— Эй, — я улыбаюсь и машу ему рукой.
— Привет, красавица.
— Ох, заткнись.
Я никогда в жизни не выглядела хуже, чем сейчас. Мешки под глазами украшали
черные линии. Никаких намеков на макияж и крысиные волосы, да, я никогда не
выглядела хуже.
— Я серьезно. И я возвращусь домой как чемпион, Королева.
Его глаза загораются, как никогда за последний месяц.
— Я верю тебе, Стейт. Давным-давно, когда мы были маленькими, ты говорил мне, что станешь чемпионом мира, и я никогда в тебе не сомневалась.
— Детка, ты помнишь наш розовый и голубой особняк без забора?
— Да, — я улыбаюсь искренней улыбкой с надеждой на будущее. — Без забора и с
приставкой.
— Да, тогда мы еще не знали, что безнадежно влюбимся.
— Кажется, я знала, — я подмигиваю.
Он только ухмыляется и не отвечает.
— Но я думаю, что мы поменяем планы на один дом с белым штакетником вокруг
него, добавим Роу и все это дерьмо с принцессами. К тому же мне может понадобиться
собака.
— И кошка, — добавляет он.
— Возможно, золотая рыбка, — отвечаю я.
— Договорились, Королева.
— С мороженым со вкусом жвачки каждый вечер.
— Каждую ночь и навечно, — отвечает он.
— Стейт.
— Да.
— Надери всем задницы.
— Хорошо, Королева. Я люблю тебя.
— И я тебя.
Когда звонок заканчивается и его глубокие шоколадные глаза исчезают, я на секунду
чувствую укол боли. Роу отвлекает меня, танцуя вокруг в своем снаряжении для игры, жуя свой любимый вкус Поп-Тартс. Шейн стоит рядом с ней, подпевая песне, звучащей у
нее в голове.
Они развлекаются в течение следующего часа, прежде чем успокоиться и занять
свои места. Роу возится со своим браслетом, слушая все предигровое дерьмо. Ее лицо
становится кислым, когда комментаторы отдают предпочтение команде противника.
Начинается предматчевое вступление в специальном выпуске, и телевизор
заливается синим и оранжевым. В поле зрения появляются знакомые кадры стадиона, а
затем на экране вспыхивает заголовок: «Да кому какое дело?».
Несколько товарищей по команде Стейта появляются на экране, произнося свое имя, а затем повторяя случайное имя после своего.
Тренер Пит, наконец, заполняет весь экран.
— Да кому какое дело? — эти три слова мощно слетают с его языка. — Посмотрите
на мою команду, и вы увидите.
Детские фотографии появляются на экране, а игроки повторяют имена на заднем
плане. Несколько игроков увеличиваются и делятся своими историями о том, как они
победили систему и попали в колледж. Их история звучит правдиво, и я обнаруживаю, что
мне также становится легче этим поделиться.
Следующим на экране появляется Стейт в черных спортивных шортах, крутящий на
кончиках пальцев мяч.
— Я Стейт Блейк.
Затем камера приближает изображение его и мисс Тами из наших начальных
классов. У него черный и опухший глаз, но она гордо улыбается, прижимая его к себе.
— Она спасла меня.
Он начинает делится своей историей, которая похожа на другие. Ребенок, которого
забыли из-за наркотиков и насилия, и он превращается в очередную жертву. Тем не менее, это разительная разница, потому что у него была она. Я стараюсь не думать о тех
моментах, когда его усыновили, и о тех годах, которые мы пропустили вместе.
Он повторяет: — Она спасла меня.
Я смотрю на экран и вижу нас в костюмах на Хэллоуин, другие случайные селфи, а
затем несколько с Роу. Последнее, на чем сосредотачивается особое внимание — это
фотография его и Роу. На нем корона, он смотрит на Роу сверху вниз. На снимке крупным
планом запечатлены в основном ее нос и глаза.
— Она завершила мой мир.
Заключительная картина — это все мы на тыквенной грядке с прокручивающимся
текстом — «Светлая память всем тем, кто заботился и спасал потерянные души мира.
мисс Тами, вас никогда не забудут. Твои девочки будут в безопасности в моих руках».
У меня катятся слезы. Я не хочу ничего больше, чем оказаться в объятиях Стейта, обнимать, целовать и любить до чертиков моего нежного гиганта. Роу скачет по комнате в
состоянии эйфории от того, что видит по телевизору себя вместе со Стейтом.
— Ты видела мой браслет?
Я киваю и вытираю слезы.
Попкорн и Поп-тартс разлетается в считанные секунды, пока мы смотрим игру. Я не
удивлюсь, если в любую секунду постучится полиция. Наше наступление агрессивно, но и
их оборона не отступает. Но ко второму тайму очки набирает наша оборона. На счету
Стейта уже имеется несколько очков, и он даже дважды выбивает мяч. К счастью, мяч
оказывается в руках его товарищей по команде, и они запускают его для тачдауна.
Камера любит его родителей. При каждом удобном случае она направляется на них, из-за чего некоторые злорадствуют по поводу того, что он был усыновлен и так далеко
продвинулся в жизни. Несколько месяцев назад мне это принесло бы боль и отчаяние, но
сегодня я улыбаюсь. Это для меня чистая радость. Стейт и его родители. Они это
заслужили.
Дело дошло до четвертой четверти, и наше нападение уже на поле. У Райдера была
тяжелая игра. Он выпускает мяч, и тот приземляется в руку защитников. Еще один
перехват. Стейт выводит своих ребят на поле. Очевидно, что они истощены, но их воля
слишком сильна, чтобы уступить.
Две минуты. На игровых часах осталось две долгих гребаных минуты. Я узнала, что
за сто двадцать секунд в футболе многое может произойти. За это время, все может быть
уничтожено.
Первая игра, Стейт и его люди останавливают бег. Во второй игре бег назад
набирает шесть ярдов. В третьей игре квотербек возвращается назад и заканчивает тем, что выбрасывает мяч из-за давления. Мы с Шейн подпрыгиваем, радостно крича.
Только когда я снова сосредотачиваюсь на телевизоре, игрок падает. Синее море
предупреждает меня, когда тренеры выбегают на поле. Игра прерывается на рекламу, и я
не говорю ни слова. Шейн действует мне на нервы, поэтому она помогает Роу на кухне
выпить еще одну чашку яблочного сока.
В сердце Роу ее герой уже выиграл игру всей своей жизни. Счет для нее не имеет
значения. Но для меня это все. Стейт отложило свою футбольную карьеру, чтобы
позаботиться о нас. Если это он лежит раненый на газоне, мой мир перестанет вращаться.
Рекламные ролики закончились, и они возвращаются к игре. Стейт вскакивает с
земли, отмахиваясь от тренеров. Еще один игрок тоже лежит, но тренеры не обращают на
него внимания.
— Что? — это выскальзывает у меня изо рта.
— Если он ранен и объявлен тайм-аут, ему придется отсидеться, — отвечает Шейн.
Мои пальцы болят, прижатые к груди.
— Значит, он притворяется?
— Да, ему больно, но он отказывается уходить.
Нападение выстраивается в линию. Это четвертый и последний шанс попытаться
сыграть вничью. Я наблюдаю, как движется шлем Стейта, следя за его действиями.
— Это пьеса о принцессе, — визжит Роу.
Я киваю ей, и Шейн что-то говорит ей, но мое пристальное зрение сфокусировано на
телевизоре.
— Нужен экран, чтобы он мог прочитать, — это последние слова я слышу от Роу.
Все на линии бегут. Я смотрю, как Стейт на секунду замирает, и боюсь, что он
ушиблен гораздо сильнее, чем кто-либо мог себе представить. Как хищник, он наблюдает
за всем, прежде чем спланировать нападение. Он прыгает вперед к квотербеку, когда
остальная часть его команды начинает бежать.
Мяч все еще находится в руках квотербека. Он чувствует давление и попытки
набросится один раз, второй, третий. Но сейчас настало время выложить все карты на стол
и играть по-крупному или отправляться домой. Стейт бросается вперед. Правая нога у
него подкашивается, но он не обращает на это внимание. Секунды тикают, как часы. Я