Читать интересную книгу Месть Мориарти - Джон Гарднер

Ослепительная, потрясающая, очаровательная по всем стандартам, но это было еще не все. Пленительный образ дополняло ожерелье из рубинов и изумрудов, соединенных серебряными цепочками, и тремя нитями, окольцовывавшее высокую шею. Спускаясь вниз, сияющие камни образовывали треугольник, с вершины которого свисала рубиновая подвеска глубокого ярко-красного цвета. Казалось, шея девушки охвачена пламенем, красные и зеленые язычки которого бесстыдно лижут смуглую кожу.

Она прекрасно понимала, какое состояние несет на себе, и, может быть, поэтому драгоценнейшее украшение и прелестная девушка вместе составляли предмет неодолимого вожделения.

Прикованный к стулу, как и все мужчины в этот первый миг оцепенения, Санционаре вряд ли смог бы решить, что в этой паре пробуждает большее желание: ожерелье или девушка. Они составляли неразрывное целое, воплощая в себе все, чего он неизменно желал, — богатство, элегантность, красоту и обещание таившихся под белым шелком чувственных наслаждений. Ради этого стоило рискнуть всем — жизнью и свободой, честью, властью и даже рассудком.

Казалось, чарующий эффект растянулся на целую вечность. В действительности прошло лишь несколько секунд, после которых мир встряхнулся, вышел из оцепенения, и вагон-ресторан вместе с пассажирами вернулся в прежнее, нормальное существование.

Кондуктор у двери почтительно, словно перед особами королевской крови, раскланялся и тут же рассыпался в извинениях, поскольку, как оказалось, незанятых столиков уже не было. Поворачиваясь из стороны в сторону, он смотрел на обедающих так, словно еще надеялся, что кто-то из них исчезнет, растворится в воздухе, и место чудом освободится. Затем, к великой радости Санционаре, взгляд которого будто прилип к девушке, кондуктор кивнул и повел пару к его столику.

Склонившись к итальянцу — причем большая часть его упитанного тела оставалась повернутой к Смитам, что потребовало акробатической гибкости и немалого напряжения сил, — кондуктор прошептал:

— Мильён пардонов, синьор. Для этих леди и джентльмена не нашлось места. Не будете ли вы столь любезны позволить им разделить с вами стол?

Санционаре поднялся и отвесил поклон, потом улыбнулся и снова кивнул.

— Для меня большая честь обедать с вами, мистер и мисс Смит, — любезно изрек он и, еще более склонив голову, добавил: — Пожалуйста, пожалуйста…

— Папа! — воскликнула Карлотта, явно удивленная и обрадованная нечаянной встречей. — Это же синьор Санционаре. Мы познакомились с ним в воскресенье. Помнишь?

— Да, да. Помню, — сухо подтвердил Смит, давая понять, что из всех римских воспоминаний это далеко не самое приятное. — Другого столика нет? — добавил он, обращаясь к кондуктору.

— Увы, милорд. Ни одного. — Озадаченное выражение слегка омрачило улыбку последнего.

— Что ж, тогда выбирать не приходится. — Смит пожал плечами, неодобрительно поглядывая на Санционаре, который уже потирал торжествующе руки и едва удерживался от того, чтобы не запрыгать от радости.

— Перестань, папа. — Карлотта тем временем заняла свободный стул напротив Санционаре. — Лучше поблагодари синьора за его доброту. Сэр, вы уже во второй раз выказываете поразительную щедрость. Папа, не хмурься.

В конце концов Смит, продолжая демонстрировать свое неудовольствие и нерасположение к общению с учтивым итальянцем, все-таки занял свободное место.

— Какая досада. Весьма некстати. Но, раз уж так получилось, что мы вынуждены разделить с вами столик, синьор, я должен поблагодарить вас за любезность.

— Ну что вы, — горячо отозвался Санционаре. — Это вы оказали мне честь. В Риме я пригласил вас пообедать со мной, но вы не смогли. Сегодня сама судьба взяла дело в свои руки. Очевидно, наша встреча была предопределена свыше. Я, знаете, верю в судьбу.

— О, и я тоже, — ослепительно улыбнулась Карлотта. — Это же так интересно, найти друга в таком скучном путешествии.

— Мне бы не хотелось показаться грубым, — с важным видом заявил Смит. — Не поймите неправильно, синьор, но я не одобряю излишнего общения моей дочери с представителями вашего народа. Извините, но что есть, то есть. Простите за прямоту.

— Но, сэр, вы же сами сказали, что ее мать — неаполитанка. Не понимаю.

Карлотта подалась вперед, и ее груди коснулись столика, отчего кровь бросилась Санционаре в голову.

— Мой папа прав, — тоном глубочайшего сожаления подтвердила она. — Семья моей мамы очень плохо обращалась с ней из-за того, что она вышла замуж за англичанина и уехала в Англию. Жаль, но папа перенес свое отношение на всю страну и всех итальянцев. Мне пришлось долгие годы уговаривать его совершить этот короткий визит.

Смит громко откашлялся.

— Не стану скрывать, я буду рад вернуться в Англию, к простой, здоровой пище. — Он с откровенным неодобрением прошелся глазами по меню.

— Тише, папа. Нас все слышат, — прошептала Карлотта. — Боюсь, эта кухня напоминает ему о маме, — добавила она, обращаясь уже к Санционаре. Его так легко расстроить.

— У меня желудок расстраивается от одного лишь масла, которым здесь все поливают, — проворчал Смит.

— Позвольте и мне выразить свое мнение, — не вытерпел Санционаре, раздраженный поведением самоуверенного англичанина. — Мне не очень нравится английская кухня. В ней слишком много воды. Однако, бывая в вашей стране, я никогда не жалуюсь на ее обычаи. Если вы не против, я мог бы помочь вам в выборе блюд. Возьмите, к примеру, арбуз и, может быть, холодного мяса.

— В вашем холодном мясе, на мой вкус, слишком много чеснока и жира.

— Тогда пасту.

— Крахмал. Только набиваешь себе живот, а вкуса никакого. — Смит раздраженно бросил меню на стол. — Ничего приличного. Здесь нет даже простого бульона. Или Виндзорского супа. Или добротно приготовленного жаркого. И, вдобавок, нас еще посадили за чужой столик. В нашем поезде такого бы не случилось.

Обед продолжался в таком же духе — Карлотта блистала, как и ожерелье у нее на шее, а ее отец ворчал, брюзжал и жаловался. К главной перемене Санционаре просто перестал обращаться к нему, сосредоточив все внимание на дочери, которая, казалось, глаз не сводила с нового знакомого.

За десертом Смит вдруг наклонился и весьма бесцеремонно спросил, чем итальянец зарабатывает на жизнь. Прозвучало это настолько грубо, что Санционаре, застигнутый врасплох, в первый момент даже опешил.

— В Риме я занимаю весьма высокое положение, — туманно ответил он.

— Политика, да? — настороженно осведомился Смит. — Я невысокого мнения о политиках. Складывается впечатление, что большинство из них только и ждут возможности запустить руку в ваш карман или сунуть нос в ваши дела.

Санционаре уже пожалел, что не представился бизнесменом. Конечно, он мог бы сказать, что его бизнес как раз состоит в том, чтобы запускать руку в карман как политикам, так и простым людям.

— Я занимаюсь ценностями, мистер Смит.

— Деньги? Так вы ведаете финансами? — Мориарти улыбнулся про себя — Санционаре — с виду самодовольный болван — был на деле не так уж прост.

— Да, деньгами, но и прочим тоже. Например, драгоценными камнями и металлами, предметами искусства и антиквариатом.

— Драгоценными камнями? Такими, что на шее у моей дочери?

— Прекрасное ожерелье.

— Прекрасное? — взревел Смит, обратив на себя взгляды всех обедающих. — Прекрасное? Клянусь великим Цезарем, сэр, будь вы настоящим экспертом, вы нашли бы другие слова. Это ожерелье стоит огромных денег. Целого состояния. Так вы занимаетесь камнями, да? Я бы сказал, камешками. Сомневаюсь, что вы способны отличить стекляшку от граната.

Этого Санционаре стерпеть уже не мог. В Риме он живо поставил бы зарвавшегося англичанишку на место.

— Если оно действительно стоит таких денег, сэр, — холодно заметил итальянец, — приглядывайте за ним получше. Путешествовать, выставляя напоказ столь ценную вещь, опасно. В любой стране.

Смит побагровел.

— Вы угрожаете мне, сэр?

Разговор перешел на повышенные тона, и уже некоторые пассажиры, явно шокированные происходящим, с любопытством прислушивались к этому обмену репликами.

— Я всего лишь предлагаю совет. Жаль будет потерять такую безделушку. — Люди, знавшие Санционаре, съежились бы от страха, услышав этот тон.

— Безделушку? Вот как? Карлотта, ты слышала, что он сказал? — Англичанин отодвинул стул. — Нет, довольно. Хватит и того, что меня вынудили есть за одним столом с грязным итальяшкой, так я еще должен выслушивать его угрозы. — Он помахал пальцем перед носом Санционаре. — Я видел, как вы смотрели на мою дочь. Вы все одинаковые, у вас у всех эта латинская кровь. Небось думаете, что богатая девушка — легкая добыча. Тем более англичанка.

— Сэр! — Взбешенный, Санционаре тоже поднялся, но Карлотта протянула к нему руку.