Читать интересную книгу Банкир - Дик Фрэнсис

Она уставилась на меня, буквально отвесив челюсть. Чуть погодя, взяв себя в руки, спросила:

— Вы хотите сказать... Кальдер?

— Положим, — хладнокровно сказал я, — в действительности я всего лишь собираюсь проверить ту или иную версию. Однако попробуем связать предложение Дисдэйла насчет покупки Сэнд-Кастла и факт умышленного отравления кобыл. Если добавить сюда эрудицию Кальдера по части трав, мне кажется, хоть и горько это признавать, что в результате возникает знак вопроса. Есть вероятность, что Кальдер и Дисдэйл намеревались умышленно понизить стоимость жеребца, чтобы они смогли купить его за бесценок... И тогда Кальдер сможет изобразить хорошо разрекламированное «чудесное исцеление» Сэнд-Кастла, который с тех пор навсегда останется производителем безупречных жеребят и с течением времени вновь окажется в чести. А взносы, возможно, никогда не дорастут до прежних сорока тысяч фунтов, но за многие годы составят приличную сумму.

— Но они же не могут! — в ужасе воскликнула Пен. — То есть...

Кальдер и Дисдэйл... мы же их знаем.

— Вы в вашем ремесле, как и я в своем, должны были сталкиваться с представительными, внушающими доверие мошенниками.

Она хранила молчание, не сводя с меня тревожного взгляда, пока наконец я не сказал:

— Есть и еще одно. Ни в чем не могу поклясться, но когда я впервые попал в поместье Кальдера, у него был работник, который живо напомнил мне того мальчика с ножом в Аскоте.

— Рикки Барнета, — кивнула Пен.

— Да. Не могу припомнить, как звали того работника у Кальдера, и вообще не уверен, что узнаю его через столько времени, но у Оливера я заприметил другого паренька, по имени Шон, и он опять-таки напомнил мне Рикки Барнета. Не могу утверждать, вправду ли этот Шон и работник Кальдера один и тот же человек. Может быть, и нет, потому что, думается, Кальдерова парня звали не Шон, иначе бы я точно вспомнил, если вы поняли, о чем я.

— Продолжайте, — попросила она.

— Но если — и это большое если, — если Шон когда-то работал на Кальдера, он может все еще работать на него... скармливая селен кобылам.

Пен долго молчала, и взгляд ее умудренных опытом глаз становился все тяжелее. Наконец она заговорила:

— Кто-то должен был находиться поблизости в час кормления, и это совершенно определенно не Кальдер и не Дисдэйл. Но ведь это мог быть тот управляющий, Найджел? Ему труда не составляло. Предположим, Дисдэйл с Кальдером заплатили ему... Предположим, они обещали предоставить ему работу или долю во владении Сэнд-Кастлом, когда заполучат лошадь.

Я покачал головой.

— Вряд ли. Я думал о Найджеле. Есть одно важное соображение, почему это все-таки не он. Ведь он, и только он, кроме Оливера, знал, что одна из кобыл, предназначенных для Летописца, была покрыта Сэнд-Кастлом. — Я пояснил, как Оливер спарил их, повинуясь импульсу. — Жеребенок вполне нормален, но вряд ли получился бы таким, если бы именно Найджел осуществлял подкормку.

— Неубедительно, — медленно сказала Пен.

— Да.

Она вздрогнула.

— Вы сообщили обо всем полиции?

— Я собирался, — ответил я. — Но когда я в понедельник пришел к Вайфолду, у меня ничего не вышло. Все это кажется таким невещественным.

Всего лишь куча догадок. Возможно, ложных выводов. Предложение Дисдэйла могло быть вполне честным. А парень, которого я видел с полминуты восемнадцать месяцев назад... лицо незнакомца трудно вспомнить через полчаса, не говоря уж о таком сроке. У меня в памяти отпечаталось его замешательство и солнцезащитные очки... а парень, работавший у Оливера, произвел другое впечатление. Вайфолд не из тех, кого можно сбить с пути впечатлениями. По-моему, лучше мне появиться перед ним с чем-то более определенным.

Пен прищелкнула пальцами.

— А не могли бы вы хорошенько рассмотреть этого Шона?

Я покачал головой.

— Оливер постепенно отпускает своих работников, как обычно в это время года, а Шон ушел одним из первых. Оливер не знает, куда он направился и по какому адресу его искать, и считает, что это в порядке вещей. Насколько я понял, эти ребята кочуют с конюшни на конюшню и в их бумагах всегда указан адрес последнего нанимателя. Но я думаю, что мы сможем найти Шона, если повезет.

— Как?

— Сфотографировать Рикки Барнета в профиль и поспрашивать на ипподромах.

Она рассмеялась.

— Это может сработать. А может и нет.

— Попытка не пытка.

Тут я мысленно вернулся к другой попытке, которая тоже меня не особо страшила. Похоже, об этом подумала и Пен.

— Вы же не собираетесь взаправду вламываться в приемную Кальдера?

— С фомкой и отмычкой, — сказал я. — Собираюсь.

— Но...

— Время уходит, а с ним уйдет и будущее Оливера, и деньги банка, так что я, разумеется, сделаю все, что смогу.

Она с любопытством разглядывала меня.

— Значит, у вас в самом деле нет чувства опасности?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду... В тот день в Аскоте вы просто врезались в того мальчика, а у него был нож. Вы могли запросто налететь на этот нож. А Джинни рассказывала мне, как вы до слез напугали ее, прыгнув таким манером на Сэнд-Кастла. Она говорила, что это чистое самоубийство... и что вы сами, похоже, об этом не раздумывали. А в тот вечер в Аскоте... Я помню, как тяготили вас вопросы полицейских и нисколько не трогало то, что вы были на волосок от смерти.

Тут ее речь иссякла. Я обдумал сказанное и решил, что нашел причину и могу ответить.

— Ничего из того, что до сей поры случалось в моей жизни, — серьезно сказал я, — не внушило мне страх перед смертью. Я думаю... знаю, это звучит глупо... я не верю в то, что могу умереть.

Год третий: июнь

На следующий день, в пятницу, 1 июня, я принял давнее приглашение и отправился обедать с руководителями одной охранной фирмы, которой мы ссужали деньги под установку новой линии сигнализации на рынке. Не особенно их удивив, я попросил об одолжении, и после трапезы, впятеро превысившей по калорийности обеды в «Эктрине», они, слегка забавляясь, вручили мне три ключа, отмыкающие все, кроме королевской казны, а также прочли мне сжатый курс по их использованию.

— Этими лапочками открывают двери только в случае крайней необходимости, — сказали с улыбкой мастера слесарного дела. — Если окажетесь за решеткой, мы вас не знаем.

— Если окажусь за решеткой, пришлете мне новый комплект в пирожке с вареньем.

Затем я поблагодарил их и отбыл практиковаться (с оглядкой) на дверях банковских офисов, делая замечательные успехи. Придя домой, я воспользовался отмычками, чтобы войти в парадную дверь, и принялся запирать и отпирать каждый буфет и ящик, в котором была замочная скважина. Потом я облачился поверх рубашки и галстука в темный свитер с высоким горлом и, слегка нервничая, поехал в Ньюмаркет.

Я оставил автомобиль на обочине трассы чуть поодаль от дома Кальдера и остаток дороги прошел пешком. И на исходе долгих летних сумерек спокойно вошел во двор, сверившись по часам, что сейчас почти десять, время, когда Микки Бонвит подводит своих гостей к вычурным креслам и принимается публично копаться у них в душе.

Кальдер даст великолепное представление, подумал я; моя подозрительность меня смущала, и смущение еще усилилось, когда я взглянул на очертания дома, темнеющего на фоне неба, и вспомнил о незатейливом гостеприимстве его хозяина.

Ту сдержанность, которая всегда подспудно разделяла нас, я теперь воспринимал как собственные инстинктивные, заглушенные сомнения. Желая видеть величину, я ее видел; и пытаясь теперь доказать самому себе, что ошибался, я испытывал не удовлетворение, а печаль.

Двор был тих и спокоен, все работники давно ушли. В доме, в большом зале, горел одинокий огонек, тусклая желтая искорка мерцала сквозь кусты, колеблемые слабым ветерком. За закрытыми дверями денников пациенты с гнойными язвами, кровоточащими кишками и прочими болячками дремали в ожидании прикосновения.

Сэнд-Кастл, если я прав, был обречен оставаться здесь, пока Кальдер исполняет свое «чудо», не обязанный объяснять, как он это делает. Он никогда не объяснял; он распространялся на публике, что не знает, как действует его сила, знает просто, что она действует. И тысячи, может быть, миллионы верили в его силу. Может быть, даже заводчики, эти мечтатели из мечтателей, поверят под конец.

Я подошел к приемной, серой глыбе в наступающей ночи, и вставил одну из отмычек в замочную скважину. Механизм, хорошо смазанный и многократно используемый, повернулся без протеста, и я распахнул дверь и вошел.

Там не было окон, о которых стоило беспокоиться. Так что, захлопнув за собой дверь, я включил свет и сразу принялся искать то, за чем пришел: селен в самодельных капсулах, или в самодельном фильтровальном устройстве, или в бутылочках с шампунем...

Пен было засомневалась, что кто-то рискнет давать селен в этом году, если прошлогодние труды дали такой эффект, но я напомнил ей, что Сэнд-Кастл уже покрыл многих кобыл в новом сезоне, прежде чем стало известно о рождении уродливых жеребят.