подставке, открытые словари, блокнот и листы, распечатанные с обеих сторон. Наушники на голове. Под скамьей и креслами лежали жестяные машинки, которые собирал Ясь. Кароль боялся, что мальчик будет играть этим барахлом до выпускных, которые, скорей всего, не сдаст. Ясь сидел на полу у телевизора, тоже в наушниках. Над его шевелюрой ползал белый огонек. Мальчик игнорировал отца, и Кароль был этому рад – в эти часы важна была только работа.
Кароль менял слова и тащил их волоком, как лодку через песчаный берег. С английского на польский, день за днем из короткой жизни певицы Кеши. Кароль не понимал, почему люди хотят так подробно знать Кешу, и скучал по тем временам, когда переводил настоящие книжки для настоящих читателей. Ника в тот день вернулась пораньше, и он видел ее тень в прихожей: набирала что-то на планшете, казан бурчал на кухоньке.
Он перевернул страницу – последнюю на этот день, – и Ника, словно почувствовав это, появилась из кухни, окруженная свечением цвета неба. Без слов поставила ему чай и взлохматила волосы, словно он все еще был мальчишкой. Он даже не снял наушников. Музыка выла ему прямо в уши.
Он закончил перевод и поискал возможности поиграть с Ясеком, что удавалось ему все хуже и хуже. Когда Ясь родился, Кароль надеялся, что они будут клеить модели и играть в футбол. Этого так никогда и не произошло. Ясь лишь сидел по-турецки и смотрел программы о природе. Потом воплями требовал еды. Кароль вспомнил, что с кухни доносится запах обеда, но тут сверху спустилась тетка Лидка. Огненный султан окаймлял голову старушки, и волосы ее выглядели, как погруженные в кровь. Объявила, что обедать они будут все вместе, вчетвером, как настоящая семья, и если это каким-то чудом удастся, то пойдут потом вдвоем в Галерею Казимеж за мороженым и еще какой-нибудь мелочью. Родители останутся одни, им тоже пожить для себя надо. Объясняла так долго, что Ясь дал себя убедить.
После обеда Лидка и Ника начали шнырять между гостиной, кухней и спальней. Ауры терлись друг о друга, темнели. Кароль снова сел к компьютеру, прибавил громкости музыке в наушниках. Занялся внутренней рецензией для издательства, печатающего детективы и байки про влюбленных чудовищ. Подумал, что мог бы сам написать что-нибудь подобное и заработать больше. Еще мог бы написать об аурах и о том, что они ему рассказывают. Писал абзац и переходил на страницу с голыми барышнями – каждый раз на новую. Факт, он любил смотреть на Нику и садился спиной к стене не только поэтому.
Лидка забрала Яся в торговый центр, Ника понесла свою синеву в глубь кухни, а Кароль терял слова, злился на себя и терял их еще больше. Девушки поднимали накачанные груди к полным силикона губам. Он листал их настолько быстро, что они слились в одну огромную грудь и оттопыренную губу. В конце концов кое-как вымучил рецензию. Ника встала на пороге, то есть было ровно шесть. Рабочий день подошел к концу.
Кароль позакрывал страницы в браузере, стер историю и попросил еще пять минут. Но Ника была неумолима, шесть означало шесть, конец работы.
5
Они сказали ей после завтрака.
– А потом я пошел на Кохановского, они мне открыли квартиру, и я тут же понял, что мы там будем счастливы. И какой комфорт. До тебя будет трамвай, буквально десять минут. Столько же пешком до Центрального рынка. Будем приходить. Навещать. Честное слово, – обещал Кароль, поглядывая на Янека. Мальчик тонул в собственном свете. Звучал звон автомобилей.
Тетка Лидия не дала ему закончить:
– Ешкин кот, вы ж еще, чай, переживали, чтоб меня не обидеть, дурачки вы мои любимые! Это прекрасное известие! Столько дел, столько задач, столько работы!
Краснота вокруг нее чуть угасла. Синий цвет Ники выстрелил в потолок.
– Мы ведь справимся, – сказала она.
– В этом никто не сомневается! Вы мне только скажите, что забираете, а что хотите оставить. Фирму наймете или сами все перетащите? Постойте, постойте, так Янек еще не знает? Вы же… эх! Боялись, что чокнутая бабуся не справится одна в большом доме? Вот вы глупые! Знаете, до меня это еще как-то не доходит. Никушка, любимая, как хорошо, как же хорошо. Кто бы мог подумать! С неба вам эта квартира упала!
– Не с неба. Просто люди умирают, – ответила Ника. – Нам только надо денег на ремонт.
6
Был понедельник. Кароль открыл список должников, начал писать и звонить. Местное приложение к «Газете Выборчей» торчало ему почти сто восемьдесят злотых. В бухгалтерии или никто не брал трубку, или было занято. Не у него одного была эта проблема. В конце концов он им написал, хотя прекрасно знал, что они ему ответят. Подготовил еще один имейл в железнодорожную газету, где иногда писал об истории концлагеря. Снова проверил счет и набрал номер издательства, занимающегося детективами и байками про влюбленных чудовищ. Представился и спросил про свои деньги, общим счетом семьсот злотых уже после вычета налогов. Женщина ответила ему, что должны быть отправлены на этой неделе совершенно точно.
– Но ведь только понедельник.
– Да, понедельник. Вы правы.
Появилась Ника. Посмотрела на Кароля, ковыряющего стол. Покачала головой.
Кароль пообещал, что завтра снова позвонит, и положил трубку. Дышал, держась за стол, словно вот-вот должен был сорваться в пропасть. Ника присела рядом. По ее мнению, злился он напрасно, поскольку такова жизнь и с этим ничего не сделаешь. Он ответил, что однажды что-то с этим сделает. Такова жизнь, верно, но это лишь одна из многих жизней и вовсе не самая лучшая. Ника погладила его по щеке. Ты выбрал то, что выбрал, и тебе давно пора перестать беситься. Есть ли смысл злиться из-за пары злотых?
Кароль стряхнул ее руку и тут же принял обратно. Извинился и признался, что ему осточертело каждый понедельник выбивать деньги и что он хотел бы подумать о чем-то другом. Им нужно еще на школу для Яся.
– У тебя только одно здоровье, – ответила она. – Здоровья ты себе не купишь. А я не собираюсь сидеть и жалеть тебя, любимый мой.
7
Лидия обошла окрестные магазины и вернулась с охапкой картонных коробок. Начала кружить по дому. Паковала книжки. Красный султан рассыпал за ней астральные огни. Кароль смотрел на это и не протестовал. Поспорили они только из-за микроволновки, которую он хотел оставить. Лидия же решила, что нет, что Кароль без нее буквально богу душу отдаст.
– Ника хотела бы, чтоб мы ели более здоровую пищу.
– Ясек слишком любит попкорн. Подумаешь! Кстати, о птичках: ты интернет заказал?
– У нас еще месяц.
– Месяц пролетит, потом времени не будет. Ты дня без этих своих компьютеров не выдержишь. Кастрюли, кастрюли. Возьмите эти, господи боже, как отобьетесь, купите себе новые! Что с этой микроволновкой? Иисусе, да что я тебя спрашиваю? Готовь коробку, пока Никуси нет.
Через минуту она вынырнула из коридора с проводом в кармане халата, неся микроволновку на вытянутых руках. Кароль попробовал перехватить тяжесть, но она не позволила. Согнулась над подготовленной коробкой. Ее качнуло, будто бы пол поплыл под левой ногой, и микроволновка выскользнула из пальцев Лидии. Тетка плюхнулась на кресло.
Дрожащая аура отступала перед темным пятном, что ползло вверх по бедру.
– Боже, как больно, – повторяла она.
8
Доктор Моросиньский зачесывал свои седые волосы назад. Расстегнутая рубашка открывала серебряный крест на толстой цепочке. Глаза Моросиньского были глубокими и теплыми, будто повидал все страдания мира и все же не потерял веры в людей. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому Каролю он не очень понравился. Спрашивал себя об его цвете.
Моросиньский попросил Лидию сделать пару шагов. Она напоминала канатоходца, у которого выбили шест, позволяющий держать равновесие. Потемневшая аура жалась к коже.
– Прошу мне поверить, это еще ничего страшного, – сказал Моросиньский.
Попросил ее лечь на спину и поднять больную ногу. Удар по пятке вызвал сноп пурпурных искр. Лидия крикнула.
– Да,