Читать интересную книгу Разминка перед боем - Александр Харников

Но скоро взоры британцев обратятся и на наши земли. Поэтому необходимо как можно быстрее обозначить наше присутствие в устье Амура, продвинуться до границ Кореи и присоединить к Российской империи земли, лежащие к северу от Великой Китайской стены. Там будет житница русского Дальнего Востока. Там будет новый центр нашего могущества.

– Ваше величество, – воскликнул Щукин, – если бы вы знали, какие богатства находятся в недрах пока еще диких и неосвоенных земель! Там есть все для того, чтобы создать новые промышленные районы, построить новые города и торговые порты. Поистине Россия – нищий, сидящий на сундуке, набитом драгоценностями.

– Олег Михайлович, – с горечью сказал Николай, – вы полагаете, что только я как самодержец виноват в том, что все эти земли лежат в запустении? Да, я помню, что русские появились на берегах Амура еще при царе Алексее Михайловиче. И потеряны они были при сыне его, царе Федоре Алексеевиче. Но мы лишь зацепились за кромку тихоокеанского побережья, и дальше двигаться у нас просто нет сил и возможностей.

Вернуть назад потерянные Россией земли полторы сотни лет назад – задача простая. Ведь те же англичане с несколькими батальонами туземных войск легко побеждают неисчислимые полчища китайского богдыхана. Ну, пошлю я туда корабли и войска… А что дальше?

Победить легко – труднее удержать завоеванное. Вы знаете, сколько требуется времени, чтобы гонец, отправленный из Петербурга в Охотск, добрался до места? На это уйдут даже не недели, а месяцы… И это лишь в лучшем случае. Скажите, Олег Михайлович, а сколько времени потребуется вам, чтобы попасть, скажем, из Петербурга или Москвы на Камчатку?

Щукин почесал затылок. Насколько он помнил, строительство Ленско-Камчатской железнодорожной магистрали только еще планируется, а в Петропавловск можно попасть только самолетом или по морю. На самолете можно было долететь менее чем за сутки. А на корабле… Тут все зависело от погоды.

Олег попытался объяснить все это Николаю. Тот лишь усмехнулся и развел руками:

– Вот видите, Олег Михайлович, даже с вашей совершенной техникой это не так просто сделать. А как же тогда быть нам? Дорог нет, одни тропы, по которым можно двигаться только верхом. Все необходимое для жизни, в том числе и продовольствие, надо везти за тысячи верст, а если морем – то лишь летом, когда льды тают и корабли могут войти в Охотский порт. Можно, конечно, покупать продукты и товары в британских или голландских колониях, но это очень дорого, да и не всегда нам предлагают то, что нам необходимо.

А самое главное – нехватка людей. Мало их там, слишком мало! Каторжники и те предпочитают лезть в петлю, узнав, что их отправляют в эти глухие и дикие места. А что тогда говорить о вольных людях? Огромные неосвоенные территории, где от одного селения до другого можно ехать несколько дней.

Мы были бы весьма благодарны вам, Олег Михайлович, если бы вы подсказали нам, как освоить эти земли, которые, как вы говорите, полны богатств и могут озолотить Россию. Но как мне кажется, эта задача даже и вам не всегда по силам.

– Люди есть, ваше величество, – ответил Щукин, – Россия такая страна, что в ней всегда много тех, кто готов отправиться на край света, чтобы там послужить своей отчизне. Нужно только их поддержать, и они горы свернут.

Вот, к примеру, хорошо известный вам лейтенант российского флота Геннадий Иванович Невельской. Он учит морскому делу вашего сына Константина. Вы ведь читали, что он совершит через девять лет? Благодаря его неустанным трудам России удалось твердой ногой встать на Амуре. И это только один из многих…

– Невельской?.. – задумчиво произнес император. – Конечно, конечно, я знаю этого достойного офицера. Вот, значит, какой он молодец… Через девять лет, говорите? Надо, чтобы это событие произошло пораньше.

– Олег Михайлович, – сказал Николай, – я попрошу вас подготовить для меня доклад о том, как и кто в вашем прошлом проявил себя в открытии новых земель.

– Хорошо, ваше величество, – сказал Щукин. – Я подготовлю вам такую докладную. Хочу также сказать, что в вашей истории многие вопросы можно будет решить проще и легче. Ведь вы теперь можете знать, в чем и где вы ошибались, и не повторять наши ошибки. Это как путь двух людей – слепого и зрячего. Слепой идет и спотыкается, падает, набивает себе синяки и шишки. А зрячий видит все препятствия, обходит или преодолевает их. Он сбережет и здоровье, и свои силы.

– Вы правы, Олег Михайлович! – воскликнул Николай. – Видимо, сам Господь прислал вас нам! Поэтому я возношу хвалу Богу за то, что он оказал нам такую милость. Ведь без Его промысла мы бы с вами не увиделись…

– Возможно, что это так, – сказал Щукин. – Мне тоже почему-то кажется, что без вмешательства Всевышнего тут не обошлось. Но как говорят на Руси, на Бога надейся, а сам не плошай. А потому, ваше величество, надо и нам самим приложить немало усилий к тому, чтобы наша матушка Россия жила в спокойствии, славе и благосостоянии…

* * *

Брюллов не сразу привык к новому наряду. Он долго недовольно фыркал и криво ухмылялся, разглядывая себя в зеркале. Шумилину же внешний вид художника понравился – в белых летних брюках, босоножках, в пестрой рубашке и в шляпе с большими полями, он был очень похож на типичного представителя питерской богемы. Дополнительное сходство придавали рыжая вьющаяся бородка и длинные волосы. Таких хоть пруд пруди на Невском, где они, сидя за мольбертами, предлагают всем желающим за сходную цену нарисовать портрет или шарж.

– Ну что, господа, садитесь в машину, – вздохнув, сказал Шумилин, – сейчас Вадим отвезет всех по домам. Отдохнем и выспимся, а делами займемся завтра.

Ольга радостно закивала, а Брюллов опять покраснел и смущенно отвел взгляд.

Всю дорогу к дому Ольги на Лиговку художник крутил головой по сторонам, с любопытством и восторгом разглядывая улицы, прохожих, встречный транспорт, яркие световые рекламы. Время от времени он что-то бормотал себе под нос, а порой вскрикивал от изумления.

Потом он не выдержал и спросил у Шумилина, который сидел на переднем сиденье рядом с сыном:

– Александр Павлович, скажите мне, у вас сегодня какой-то праздник отмечают? Очень хотелось бы знать, по какому поводу в городе такой фейерверк?

– Праздник? Фейерверк? – настала очередь удивляться и Шумилину. – С чего это вы взяли, Карл Павлович? У нас каждый день так светло и нарядно. Просто есть такая штука, как электричество, и мы теперь из ночи делаем день. Иногда это даже раздражает.

– Это как в волшебной сказке… – пробормотал Брюллов. Он замолчал и снова принялся крутить головой, набираясь новых ярких впечатлений. Похоже, их было сегодня даже больше, чем ему хотелось. К концу пути он окончательно ошалел. Забыв попрощаться, Карл Павлович выбрался из машины и, словно теленок на веревочке, послушно побрел вслед за своей очаровательной спутницей.

Войдя в квартиру Ольги, Брюллов с трудом доплелся до стоявшего в прихожей стула и плюхнулся на него. У бедного художника голова шла кругом. Ольга с жалостью посмотрела на него. Надо было что-то делать.

Она сбегала на кухню, достала из холодильника бутылку крымского сухого вина, налила его в бокал и, вернувшись в прихожую, заставила Брюллова выпить. Он механически проглотил кисловатую рубиновую жидкость, словно в бокале было не вино, а обыкновенная вода.

Минут через пять лицо Карла Павловича порозовело, и взгляд стал более-менее осмысленным. Он схватил руки Ольги, прижал их к своей груди и стал осыпать поцелуями ее тонкие пальчики.

– Милая, – бормотал Брюллов, – ты моя богиня. Ты словно валькирия, прекрасная и обольстительная. Я люблю тебя, я преклоняюсь перед тобой, живущей в таком непонятном и удивительном мире.

Потом он немного помолчал и, посмотрев на Ольгу глазами, в которых стояли слезы, тихо произнес:

– Ольга Валерьевна, я прошу вас стать моей женой…

От этих слов у «кузины, белошвейки» бешено заколотилось сердце. Брюллов опустился на колени и прижался своей большой головой к Ольге. Та, словно ребенка, стала ласково гладить его волосы, а потом заставила встать, крепко обняла его и поцеловала…

Утром Ольга проснулась и долго смотрела на солнечные зайчики, которые плясали на стенах ее комнаты. Улыбнувшись, она тихонько выскользнула из-под одеяла, накинула на плечи легкий халатик и на цыпочках, босиком, побежала в ванну. Сполоснувшись под душем, она снова накинула халат. Стараясь не скрипеть половицами, Ольга подошла к большому двуспальному дивану, на которой сладко посапывал Карл Брюллов – ее Карлуша, как она теперь стала его называть.

Еще немного посидев на краю кровати, она осторожно погладила его по рыжим кудрям.

– Оленька, милая, – прошептал Брюллов, не открывая глаз. – Скажи, все, что было – это сон или явь? Если сон – то я не хочу просыпаться. Если явь – то я самый счастливый человек на свете…