Паладин продолжал бежать, задыхаясь от перегрева и усталости, он практически не слышал, что ему кричит Сновид.
Князь осмотрел женщину на его руках, осознавая всю серьёзность ситуации.
— Я тебя понял! Давай её сюда! — Сновид остановил лошадь прямо на пути паладина, показывая руками жест «поднимай».
Алистер с трудом сфокусировал свой взгляд на седле всадника и из последних сил приподнял Мовиграну, передавая её в руки Сновида. Князь затащил женщину на коня, положив животом на переднюю луку седла.
— Но! — крикнул всадник, ударив лошадь в бока; кровавые бусинки ниспадали на землю со свисающих рук дикарки. — Я пришлю за тобой!
Только Сновид отъехал, Алистер рухнул на землю лицом вниз, выбивая остатки воздуха из лёгких; последние силы покинули его, он не мог перевернуться или даже пошевелить рукой. Паладин чувствовал сильное головокружение, тяжело дышал от изнеможения и не мог собраться с мыслями.
В глазах потемнел свет.
Глава 3 ч.7 Кровавые сумерки
Паладин услышал вокруг себя гул людской речи и медленно открыл глаза, глядя на потолок шатра. Он не мог пошевелить ни руками ни ногами, лишь губы неохотно поддали́сь и чуть приоткрылись.
— А–а–а… — простонал Алистер.
— Господин пришёл в себя! — радостно воскликнул Бронислав, нависая над паладином. — Господин, вы переутомились и истощены, вам нужен отдых.
— Отойди! — толкнул оруженосца Изяслав и растопырил два пальца над лицом лежащего. — Я показываю два пальца?
Алистер закрыл на секунду глаза, отвечая «да».
— Хорошо. Меня зовут Сакара́д?
Паладин чуть качнул головой.
— Мы сражались против Всеволода?
Он снова прикрыл глаза.
— Тебя зовут Ярослав?
Алистер широко раскрыл глаза, бросив злобный взгляд на Изяслава.
— Прекрасно! С головой у него всё в порядке. Отдых и покой ему. — князь хлопнул паладина по нагруднику. — Держись, брат. Мы победили.
Изяслав отошёл от лежащего на лежанке ария и Сновид тут же сменил его.
— Алистер, ты просто молоток! Ваша лихая атака на правый полк Всеволода оставила небесное воинство без поддержки. Ты бы видел, как оно всё полыхало! — приподнято говорил Сновид. — Твой гениальный план сработал как нельзя лучше.
— Мови… — протянул паладин.
— Мови? Ты про дикарку? Ах да, с ней всё в порядке, друг. Она сейчас восстанавливается также, как и ты, от неё не отходят лекари.
— Где о…
— Она в шатре Радомира, он лично следит за лечением. Алистер, я испугался, когда увидел тебя с этой женщиной на руках. Я забрал её у тебя в пятистах шагах от места проведения ритуала. Ты, в полном латном доспехе, после боя пешим, с пятидесяти килограммовой женщиной на руках, пробежал пятьсот шагов! Да ты истинный богатырь нашего времени!
Арий растянул губы в улыбке, отвечая на восхищение Сновида.
— Знаешь, Алистер, — князь положил руку на лоб паладина, — если про эту битву и сложат легенды, то тебе в ней первое место. Выздоравливай, брат.
Славный день заканчивался нестерпимо медленно, Алистер всё никак не мог заснуть, испытывая сильную ломоту во всех суставах и мышцах. Лекарь распорядился накормить паладина сладкой кашей, а Бронислав вовремя подставил ночной горшок, когда паладину понадобилось помочиться.
Алистера злило его беспомощное состояние, но он по–настоящему радовался тому, что в трудную минуту его не бросили одного. Убегая из Ружанского замка, паладин всем сердцем верил в то, что кроме Мовиграны у него больше никого нет, что он больше никому не нужен. Осознание мысли, что его называют другом сильнейшие князья Славизема, снимало с души тяжёлый камень. На мгновение ему показалось, что он приобрёл новую семью, вместо утраченной старой.
Оруженосец до самой ночи пчелой крутился вокруг своего господина, удовлетворяя все важные и неважные потребности. Лекарь вернулся с горьким отваром, который приказал «влить паладину в рот до последней капли».
Едва справившись с рвотными позывами, Алистер смог полностью выпить лекарство и через несколько минут провалился в сон. Бронислав обрадовался этому едва ли не больше, чем тому, что его господин пришёл в себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оруженосец изо всех сил старался всё делать правильно, он хотел стать настоящим помощником, а не притянутым за уши. Бронислав был юн, но отнюдь не глуп, и прекрасно понимал в каких условиях он поступил на службу к паладину. Следуя поговорке «Я его слепила из того, что было», Алистер не требовал от юноши много, что ещё больше печалило слугу, ибо Бронислав хотел стать подлинным оруженосцем, а не подделкой из провинции.
Он мечтал стать достойным слугой достойного героя Славизема.
На следующий день Бронислав помог господину подняться на ноги и вместе с другими ратниками привёл его в шатёр Радомира, усадив на стул возле центрального стола.
Слева от входа в шатёр располагалось, отделённое тканью на деревянном каркасе, место, где лежала Мовиграна. Маркитантки, которых пригласили, чтобы ухаживать за дикаркой, помогли ей также сесть за стол напротив паладина; она положила туго перевязанные белой тканью ладони перед собой. Хотя женщина и чувствовала себя плохо, она выглядела куда лучше Алистера, который с трудом мог усидеть ровно на стуле.
За столом также расположились Изяслав, Сновид и Тихомир; Радомир со своим военачальником Онагостом сидел с торца, всё ещё держась как главнокомандующий.
— Господа, — начал Тихомир, — у меня две новости: хорошая и нейтральная. С какой начинать?
— Давай нейтральную, порадуемся позже. — махнул рукой Изяслав.
— Нейтральная новость заключается в том, что столицу занял Градимир. Как только закончились переговоры, он сразу направил своё войско к столице и вошёл в неё без сопротивления. Мне удалось с ним поговорить и он заявил, что наше войско не ступит на священную землю, пока великий князь не даст на то добро.
— Он видел великого князя?
— Да. Он сказал, что князь всё ещё спит, но уже почти не дышит. Десять слабых вдохов в минуту ‒ так сказали ему лекари.
— Этого мало? — Изяслав повернул голову к одному из лекарей, что стояли возле Радомира.
— Да, господин. Считайте, что он уже медленно задыхается. Если пролежать в таком состоянии слишком долго, в теле начнутся необратимые последствия.
— Понятно, — вмешался Сновид, — а какая хорошая новость?
— Всеволод не смог укрыться в столице. Градимир отказался впускать его, назвав богохульником и проклятым. Можно считать, что Всеволод лишился статуса регента и теперь находится в бегах со своей свитой; вероятнее всего, где–то на западе.
— Вот уж точно хорошая новость. — усмехнулся Изяслав. — Что будем делать с Градимиром? Сколько у нас готовых к бою человек?
Онагост прочистил горло, готовясь отвечать.
— Потери в этой битве оказались невероятными. Мы потеряли убитыми три тысячи и двадцать пять сотников, ранеными шесть тысяч и пятьдесят три сотника, две тысячи дезертировавших. Боеспособных осталось семь тысяч человек в строю и шестьдесят четыре сотника.
— Да это разгром! — воскликнул Изяслав.
— Без паники! Всё нормально, господа, мои сто пятьдесят дружинников готовы ринуться в бой хоть сейчас! — гордо произнёс Тихомир.
— Для осады столицы, конечно же, хватит, — продолжил Изяслав, не обратив внимания на своего брата, — но мы не сможем долго…
— У нас нет времени на осаду! — перебил Сновид. — Ты же слышал, что великий князь уже почти не дышит. Нужно срочно что–то решать с Градимиром.
Радомир мычанием привлёк к себе внимание и похлопал пальцами правой руки.
— Чего? — нахмурился Изяслав.
— Мой господин предлагает переговорить с Градимиром. — поспешил разъяснить Онагост. — Мы ведь идём не захватывать столицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я тоже не сомневаюсь, что Градимир согласится пустить нас с вами, а также паладина и его спутницу к великому князю. — саркастически произнёс Тихомир. — Ещё дикарей прихватим и моржа притащим.
— Шутки в сторону, — продолжил Сновид, — нам нужны переговоры. Я предлагаю оставить наше войско здесь и идти к столице только со свитой, не больше трёх сотен. В руках этого набожного чёрта жизнь великого князя, мы будем вынуждены с ним поторговаться.