечить активное участие местных партийных организаций в выборах делегатов на партийный съезд и на социалистический конгресс.
Из-за сложной обстановки в стране и сильнейших репрессий против руководителей большевистской партии Русское бюро ЦК фактически лишено было связей с местными организациями и с заграницей. Поэтому вся тяжесть поддержания связей с ЦК, с Лениным и руководства партийной работой в России падала на думскую большевистскую пятерку и газету «Правда» (до ее запрещения).
В июле 1914 года Петровский опять ездил к Ленину в Поронино. Как раз в это время бюро II Интернационала созвало в Брюсселе совещание, где обсуждался вопрос об объединении разных фракций и групп русской социал-демократии. В этом совещании, кроме лидеров II Интернационала — Вандервельде, Каутского и других, участвовали представители от меньшевиков, литовских и польских социал-демократов, еврейского «Бунда», а в качестве представителей ЦК РСДРП (большевиков) — М. Ф. Владимирский, И. Ф. Попов и Инесса Арманд (руководитель делегации).
От этой делегации Ленину пришло письмо, в котором товарищи писали, что в Брюсселе ходят провокационные слухи о том, что якобы Ленин находится в Брюсселе и руководит делегацией, сидя в кафе, но на совещание бюро II Интернационала появиться не хочет — будто бы боится ответственности за разобщение социал-демократических групп в России.
От души посмеявшись над этой чепухой, Ленин сказал Петровскому:
— Давайте пошлем отсюда, из Поронино, телеграмму Вандервельде за моей и вашей подписями. Таким образом, все сплетни о моем пребывании в Брюсселе лопнут, как мыльные пузыри!
Так и было сделано, что весьма потешило большевистскую делегацию и смутило тех участников Брюссельского совещания, которые распространяли эти нелепые слухи.
Почти одновременно с письмом из Брюсселя в Поронино пришла телеграмма из Петербурга о том, что в столице начались мощные забастовки, стычки с полицией, а в Баку — баррикадные бои рабочих с солдатами. По совету Ленина Петровский срочно выехал в Петербург. А затем оттуда уже отправился в Москву, Тулу, Харьков и Екатеринослав.
Весть о начале войны застала Григория Ивановича на подпольном собрании партийных активистов в Екатеринославе, где он делал доклад. Из Петербурга ему сообщили телеграммой, что созывается экстренное заседание Государственной думы. Надо было спешить назад, в Питер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});