ЖАЛОБЫ ПРЕКРАСНОЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ Мне никогда не позабыть Плач Оружейницы Прекрасной, Как ей хотелось юной быть И как она взывала страстно: «О, увяданья час злосчастный! Зачем так рано наступил? Чего я жду? Живу напрасно, И даже умереть нет сил! Ведь я любого гордеца Когда-то сразу покоряла, Купца, монаха и писца, И все, не сетуя нимало, Из церкви или из кружала За мной бежали по пятам, Но я их часто отвергала, Впадая в грех богатых дам. Я чересчур была горда, О чем жестоко сожалею, Любила одного тогда И всех других гнала в три шеи, А он лишь становился злее, Такую преданность кляня; Теперь я знаю, став умнее: Любил он деньги, не меня! Но он держал меня в руках, Моею красотой торгуя. Упреки, колотушки, страх, — Я все прощала, боль любую; Бывало, ради поцелуя Я забывала сто обид… Доныне стервеца люблю я! А что осталось? Грех и стыд. Он умер тридцать лет назад, И я с тоскою понимаю, Что годы вспять не полетят И счастья больше не узнаю. Лохмотья ветхие снимая, Гляжу, чем стала я сама: Седая, дряхлая, худая… Готова я сойти с ума! Что стало с этим чистым лбом? Где медь волос? Где брови-стрелы? Где взгляд, который жег огнем, Сражая насмерть самых смелых? Где маленький мой носик белый, Где нежных ушек красота И щеки — пара яблок спелых, И свежесть розового рта? Где белизна точеных рук И плеч моих изгиб лебяжий? Где пышных бедер полукруг, Приподнятый в любовном раже, Упругий зад, который даже У старцев жар будил в крови, И скрытый между крепких ляжек Сад наслаждений и любви? В морщинах лоб, и взгляд погас, Мой волос сед, бровей не стало, Померкло пламя синих глаз, Которым стольких завлекала, Загнулся нос кривым кинжалом, В ушах — седых волос кусты, Беззубый рот глядит провалом, И щек обвисли лоскуты… Вот доля женской красоты! Согнулись плечи, грудь запала, И руки скручены в жгуты, И зад и бедра — все пропало! И ляжки, пышные, бывало, Как пара сморщенных колбас… А сад любви? Там все увяло. Ничто не привлекает глаз. Так сожалеем о былом, Старухи глупые, седые, Сидим на корточках кружком, Дни вспоминаем золотые,— Ведь все мы были молодые, Но рано огонек зажгли, Сгорели вмиг дрова сухие, И всех нас годы подвели!» БАЛЛАДА ПРИМЕТ Я знаю, кто по-щегольски одет, Я знаю, весел кто и кто не в духе, Я знаю тьму кромешную и свет, Я знаю — у монаха крест на брюхе Я знаю, как трезвонят завирухи, Я знаю, врут они, в трубу трубя, Я знаю, свахи кто, кто повитухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю летопись далеких лет, Я знаю, сколько крох в сухой краюхе Я знаю, что у принца на обед, Я знаю — богачи в тепле и в сухе, Я знаю, что они бывают глухи, Я знаю — нет им дела до тебя, Я знаю все затрещины, все плюхи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, кто работает, кто нет, Я знаю, как румянятся старухи, Я знаю много всяческих примет, Я знаю, как смеются потаскухи, Я знаю — проведут тебя простухи, Я знаю — пропадешь с такой, любя Я знаю — пропадают с голодухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, как на мед садятся мухи, Я знаю Смерть, что рыщет, все губя Я знаю книги, истины и слухи, Я знаю все, но только не себя. БАЛЛАДА ИСТИН НАИЗНАНКУ Мы вкус находим только в сене И отдыхаем средь забот, Смеемся мы лишь от мучений, И цену деньгам знает мот. Кто любит солнце? Только крот. Лишь праведник глядит лукаво, Красоткам нравится урод, И лишь влюбленный мыслит здраво. Лентяй один ие знает лени, На помощь только враг придет, И постоянство лишь в измене. Кто крепко спит, тот стережет, Дурак нам истину несет, Труды для нас — одна забава, Всего на свете горше мед, И лишь влюбленный мыслит здраво. Кто трезв, тем море по колени, Хромой скорее всех дойдет, Фома не ведает сомнений, Весна за летом настает, И руки обжигает лед. О мудреце дурная слава, Мы море переходим вброд, И лишь влюбленный мыслит здраво. Вот истины наоборот; Лишь подлый душу бережет, Глупец одии рассудит право, Осел достойней всех поет, И лишь влюбленный мыслит здраво.