Читать интересную книгу О дереве судят по плодам - Василий Шаталов

И много было в это время разных встреч, может, и не очень значительных, но каждая из них оставила памятный след.

Однажды я шел по ровному участку нагорной степи. Горы как бы отодвинулись в стороны и синели издалека туманными гранями. Ветер пробегал по равнине и клонил к земле клочковатые травы. Я шел не спеша, изредка поглядывая под ноги, и вдруг остановился, как вкопанный: метрах в трех-четырех от меня, настороженно застыв, притаилась змея. Она была меньше метра, зеленовато-желтого цвета и блестела так, словно только что выползла из воды. Слегка изогнувшись и повернув голову, змея зорко следила за мной. Это был оливковый полоз. Я и раньше слыхал, что он водится в горах Копетдага, но видеть живого, да еще вот так близко, ни разу не доводилось. Знал я также, что это исключительно редкая и быстрая змея, в чем тогда же убедился. Едва я шевельнулся, полоз встрепенулся и исчез в траве.

По сведениям ученых, сейчас на Копетдаге живет девятнадцать видов змей — значительно больше, чем на равнинной части Туркмении. Это — редко встречающиеся олигодон, персидский и полосатый эйренис, кошачья змея, волкозуб, стрела, щитомордник, кобра, гюрза.

Ящериц немногим меньше, чем змей. Видел я в горах золотую мабую, длинноногого сцинка, полосатую ящерицу и колючехвостого геккончика.

Следующая встреча в горах была, пожалуй, еще более неожиданной, чем первая. Как-то брел я по широкому оврагу и рассеянно глядел по сторонам. На склонах оврага рос какой-то кустарник, кажется, барбарис, его круглые мелкие листья были уже желты, сухо шелестели травы на откосах. Вдруг над моей головой раздался ошеломляющий взрыв, — с минуту я не мог прийти в себя, сердце бешено колотилось. А взрыв был вполне безобидный — так при взлете оглушительно хлопает крыльями стая каменных куропаток-кекликов. Видимо, вот так они отпугивают врагов. Во всяком случае, пока враг опомнится, птицы сумеют скрыться или отойти на безопасное расстояние. Кеклики — отличные скалолазы. Даже не взлетая, а только взбираясь вверх по откосу, по каменной сыпи, они могут быстро уйти от преследователя, словно раствориться в камне.

Надеясь догнать куропаток, я резво взбежал на вершину оврага, огляделся, пересек еще один или два распадка — кекликов не было. И все же я был уверен: не могли они уйти далеко. Они где-то здесь, рядом. И действительно, как бы в подтверждение моей мысли, откуда-то послышалось спокойное «ке-ке-ке». Но как ни напрягал я зрение и слух, так и не смог понять, откуда кричат куропатки. Кеклики на Копетдаге встречаются часто. Я видел их на водопоях, вдоль горных ручьев, на деревьях и кустарниках, среди камней.

Иногда удавалось наблюдать и великанов пернатого царства: черных грифов, беркута, белоголового сипа, неспешно и величаво паривших в небе над темными падями и острыми хребтами. Но ни разу не видел других обитателей высокогорья — серого улара и черную клушицу. А были, говорят, когда-то. Будто бы и сейчас есть…

И все же на встречи в горах мне везло.

Помню, время было осеннее. Теплое солнце заливало распадок до краев. Безветренно. Тихо. Дно и скаты оврага — в сухих, желтоватых травах. Вдали овраг заворачивал налево. И я не заметил, как оттуда, из-за поворота, выбежало навстречу небольшое стадо баранов-уриалов. Может, зверь какой спугнул, а может, сами зашли. Завидев меня, бараны остановились. Впереди стада, гордо подняв голову, стоял вожак. На его груди белела пышная «борода» — подвес; крупные тяжелые рога круто закручены. Красавец!

Я не выдержал и крикнул. Широко и громко раскатился мой голос. Я надеялся, что, услышав его, уриалы повернут обратно. Вышло наоборот. Мой голос, достигнув края распадка, эхом метнулся обратно и стегнул баранов сзади. Быстро сообразив, что именно оттуда, сзади, им угрожает опасность, уриалы вначале бросились навстречу мне, но вскоре, взяв правее, помчались по откосу. Поравнявшись со мной, они выскочили на гребень откоса и скрылись по другую сторону оврага.

Все это длилось несколько секунд. И все же я сумел увидеть диких баранов довольно близко, как говорится, «крупным планом», лишний раз убедившись в грациозности и силе этих смелых животных. Позже я наблюдал, как легко и ловко они прыгают с утеса на утес, как быстро взбираются на горные кручи, как бесстрашно ходят по узкому, как нож, карнизу скалы. Палево-серая шерсть архара удачно маскирует его среди такого же цвета скал, камней, трав, и поэтому не всегда удается его обнаружить.

Но встречи в горах волнуют не только с животными. Зайди в распадок осенью. Как тихо и нарядно здесь!.. В золотом воздухе — горьковатый запах увяданья, осеннего леса, сухого душистого сена. Среди пожелтевших и розово-красных кустарников и деревьев кем-то выбита тропа. Кем? Диким кабаном, козлом, волком, дикобразом, лисой, горным бараном или еще кем-то? Тропа извивается, идет прямо, а затем бросается в сторону. Вблизи такой тропы мне повстречался клен-керкау. Он весь был багряный, от низа до верха. С чем его сравнить? С застывшим пламенем костра? С пылающим на закате облаком? С красным фейерверком?

Нет, не то, все не то…

Клен был густой, раскидистый. Прямо от земли упруго взлетала вверх и в стороны стройная ватага ветвей, усыпанных красной лапчатой листвой. Верхние листья просвечивало солнце. Небольшой изящный лист керкау был совершенным по рисунку. Именно этим изяществом и какой-то милой беззащитностью он и привлекал к себе внимание. Позже мне не раз встречался керкау в виде отдельного дерева метров до десяти высотой и со стволом до метра в диаметре.

Тысячи гектаров Центрального и Западного Копетдага занимает арча. Это — дерево долголетия: до тысячи лет живет, а, может, и больше.

Во время горных экскурсий привалы я обычно устраивал где-нибудь в арчовнике. Выбирал для этого укромное местечко и разжигал костер. Ходить за дровами не надо — они под рукой. И сколько таких великолепных мест на Копетдаге! Одно лучше другого!

Расскажу только об одном.

Это был тупик в широкой балке, над которой круто обрывалась скала. К тупику, по склонам балки взбегала арча. Я развел костер. Утро ясное. Холодком обдает. Но вот языки пламени все смелее пробиваются между веток. Костер разгорается и начинает постреливать. Сизый дым волнисто подымается, вверх. От костра исходит разнеживающий зной. Я греюсь и вдыхаю арчевый дымок, который, как «дым Отечества и сладок и приятен». Приглядываюсь к месту, где сижу. Деревья вокруг старые, дряхлые. Под ними много сухого валежника, камней. С глубоким сочувствием гляжу на арчу, что поскрипывает напротив, за моим костром. Возможно, она и не очень старая, но вид у нее жалкий и печальный… Северная крона сорвана. Нижняя часть ствола оголилась и на ней болтаются мочальные ленты коры. Корни, похожие на щупальцы, высоко обнажены. Не трудно понять, с каким упорством и ожесточенным усилием они пробивались к влаге сквозь твердую, как камень, землю.

От высоты и ландшафта, на которых растет можжевельник, зависят его рост, наряд, форма. На самых высоких точках Копетдага, где-нибудь на высоте 2800 метров, арча жмется к земле как стланик и выше 60—80 сантиметров не поднимается. На более низких поясах она может быть стройной и высокой.

Не так давно исконная жительница гор, арча, пришла на улицы и в парки Ашхабада. Столичный климат пришелся ей впору. Арча не только украшает город. Выделяя фитонциды, она очищает воздух от вредных бактерий.

Что еще запомнилось?

Лук! На Копетдаге его десятки видов! Есть среди них настоящий гигант, высотой до полутора метров. Он так и называется: лук гигантский. Венчает его шаровидный зернисто-лиловый зонтик. Листья съедобны, богаты белками, витаминами, сахаром. Мощное растение и лук Вавилова. Есть лук, названный странным, своими цветками напоминающий ландыш.

Много на Копетдаге растений в виде колючих подушек. И самое знаменитое среди них — колючелистник железистый. Это полукустарничек с твердыми, как иглы, колючками. Цветет он в самую жаркую пору — в июне или в июле. Подушка колючелистника занимает сравнительно небольшую площадь, но выбрасывает он до десяти тысяч бледно-розовых, мелких, с приятным ароматом цветов. А другой колючелистник — мелкоголовчатый — цветет еще обильнее: на его подушках бывает до тридцати тысяч цветков. Такому количеству цветов могла бы позавидовать любая городская клумба.

В корнях и развитых частях колгочелистников много полезных веществ. Они применяются в кондитерском деле, в парфюмерии, в текстильной промышленности для отбеливания и мытья дорогих тканей, в цветной металлургии для обогащения руд, для производства ячеистого бетона.

В горах надо быть очень внимательным — иначе много интересного можно не заметить. Вот, например, перед нами серая, каменная глыба, покрытая желтыми лишайниками. Но каменная она только с виду. Это живое растение, полукустарничек качим. Если его разрезать пополам, то можно увидеть у него толстую оболочку, состоящую из тысяч тончайших, как волос, веточек. Соединенные вместе, они подходят к поверхности качима и питают на нем мельчайшие желтые цветочки, которые многие принимают за лишайник.