Читать интересную книгу Мышеловка - Сайра Шах

Лизи опаздывает к завтраку, волосы ее взъерошены.

— Эй, — говорит Тобиас, — только что проснулась? Это привидения так взлохматили тебе волосы?

Если он рассчитывал пошутить, то будет разочарован. Она не подхватила его веселый тон.

— Кто съел мою туфлю? — спрашивает Марта.

И действительно, в резиновой подошве ее вьетнамок, которые она на ночь оставила у дверей кухни, зияет аккуратная дыра размером с теннисный мячик.

— Анна, насчет этих крыс… — начинает она.

— Куда мы поедем сегодня? — вмешивается Тобиас. — Анна, тебе выбирать. Куда захочешь, туда и отправимся.

— Давайте поедем на étang[83], — говорю я. — Там живут фламинго.

— А как насчет того, чтобы потом устроить пикник? — спрашивает Тобиас.

Я быстро смотрю на часы: почти полдень.

— Времени нет, — говорю я. — Мне нужно купить лекарства, прежде чем аптека закроется.

— Анна, я в отпуске, — говорит Марта. — А твои крысы слопали мою обувь, так что тебе по крайней мере придется подождать, пока я переоденусь.

— Давай, Анна, сооруди нам по-быстрому одно из твоих потрясающих блюд для пикников, — подлизывается Тобиас.

Я чувствую, как меня охватывает приступ какого-то сумасшествия. И я ловлю себя на том, что кричу уж слишком громко:

— Нет! Мы должны ехать немедленно!

Марта пристально смотрит на меня.

— Ночью нам пришлось срочно везти Фрейю к врачу, — объясняю я. — Она не могла дышать. Аптека закрывается в двенадцать. Мне необходимо купить ей лекарства прямо сейчас.

Наступает неловкое молчание. Марта выглядит испуганной и немного обиженной.

— Анна, да что с тобой такое? Почему ты мне сразу не сказала? Ты взялась готовить завтрак! Шутила со мной! Предложила увеселительную прогулку! Мы не можем никуда ехать с больным ребенком на руках. И ты должна была сразу же ехать в аптеку, как только она открылась.

Она рассуждает совершенно разумно. Вдруг, ни с того ни с сего, Фрейя выстроила вокруг меня еще один барьер. Марта никогда не поймет, что мы с Тобиасом сделали такие вещи нормальными для себя, потому что должны были это сделать. Мы не говорим людям, что Фрейя больна, потому что Фрейя больна всегда. И мы всегда балансируем на грани экстренной ситуации.

Каждый момент времени отделен от любого другого, как будто кто-то завернул все индивидуальные сегменты в липкую ленту. Это напоминает мне самое раннее детство, когда меня дразнили в детском саду, а я никак не могла сказать об этом взрослым, потому что моменты, когда я набиралась решимости все им объяснить, были безнадежно оторваны от мгновений, когда надо мной издевались. Думаю, это как раз то, что представители «новой эры» вроде нашей Лизи называют «жить здесь и сейчас». Но я фактически сама придерживаюсь этого и не могу рекомендовать всем остальным.

***

Температура на термометре продолжает расти. Такое ощущение, что вся природа вокруг сдерживает свое дыхание. Воздух становится все тяжелее; каждая отдельная молекула насыщается водой и рано или поздно должна лопнуть.

Теперь нам понятна вся ценность нашего béal: он позволяет нам обеспечивать постоянный поток воды из речки на наш огород. Он придал нашей удобренной конским навозом почве насыщенный темно-коричневый цвет. Из всего этого разложения вырастают шикарные дыни и тыквы.

Людовик дает мне урок приготовления компоста.

— Здесь все так же, как в кулинарии, — говорит он. — Вам необходим правильный баланс ингредиентов, смешанных правильным образом, нагретых до правильной температуры за правильный промежуток времени. Подойдите поближе и посмотрите. Не обращайте внимания на запах.

Представив перемазанного в грязи Людовика у себя на кухне, я улыбаюсь, но он предельно серьезен.

— Разложение — явление естественное. И вы ему просто лишь немножко помогаете.

Как и все остальное на огороде Людовика, его компост находится под строгим контролем в трех аккуратных пластиковых чанах.

— Вы можете получить это бесплатно в mairie[84], — говорит он. — Пластик намного лучше дерева. Он не гниет. А во всем остальном я делаю все точно так, как учил меня мой отец.

Он берет свои трезубые вилы и начинает перекладывать содержимое из одной пластиковой бадьи в другую.

— Принесите мне вон ту картофельную ботву. Положите вот здесь. Вам нужен баланс коричневых ингредиентов — мертвых растений, веток, растертых сухих листьев, соломы — и зеленых ингредиентов — скошенной травы, молодых сорняков, испорченных фруктов и обрезков овощей с кухни. Слишком много зелени — и он станет слизистым. Слишком много коричневого — и он не будет работать.

Людовик энергично размешивает пахучую смесь своими вилами.

— Если вы составите смесь неправильно и баланс в ней будет нарушен, она прокиснет.

— Она такая противная. И действительно воняет.

— Ничего не противная: она в процессе перехода. Гниение и есть гниение. Если вы подобрали состав правильно, то оно является началом чего-то нового. Теперь разомните эту яичную скорлупу и бросьте сюда. Это будет способствовать размножению червей. Именно черви и полезные бактерии расщепят все это для вас.

Людовик переворачивает свой компост снова и снова.

— Нужно, чтобы через него проходил воздух. Переворачивайте его вилами регулярно: минимум два раза в месяц. Я делаю это каждую неделю. Чем чаще бы будете его переворачивать, тем быстрее он изменится.

Когда он удовлетворился результатами своего перемешивания, то накрыл все это шапкой соломы и посмотрел на ясное сияющее небо.

— И конечно же, вы должны доливать сюда правильное количество воды. Вы не должны давать ему слишком пересыхать, но если оставите его незакрытым во время грозы, он может излишне пропитаться водой. Вы должны поливать его аккуратно.

Уже уходя с огорода с горстью сорванного латука, я оборачиваюсь и вижу, что Людовик, расстегнув брюки, поливает свой компост на традиционный манер. Если он и испытывает какое-то неудобство в этой связи, то искусно прячет это, беззаботно пожимая плечами.

— Некоторые придерживаются всяких новомодных идей насчет компоста. Но для меня достаточно хорош и проверенный старомодный способ. Чтобы создать что-то новое, нужно разрушить старые составляющие. Я же говорил вам: все, как на кухне.

***

Пища здесь становится все более и более странной. Я думала, что это может подвигнуть Лизи больше есть, если я попрошу ее саму что-то приготовить, но это обернулось катастрофой.

— О нет! — с тихим стоном шепчу я Тобиасу. — Только не снова эти тушеные гусеницы!

— Тушеная цветная капуста, — говорит он. — Не забывай, что она вегетарианка.

— Наверное, поэтому-то она сама к еде даже не притрагивается, — снова шепчу я, глядя на это приготовленное еще три дня назад блюдо и думая обо всех тех гусеницах, которых моя деморализованная рабочая сила так и не удосужилась отсюда удалить.

Лизи по-прежнему полна той сдерживаемой энергии, которую я все чаще наблюдаю в ней в последнее время. Она больше не смеется с Тобиасом, не флиртует с ним, а постоянно говорит о зле, которое присутствует в доме, особенно на кухне для дичи. Она перенесла сюда всю свою коллекцию магических кристаллов вместе с громадным количеством фигурок разных католических святых. Ивонн — croyante[85], так что, в конечном счете, она рада разделить свою laboratoire с образами святых, но я, хоть убей, не могу понять, как все это укладывается в необычный и удивительный спектр других верований Лизи.

***

Погода остается жаркой и гнетущей. Назревает мощная буря, но в данный момент мы от нее отрезаны. Все по-прежнему такое же иссушенное и безжизненное.

В самый разгар жары на первый план выходит Фрейя. Мы с Мартой купаем ее страдающее маленькое тельце с помощью ваты, смоченной в розовой воде, когда к нам приходит Тобиас.

— Давайте сходим к заводи с невидимым краем. Пожалуйста, — просит он. — Я должен поплавать.

— Скоро пойдет дождь — должен пойти, — говорю я.

— Ты же сама знаешь, что здесь бывает, когда идут дожди. Они могут лить неделями. И это может быть моей последней возможностью поплавать. К тому же мы еще не показывали заводь Марте.

— Я не могу, — говорю я. — Сейчас слишком жарко, чтобы брать Фрейю с собой, а Ивонн сегодня нет. Теперь, когда моя мама и Керим ехали, уход за ребенком — дело не такое простое, как это было раньше.

— Тогда попроси Лизи, — говорит Тобиас.

— Думаю, что было бы неразумно просить ее присмотреть за ребенком, когда она останется здесь одна.

— Не говори глупости, — говорит он. — Лизи, может быть, и чокнутая немного, но к Фрейе она относится хорошо.