-Ты чего? – изумлённо воззризлся на него Яцек.
-Я сказал, не подходи больше к ней! – сам где-то в глубине души удивляясь нахлынувшей вдруг на него ярости, выкрикнул Марек. – Задуриваешь ей мозги сказочками всякими... Не подходи к ней!
Он яростно отшвырнул лук и, пригнувшись и сощурив зло глаза, положил правую ладонь на рукоять сабли. Что удивительно, но Яцек, тихоня Яцек, на которого всегда достаточно было прикрикнуть слегка, чтобы он присмирел, напустил в штаны, неожиданно отпрыгнул в сторону и тоже схватился за палаш.
-Сам не подходи!
Это было настолько неожиданно, что Марек сначала даже опешил, но потом озлился ещё больше.
-Ах, ты так! – медленно, с явственно прозвучавшей угрозой, процедил он и достал саблю. – Ну, держись!!!
Однако начать первым он не успел. Яцек вдруг прыгнул вперёд и его тяжёлый, остро отточенный палаш звонко выщербился о камень, чуть ли не на пядь уйдя в землю. Марека на том месте, куда ударил палаш, разумеется, уже не было. Яцек же, не устояв на ногах, споткнулся и упал, открыв спину. Марек тут же ударил, лишь в последний миг направив саблю в палаш.
Сталь зазвенела о сталь и Яцек, вскочивший на ноги, был уже безоружен.
-Подними палаш, рохля! – с крайней степенью презрения в голосе велел Марек. – И не доставай его, если не знаешь, с какой стороны бра...
Он просто не успел закончить. Яцек не стал подбирать палаш, вместо этого резко, с места, прыгнув вперёд. Марек никак не ожидал этого, и приятель буквально вмял его спиной и задом в кусты. В колючие кусты шиповника.
-На! – выдохнул Яцек, со всей силы врезаясь кулаком куда-то в район марекова носа. – На тебе!
Взвыв от острой боли, ослепнув на миг, Марек вслепую отмахнулся. Его кулак попал в мягкое, и дышать стало легче – Яцек больше не сидел у него на животе... Впрочем, это было ненадолго. Уже вскоре его кулак врезался в бок, выбив из Марека дыхание, а в следующее мгновение сам Яцек навалился сверху и принялся душить Марека.
В другой раз Марек, пожалуй, отбился бы, да ещё и сам поколотил как следует Яцека. Тот, хоть и был заведомо сильнее приятеля, уступал ему в сноровке и умении драться. Но всё пошло наперекосяк и Марек не мог даже продохнуть. В ушах стоял звон, перед глазами искры сыпались уже сплошным ливнем, а Яцек, усевшись поудобнее, давил и давил, не собираясь останавливаться... Рука сама нашла кинжал – длинный, тонкий клинок даги, когда-то лишившийся рукояти и как бесполезный, подаренный паном Романом Мареку. Марек приделал к нему обычную, простую рукоять и сейчас его судорожно ищущие опору пальцы нащупали тёплое, влажное дерево. Они сами сомкнулись на рукояти – Марек уже ничего не соображал. Ничего не соображая же, он вытащил кинжал. И ударил.
Был хруст разрываемой материи, был противный, чмокающий звук, когда лезвие вошло в плоть. И был отчаянный, протяжный крик-стон Яцек, когда он валился набок, наконец-то давая Мареку возможность продохнуть. Марек с большим трудом сумел сесть, его грудь тяжело, с сипами и хрипами вздымалась, его лёгкие спешно прогоняли через себя воздух, круги перед глазами постепенно сходили на нет. Его вырвало...
Яцек лежал рядом, ничком, уткнувшись лицом в траву. Он уже не стонал, а лужа крови – и это было самое первое, что Марек сумел разглядеть уверенно – стала просто огромна. Наверное, треть или даже половина всей крови, что текла в жилах Яцека, была сейчас в этой луже!
-Дева Мария и Тысяча Мучеников! – простонал Марек, вставая на колени. – Яцек, друг... что же я наделал!!!
Ему вдруг стало страшно. Марек не был трусом и всегда готов был отвечать за свои проступки и ошибки. Но сейчас... Но этот раз... Даже если Яцек выживет – а Марек в этом очень сомневался – ему никто не простит этого удара. Всё кончено и спасения нет...
-Яцек, Яцек! – лихорадочно обдирая край нечистой рубахи, прорыдал Марек. – Яцек, только не умирай! Вот только помри!!! Я тебе тогда... Я тебе тогда твои дурацкие уши-то пообрежу.
Яцек, словно по заказу, открыл глаза. Он с видимым трудом разлепил губы и еле слышно простонал:
-Больно...
-Терпи! – выкрикнул Марек, давясь слезами. – Терпи! Только дотерпи! Вот выживешь, мессир Иоганн тебя залечит... у, то есть, вылечит... Станцуешь ещё с Зариной!
-Нет... – прошелестел почти беззвучно Яцек. – Я умираю, Марек! Ты выиграл...
Марек рыдал уже в голос, не заботясь о том, что это не достойно воина. С превеликим трудом подняв тяжёлое тело, он забросил его поперёк седла. Плохо, конечно, но другого выхода не было. Волокушу мастерить слишком долго, а на закорках он тяжёлого Яцека не дотащит. Слишком далеко до лагеря.
-Ты продержишься! – решительным, хотя и неверным из-за слёз голосом сказал он бесчувственному Яцеку. – Ты выживешь!
Яцек ничего не ответил.
Месяц неспешно двинулся по небу.
2.
-Что-то не видать наших охотников! – сморщив длинный нос, проворчал Людвик, ковыряясь тлеющей веткой в костре. – Слышь, пан Анджей?
-Ничего! – возразил пан Анджей, потянувшись так, что пузо в очередной раз выскочило из-под туго обтягивавшего его кушака. Ругаясь, пан Анджей вынужден был заняться восстановлением порядка в одежде.
-Ничего! – усмехнулся, завершая его речь, пан Роман. – Марек – охотник опытный, не в таких местах охотился... В ЭТОМ лесу заблудиться он не сможет...
-...Идут! – громкий вопль прервал его речь, но пан Роман был не в обиде. Вскочив резко на ноги, он всмотрелся...
Одинокая фигура – невысокая, значит - Марек. Два коня, через которые перекинута добыча... вон, рога торчат в сторону... А где же Яцек?!
Почти тут же последовал и ответ.
-Лекаря! – ещё издалека закричал Марек. – Где пан Иоганн?!
Мессир Иоганн жутко не любил, когда его называли на польский лад – паном, но сейчас – стерпел. Яцека, который оказался переброшен через седло своего коня, осторожно сняли, положили на землю...
-Что с ним... Ого?! – мессир Иоганн, больше ни о чём не спрашивая, отодрал потемневшую, заскорузлую от засохшей крови тряпку и, щуря глаза, склонился над раной. – Темно... Свет! Дайте света!
Сразу несколько горящих ветвей, выдернутых из костров, треща и разбрасывая искры, повисли на вытянутых руках над его головой.
-Так – достаточно светло? – спросил пан Анджей. – Что с ним?
-Ранен! – коротко ответил мессир Иоганн. – Рана неопасная, важные органы не задеты... но крови он потерял много! К тому же, в рану могла попасть грязь... Сумку мою! Чистые тряпки! Горячую воду! Гданьскую!
Всё было... кроме гданьской водки. Ехали они по земле Московской и новомодного напитка здесь не знали. Скривившись, словно от зубной боли, мессир Иоганн решил обойтись без неё.