Читать интересную книгу Месть Мориарти - Джон Гарднер

— Хорошо. Что еще ты мне скажешь?

Исповедь прошла не очень хорошо. Ему пришлось схитрить в вопросе о краже. Но означает ли это, что он не заслужил прощения? Нет. Ведь в глубине души он знал, в чем раскаивается, и Бог тоже это знал… и Богоматерь…

— Налагаю на тебя епитимью. Трижды прочтешь «Отче наш» и дважды «Аве Мария». — Мориарти поднял руку, дабы благословить кающегося. — Ego te absolvo in nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti.[56] — За всю свою карьеру Мориарти не произносил большего богохульства.

Выйдя на свежий воздух, Санционаре почувствовал, что ему до смерти хочется выпить. Нет, нет, нужно быть осторожнее. Нельзя становиться на путь греха, не побывав еще на утренней службе. Надо прогуляться. Пройтись пешком. Например, до Садов Боргезе. Утром они всегда прекрасны. Бенно, как всегда, был рядом — внимательный, зоркий, настороженный.

И тут он снова увидел ее. Лимонно-желтое платье и широкополая шляпка — мелькнули и пропали. «Это уже похоже на наваждение», — подумал Санционаре.

Обеспокоенный как речами, так и советом священника, он шел и шел, снова и снова думая об одном и том же. Да, для такого мужчины, как он, быть женатым — вещь естественная, но как быть с аппетитами, которые постоянно меняются? Да он, считай, почти что женат. Адела всегда вела себя как законная супруга — пилила, ворчала, придиралась. А вот девушка в лимонном платье… Вот из кого получилась бы завидная жена. Да… Может быть, когда Пасха закончится и он отправится наконец в Лондон, где ждет новое предприятие, у него будет время и возможность обдумать все как следует, без спешки. Да, дело именно в этом. Ему нужно вырваться из душной атмосферы Рима.

Около шести часов Санционаре свернул на виа Венето. Немного выпить, промочить горло, а потом — домой. Всего один глоток.

Она сидела за выставленным на тротуар столиком в одном из больших кафе, провожая взглядом прохожих и потягивая что-то из высокого стакана. Ее спутник сидел рядом. Она увидела Санционаре в тот же миг, когда и он увидел ее. Пламя разлилось по телу горячей волной, смывая наспех выставленные барьеры. Луиджи Санционаре постарался удержать в узде инстинкты, но не предпринять совсем ничего он просто не мог. Посетителей в кафе было много, официантки в белых передничках носились между столиками, исполняя заказы, разнося подносы с кофе и прохладительными напитками, демонстрируя чудеса ловкости, достойные цирковой арены.

Между тем по тротуару медленно двигалась бурная живая река: женщины, молодые и старые, под ручку с подругами или мужьями; строго одетые пары паломников из других частей Европы и даже Америки; юнцы, пожирающие глазами девушек… Настоящий парад веселья, счастья, беззаботности и красок.

У столика, за которым сидела девушка в лимонном платье, и ее спутник, оставался еще один свободный стул — металлический, наклоненный вперед и прислоненный спинкой к столу. Демонстрация плохого вкуса, но Санционаре уже принял решение. Подойдя к столику, он оглянулся — верный Бенно не отставал.

— Прошу извинить. — Луиджи поклонился паре. — Здесь так мало места. Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию?

Мужчина поднял голову.

— Нисколько. Мы все равно собираемся уходить.

— Спасибо, вы очень любезны, — сдержанно поблагодарил Санционаре и, повернувшись к проходившему мимо официанту, заказал бокал вермута «Торино». — Не желаете ли присоединиться?

— Спасибо, нет. — Высокий мужчина даже не улыбнулся, а девушка, покачав головой, посмотрела на Санционаре так, словно хотела сказать, что и не отказалась бы от угощения, но…

— Позвольте представиться. — Он поклонился. — Луиджи Санционаре, житель этого города.

— Моя фамилия — Смит. — Мужчина говорил по-итальянски немного медленно, с английским акцентом. — Моя дочь, Карлотта.

— Так вы не итальянка? — удивился Санционаре.

— Моя мать была итальянкой. — В голосе девушки отчетливо проступал неаполитанский акцент. — Но на ее родине я впервые, — добавила она с извиняющейся улыбкой.

— Вот как… И что, прекрасная страна, да?

— Очень красивая. Я бы хотела пожить здесь, но отец говорит, что мы должны вернуться в Англию из-за его работы.

Санционаре повернулся к Смиту.

— Ваша супруга не с вами?

— Моя супруга, сэр, умерла год назад.

— Прошу прощения. Я не знал. Так это что-то вроде паломничества?

— Я хотел показать дочери родину ее матери. Мы провели в Риме несколько дней и теперь возвращаемся в Лондон.

— В Лондон… Да, великий город. Я хорошо его знаю, — соврал Санционаре. — Так вы пробудете здесь еще какое-то время?

— Только до конца пасхальной недели. — Карлотта незаметно придвинулась чуть ближе. — Мне бы так хотелось задержаться.

— Жаль. Я бы с удовольствием показал вам здешние достопримечательности. Никто не знает Рим так, как тот, кто в нем родился.

— Все ваши достопримечательности мы уже видели, — несколько раздражительно сказал мистер Смит.

Санционаре как будто ничего и не заметил.

— Возможно, вы окажете мне честь, отобедав со мной?

— Это было бы… — начала Карлотта.

— Об этом не может быть и речи, — перебил ее Смит. — У нас вечером много дел. Спасибо за приглашение, но это невозможно.

— Но, папа…

— Не может быть и речи, — твердо повторил англичанин. — Нам нужно идти. В отеле нас ждет обед.

— Извините. Мои манеры… — Санционаре поднялся. — Я вовсе не хотел мешать.

Смит, собираясь расплатиться по счету, изучал его так, словно подозревал официанта в намерении смошенничать.

— Надеюсь, синьорина, мы еще увидимся. — Санционаре склонился над ее ручкой.

— Мне бы очень этого хотелось. — Она посмотрела на него умоляюще, словно нуждалась в незамедлительной помощи. В голове Санционаре уже рождались фантастические картины. Девица в беде. Ей на помощь спешит доблестный, хотя и не молодой, рыцарь. — Очень, — повторила Карлотта. — Но вряд ли…

Смит сдержанно поклонился, взял дочь за руку, и уже через несколько секунд они растворились в потоке гуляющих.

Провожая их взглядом, Луиджи заметил в толпе одного из лучших своих карманников, движущегося по направлению к Смитам, и, спешно подозвав Бенно, распорядился остановить вора.

— Скажи, чтобы не трогал ни англичанина, ни его дочь. Иначе я сломаю ему руки.

Бенно кивнул и врезался в толпу.

Странная встреча, размышлял, оставшись один, Санционаре. Пожалуй, одна из самых странных за всю его жизнь. И ведь сложись обстоятельства чуть-чуть иначе, эта встреча могла бы стать началом чего-то нового. Возможно, началом пути к вечному спасению. Но что-то не сложилось, а значит, ему не оставалось ничего иного, как идти прежней дорогой и править этой частью криминальной Италии — возможно, с Аделой в качестве супруги. А если, будучи в Лондоне, он еще увидится с прекрасной Карлоттой? Нет, это время, вдалеке от Аделы и Рима, следует употребить с большей пользой. Подумать о будущем. Если понадобится, он мог бы жениться на своей нынешней любовнице. Страстный роман с такой женщиной, как Карлотта — а иного романа с ней быть не может, — слишком опасен, и в любом случае за него придется дорого заплатить.

В Страстное воскресенье он посетил утреннюю службу, потом сходил на торжественную мессу в собор Святого Петра, смешавшись с толпой, жаждавшей папского благословления, и лишь затем вернулся в Остию, где его ждала заплаканная Адела — она уже переживала расставание.

Избавившись от всего, что связывало его с англичанином Смитом, Мориарти сидел в своей комнате в отеле «Альберто Гранд Палас» и сочинял письмо. Карлотта, успевшая соскучиться в одиночестве, пришла из своей спальни и, разлегшись на кровати, бросала в рот сочные красные виноградины.

Письмо, которое Мориарти писал измененным почерком, звучало так:

Синьорина,

Считаю своим долгом предупредить вас, что ваш покровитель, Луиджи Санционаре, отправился сегодня поездом в Париж в компании молодой женщины. Это мисс Карлотта Смит, наполовину англичанка и наполовину неаполитанка. Боюсь, они планируют тайно пожениться в Лондоне, который является конечным пунктом их путешествия.

Ваш доброжелатель.

Улыбаясь про себя, Мориарти дважды перечитал письмо, прежде чем сложить листок пополам и сунуть его в конверт, адресованный синьорине Аделе Асконта, проживающей в доме Санционаре в Остии. Письмо он намеревался предать носильщику перед тем, как сесть на поезд до Парижа. Если все пойдет по плану, оно послужит чем-то вроде небольшой бомбы для Аделы и, во всяком случае, подтолкнет ее к действию.

Мориарти встал, подошел к окну, остановился перед зеркалом, висевшим над комодом между двумя зашторенными окнами, и принялся рассматривать свое лицо под разными углами. За последний год с небольшим ему довелось побывать в шкуре людей разного возраста и социального положения, говоривших на разных языках: Мадис, Менье, американский профессор Карл Никол, фотограф Моберли, толстяк Морнингдейл, священник-иезуит и, наконец, вдовец Смит. В каждую он вживался, словно в собственное тело, каждая маска подходила идеально, но еще одну роль ему предстояло сыграть в Лондоне. Роль всей его жизни. Он с наигранной скромностью пожал плечами — прежде придется побыть еще немного Смитом.